Виктор Кривопусков - Мятежный Карабах. Из дневника офицера МВД СССР.
Подробно расспросил меня Геннадий Иванович о лидерах карабахской оппозиции. Л рассказал о встречах с Зорием Балаяном, Сильвией Капутикян, Генрихом Погосяном, Робертом Кочаряном, Сержем Саркисяном, Аркадием Манучаровым, Борисом Дадамяном, Аркадием Гукасяном и другими.
Сама логика разговора подвела к тому, что я заговорил об исторической несправедливости пребывания НКАО в составе Азербайджана, о роли армянского Карабаха в судьбе и интересах России, о давних и глубоких связях русского и армянского народов. Несколько реплик Геннадия Ивановича свидетельствовали о том, что ему близки эти позиции, что он разделяет мою озабоченность поведением некоторых современных политиков и военноначальников, которые откровенно пренебрегают исторической памятью, интересами русского народа, геополитической значимостью Нагорного Карабаха для нашей страны. А недавние события по разрушению азербайджанцами государственной границы. СССР его откровенно возмущали, и не учитывать этой особенности при решении судьбы Карабаха, как откровенно протурецкой и антисоветской, и даже антирусской, по его мнению, было бы опрометчиво.
Разговор с Вице-президентом Советского Союза Янаевым завершился тем, что я оставил ему проект предложений по нормализации межнациональной обстановки в Карабахе, подготовленный нашим министерством. Мы договорились, что после каждого возвращения из Карабаха я буду звонить ему, и мы, по возможности, будем встречаться.
Из разных источников я знал, что вице-президент СССР Янаев при обсуждении карабахских проблем, в основном занимал Объективную и принципиальную позицию, требовал от исполнительных органов Азербайджана и военных соблюдения законности на территории НКАО. Всегда ли он мог кардинально изменить ситуацию, не будучи первым лицом государства? Не знаю. Однако я заметил то внимание, которое стало уделяться подбору и назначению военных комендантов в Район чрезвычайного положения. Все приемники генерала Сафонова — полковники внутренних войске Шевелев, Жуков, Лебедь, Овчинников — уже не были слепыми выразителями воли Азербайджанского руководства. Трижды после прилета из Карабаха я докладывал Геннадию Ивановичу о складывающейся на тот момент обстановке в НКАО.
Последняя встреча с Янаевым по карабахским вопросам в его кремлевском кабинете состоялась 28 июля, незадолго до известных событий 19 августа 1991 года. Я только что вернулся из очередной командировки в НКАО, а фактически с настоящей войны в Карабахе. Видимо, мой голос был настолько взволнованным, что Геннадий Иванович предложил встретиться в тот же день, благо у него, как он сказал, будет не менее двух часов свободного времени. Я тогда удивился быстрому приглашению. В эти дни в Москве находился Президент Соединенных Штатов Америки Джордж Буш (старший).
Геннадий Иванович, как и прежде, встретил меня радушно и поручил помощнику накрыть столик на двоих. Кроме кофе со сладостями появилась бутылка армянского коньяка, тарелочка с ломтиками лимона. Заметив мой удивленный взгляд, Геннадий Иванович сказал, что у него действительно есть два часа, и мы можем обстоятельно договорить обо всем. Он хотел, чтобы я как можно подробнее рассказал ему о происходящем, ибо информация о последних событиях в Карабахе у него была противоречивой. Азербайджанское руководство сообщало о беспрецедентном вооруженном выступлении сепаратистов, о вмешательстве Армянской республики во внутренние дела Азербайджана. Армения, в свою очередь, с возмущением требовала разобраться с вопиющими фактами массового уничтожения и депортации армянского населения с мест его исторического проживания. Сообщала о разграблении армянских населенных пунктов. МВД СССР и Комендатура РЧП в случившемся обвиняли обе стороны. Минобороны докладывало о попытке Азербайджана вовлечь в вооруженный конфликт части 4-й армии, расквартированной в Азербайджане. К нему, как и другим высшим руководителям Союза, ежедневно поступают гневные телеграммы и звонки от депутатов Верховного Совета СССР от НКАО и большой группы депутатов Верховного Совета РСФСР.
Помню, что мне хотелось рассказать Геннадию Ивановичу как можно больше. Добиться от него ответа на вопросы, так мучившие меня и моих единомышленников, ибо мы решить их были бессильны. Вопросы все государственные, совершенно неотложные и жизненно важные для региона:
— Почему в Москве такая праздная и спокойная жизнь, в то время как уже идет настоящая война? Люди гибнут от того, что в них стреляют из танков и артиллерийских орудий. Это значит, против народа выступает армия. В Шаумяновском районе идут бои. В селах сожжены школы и библиотеки, армянские кладбища подверглись вандализму. На поселковых улицах разбросаны остовы сожженных гранатометами машин, подбитые танки. Город Шаумяновск по ночам обстреливается артиллерией. Если это не так, то откуда, спрашивается, у подразделений азербайджанской милиции бронетехника и артиллерия? В окопах вооруженные ополченцы. Почему позволили межнациональному конфликту перерасти в войну? Почему последние два года со стороны союзного руководства не принимаются решительные и эффективные меры по прекращению братоубийства? Почему азербайджанское руководство дирижирует событиями?
