Навальный. Человек, который украл лес. История блогера и политика - Станислав Олегович Бышок
Помимо прямых или парадоксальных аналогий Навального с кем-либо из современных политиков или политических деятелей прошлого встречаются и экзотические. Так, публицист и русский мусульманин в изгнании Вадим Сидоров (Харун ар-Руси), проводя параллели между сегодняшней Российской Федерацией и Османской империей начала XX века, сравнил Навального с «младотурками»[165]. Такой вывод автор делает, исходя из нескольких особенностей идеологии Навального. Так, Навальный предлагает ещё более решительное «наведение конституционного порядка» на Кавказе, чем нынешняя власть, с возможностью «рос-сиянизации» национальных окраин и принуждением их к переходу от религиозно-родовых к светским формам общества. С «младотурками» же Навального роднит его отношение к «украинскому вопросу», те были пантюркистами, Навальный же — сторонник триединого народа великороссов, малороссов и белорусов: «Наша внешняя политика должна быть максимально направлена на интеграцию с Украиной и Белоруссией… Фактически мы один и тот же народ…».
По мнению Сидорова, неверно рассматривать Алексея Навального как русского Ататюрка, возможного отца-основателя русского национального государства. Скорее речь идет о характерном представителе, возможно, лидере «русских младотурков» — национал-империалистов, стремящихся сохранить остатки многонационального государства путем его национализации и либеральных реформ.
Так на кого же на самом деле похож «вор Кировского леса», «гроза жуликов и воров», блогер и политик Алексей Навальный, чьё имя до сих пор не хочет или не может выговорить национальный лидер россиян Владимир Путин? Авторы книги здесь согласны с мнением политолога Станислава Белковского, высказанного им в передаче Сергея Корзуна на «Сетевизоре»[166].
«До определённого момента он будет похож на всех, потому что когда политик идёт в гору, каждый видит в нём те достоинства, которые хотел бы видеть, — считает Белковский. — Поэтому поклонники Ельцина будут видеть в нём ельцинские черты, поклонники Путина — путинские, поклонники Юлии Владимировны Тимошенко — тимошенковские. И у Навального на голове будет вырастать фирменная коса. А когда политик идёт с горы, то наоборот — в нём будут видеть негативные черты всех названных политиков».
WHO IS MR. NAVALNY?
Психология
По мнению политолога Станислава Белковского, «главная задача и любой власти, и любого претендента на власть — это постоянное воспроизводство надежды»[167]. Блогер и политик Алексей Навальный именно в качестве «приносящего надежду» воспринимается как своими сторонниками, так и «заклятыми друзьями» и прочими противниками. Другое дело, что недоброжелатели говорят о призрачности этой надежды, о мираже, который вмиг может рухнуть, как только и если только Навальный обретёт ту или иную реальную власть.
«Кто гарантирует, что при Навальном будет лучше, чем при Путине?» — спрашивают скептики. «Yes, we сап!» — по-обамовски энергично и уверенно отвечают сторонники молодого политика и члены его «несуществующей», по мнению ряда критиков, команды. Оглядываясь в прошлое, можно заметить, что критики в стиле «будет хуже» в последние десятилетия чаще всего удостаивался «официальный» оппонент Бориса Ельцина Геннадий Зюганов. Многие помнят, как в ходе президентской избирательной кампании 1996 года в ходу были анти-зюгановские листовки с фотографией сурового Геннадия Андреевича и подписью: «Купи еды в последний раз».
Лидеру российских системных коммунистов (вождь мирового пролетариата Владимир Ленин, видимо, перевернулся бы в гробу от такого словосочетания) припоминали голод, холод и разруху худших времён коммунистического владычества в России. Алексею Навальному припоминают, как правило, «лихие 90-е» и тех их представителей, с которыми Навальный не хочет порвать раз и навсегда. Здесь уместно провести аналогию с постоянно витавшим в воздухе, но так и не случившимся объединением идеологически и электорально близких партий «Яблоко» и «Союз Правых Сил» по причине нежелания последних «каяться за преступления Чубайса».
Сам Навальный не раз высказывал своё отрицательное отношение к политике «шоковой терапии», которую проводили молодые реформаторы в начале 90-х гг. в демократической России. Это критики пропускают мимо ушей, но дело не в этом. Основной, «ядерный» электорат Алексея Навального, по словам руководителя его избирательного штаба Леонида Волкова, — это мужчины 25–35 лет с высоким уровнем доходов[168]. Эти люди, как правило имеющие хорошее образование, либо смутно помнят «лихие 90-е», либо не видят их исключительно в чёрных красках. Всё познаётся в сравнении, и тот период времени многими ретроспективно воспринимается как пора великих, но не реализованных возможностей для всей страны. Уровень развития гражданского общества и высокий мобилизационный потенциал демократических лозунгов, помноженный на наличие в целом свободных и соревновательных выборов, чем не может похвастаться современная Россия, делает 90-е гг. весьма интерес-ним временем, не лишённым положительных сторон в глазах политически активных граждан.
Состоявшиеся мужчины 25–35 лет и члены их семей не нуждаются в повышенных социальных гарантиях от власти, которые крайне важны для бюджетозависимых категорий населения. Более того, представители «ядерного» электората Навального, сознательно или неосознанно, являются сторонниками либертарианской модели экономики. Им вовсе не хочется быть задушенными в объятиях государственной поддержки. Напротив, они стремятся к самостоятельности и автономии, к минимальному вмешательству государства в их частную жизнь, в их бизнес и политическую активность. Не «поднимем пенсии», а «снизим налоги», не «запретим то и это», а «запретим запрещать», не «расширим штат милиции», а «разрешим гражданам короткоствол и дадим реальное право на самооборону» — вот те лозунги, которые интересны избирателям Навального. Как и ему самому.
Программные лозунги кандидата Алексея Навального ряду комментаторов представляются достаточно примитивными и малоинтеллектуальными. На это, в частности, указывает поддерживающий Навального главред «интеллектуально-националистического» портала «Спутник & Погром» Егор Просвирнин[169]. «Видите ли, мы не за Навального и не против. Мы за то, чтобы власть в России принадлежала интеллектуалам, национальной интеллигенции, — пишет Просвирнин. — К сожалению, ни Алексей Анатольевич, ни его окружение интеллектуалами не являются и к интеллектуальному сословию интереса не питают. Но они заявляют приверженность построению демократических институтов, в рамках которых интеллектуалы смогут занять подобающее место. Поэтому в целом мы движения Навального одобряем, от них (в идеале) должно стать лучше». Просвирнин называет Навального и его команду «пролетариатом постиндустриального мира», который «делает хорошее дело».
По мнению авторов книги, критика «неинтел-лектуализма» Навального справедлива лишь при сравнении его с некими идеальными политиками-интеллектуалами, новыми брахманами, которыми, однако, явно не богат политический ландшафт России. Более того, против «неинтеллектуала» Навального работает целая группа откровенных «антиинтеллектуалов», чья критика «грозы жуликов и воров» в основном строится на том, что тот «украл весь лес», «хочет разрешить гей-парад» и вообще американский шпион. Отметим, что из позднесоветских и российских политических лидеров, добившихся успеха, нельзя назвать ни одного интеллектуала. Был, конечно, Григорий Явлинский, первая буква в названии партии «Яблоко», но он всё-таки скорее не