Дождавшись перерыва в лавине моих вопросов, Геннадий Иванович попросил рассказать о последних событиях по порядку. Тогда я обратил его внимание на пагубность операция «Кольцо», которая привела к резкому обострению конфликта. При поддержке центра руководство Азербайджана, фактически на официальной основе силами войск и ОМОНа республики, решило главную территориальную задачу — депортировало около 10 тысяч армян с мест их исторического проживания. Прекратили существование не только армянские села Геташен и Мартунашен в Ханларском районе Азербайджана — около 1500 человек, но и села Эркедк, Манашид, Бузулух Шаумяновского района — около 4 тысяч человек. Ликвидирован армянский подрайон в Шушинском районе (села Киров, Мец-Каладараси, Егцаог — более 700 человек). Теперь этот район, находящийся в центре НКАО, стал исключительно азербайджанским. Депортированы и практически заселены азербайджанцами и турками-месхитинцами 13 армянских сел Гадрутского района НКАО. По прогнозам в ближайшее время предполагается завершить депортацию всего Шаумяновского анклава, а это еще почти двадцать тысяч человек, продолжить сжатие кольца вокруг НКАО со стороны Гадрута, Мартунисского и Мардакертского районов, приступить к выселению из Степанакерта почти 30 тысяч беженцев, находящихся там после событий в Сумгаите, Баку, Кировабаде, Ханларе…
Нарисованная мной картина произвела на Геннадия Ивановича удручающее впечатление. Он согласился, что давно полагалось бы действовать решительно и четко.
— Да, да… Во многом мы идём на поводу у событий. Тбилисская трагедия, Душанбе, турко-месхетинский исход из Узбекистана, прибалтийское противостояние. Карабах явно стал первой, но теперь ясно, что не единственной горячей точкой. В мае по настоянию Муталибова и Поляничко провели операцию «Кольцо». Убеждали, что наведут там порядок, а вызвали очередную волну беженцев. Из-за нерешительности Михаила Сергеевича Горбачева буквально за считанные часы было упущено подписание президентского Указа о восстановлении в Карабахе конституционных форм правления и, что особенно важно, предоставлении НКАО статуса автономной республики. Ведь Указ Президента СССР, согласованный со всеми заинтересованными сторонами, должен был быть подписав накануне приезда в СССР Премьер-министра Англии Маргарет Тэтчер. Но Горбачев перенес процедуру подписания на утро следующего дня, то есть на день ее Приема в Кремле. И по каким-то причинам не успел или не захотел подписать Указ. А после окончания встречи с Тэтчер Горбачеву доложили о телеграмме Муталибова, в которой тот отзывал согласие Азербайджана на появление Указа. Вот так не был сделан конкретный и решительный шаг, который мог бы положить начало многим полезным реформам и не только приостановил бы надвигающийся развал Союза, но и, наоборот, послужил бы его укреплению.
— Как ты знаешь, — тихо и, мне показалось, невесело продолжил Вице-президент СССР, — в конце августа будет подписание нового. Союзного договора. Вряд ли до этого времени можно кардинально изменить ситуацию в карабахском вопросе. Но не дать этому процессу ухудшиться можно и нужно. Через два дня Горбачев уезжает на отдых в Форос. Я остаюсь на хозяйстве. На 13 августа намечено заседание Совета Безопасности СССР. Вести его буду я. Завтра же переговорю с членами Совета Безопасности. Вопрос по Карабаху вынесем на это заседание. Борису Карловичу Пуго сегодня на приеме американской делегации расскажу о нашей встрече. Готовьте материалы и соответствующие предложения.
… Не знаю, что произошло, но, несмотря на то, что необходимые материалы по НКАО были подготовлены, на Совете Безопасности СССР 13 августа 1991 года вместо вопроса о Карабахе были рассмотрены проблемы урегулирования конфликта в другой горячей точке — Южной Осетии. Дальнейшие события известны. После 19 августа начался развал СССР. Несколько месяцев инерция продолжала действовать. Я по-прежнему занимался проблемами НКАО, успел последний раз побывать в Карабахе, старался, как можно чаще напоминать новым руководителям МВД СССР об исторической миссии России, значении Нагорного Карабаха в геополитической стратегии ваших народе», в том числе для безопасности мира в целом. Развитие событий в Карабахе после Беловежской пущи показали, что народное выступление, возникшее в 1988 году как акт сопротивления национальному притеснению армян в Азербайджане; поменяв воссоединительную направленность на независимую национально-государственную ориентацию, стало основательной преградой не только на пути территориальной экс-панский Азербайджана, но и коренного переустройства мира на Кавказе в целом.
