Живой Журнал. Публикации 2019 - Владимир Сергеевич Березин
Ильф уйдёт через семь лет, а его брат Михаил Файнзильберг через двенадцать. В том же, 1942 году, погибнет Петров, Катаев проживёт ещё 56 лет и умрёт Героем Социалистического труда и многих орденов кавалером, а Олеша уйдёт через тридцать — в нищете и временно заслонённый другими именами.
Женщина, что сядет между ними — Серафима Суок.
Через четверть века она станет женой Шкловского.
Сам Шкловский ходит тут же, но не догадывается о том, как сложится его семейная жизнь.
Все они понятия не имеют о своих сроках, но чувствуют одно — смерть Маяковского отделяет время прежней литературы от новых времён.
Кажется, что перед Ильфом становятся разные писатели, даже униженный покойником Булгаков, всё же пришедший на похороны. Булгаков мрачен и инфернален несмотря на яркое апрельское солнце. Потом на его месте появляется Катаев.
Вот они замирают, кто стоя, кто сидя, а потом кто-то уходит, а новые занимают освободившееся место.
http://rara-rara.ru/menu-texts/zhizn_v_sumburnye_vremena
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
03 марта 2019
История про наступившую масленицу (2019-03-04)
— Нет, ничего, глядеть можно, но только осторожно, — сказал он. — Конечно, ты не первая в мире красавица, но ведь ко всему можно привыкнуть, так что ничего, сойдет, могу и поглядеть! Ведь главное, что ты милая… Дай мне блинка!
В силу наступивших календарей нельзя не вспомнить о том, как низка у нас культура блинопотребления, не говоря уж о блинопроизводстве. А ведь, казалось бы, пришли к нам мудрёные блиноделательные машины, питающиеся невидимой энергией. Ну и химия простёрла руки в дела человеческие по самое не могу. Но всё же, размышляя об употреблении блина, всякий может обратиться за знанием к классике, но поскольку промеж нами много ленивых, я приведу краткое это знание в виде цитаты:
«“На тебе блин и ешь да молчи, а то ты, я вижу, и есть против нас не можешь”.
“Отчего же это не могу?” — отвечал Пекторалис.
“Да вон видишь, как ты его мнёшь, да режешь, да жустеришь”.
“Что это значит ‘жустеришь’”?
“А ишь вот жуешь да с боку на бок за щеками переваливаешь”.
“Так и жевать нельзя?”
“Да зачем его жевать, блин что хлопочек: сам лезет; ты вон гляди, как их отец Флавиан кушает, видишь? Что? И смотреть-то небось так хорошо! Вот возьми его за краёчки, обмокни хорошенько в сметанку, а потом сверни конвертиком, да как есть, целенький, толкни его языком и спусти вниз, в своё место”.
“Этак нездорово”.
“Ещё что соври: разве ты больше всех, что ли, знаешь? Ведь тебе, брат, больше отца Флавиана блинов не съесть”.
“Съем”, — резко ответил Пекторалис.
“Ну, пожалуйста, не хвастай”.
“Съем!”
“Эй, не хвастай! Одну беду сбыл, не спеши на другую”.
“Съем, съем, съем”, — затвердил Гуго.
И они заспорили, — и как спор их тут же мог быть и решен, то ко всеобщему удовольствию тут же началось и состязание.
Сам отец Флавиан в этом споре не участвовал: он его просто слушал да кушал; но Пекторалису этот турнир был не под силу. Отец Флавиан спускал конвертиками один блин за другим, и горя ему не было».
Извините, если кого обидел.
04 марта 2019
История про то, что два раза не вставать (2019-03-05)
Сегодня — кому Иосиф, а кому — Анна.
Впрочем, о другом.
Я о социалистическом реализме (ссылка, как всегда, в конце). Социалистический реализм (не вполне понимая, что это такое часто ругают за приспособленчество — учёные люди говорят "сервильность"). Мне как раз кажется, что это очень важная черта искусства-трансформера. Конечно, искусство должно меняться — идеальная статуя вождя должна стареть вместе с ним. НЕ вести себя вызывающе, как портрет Дориана Грея, а именно что соответствовать текущему положению дел.
Художника Григорьева ругали за пропавший бюст (это что, в групповых картинах первых лет Октября и не такие пропажи случались). Картина эта известна ещё и благодаря тому. что возбуждала будущего Нобелевского лауреата: "…в пуританской атмосфере сталинской России можно было возбудиться от совершенно невинного соцреалистического полотна под названием "Прием в комсомол", широко репродуцируемого и украшавшего чуть ли не каждую классную комнату. Среди персонажей на этой картине была молодая блондинка, которая сидела, закинув ногу на ногу так, что заголились пять-шесть сантиметров ляжки. И не столько сама эта ляжка, сколько контраст ее с темно-коричневым платьем сводил меня с ума и преследовал в сновидениях". С ляжками тут сложно, но я свидетель, что даже и в поздние времена возбуждать могло совершенно удивительное изображение. Бродский писал это в "Меньше единицы", видимо, по памяти.
Есть слова загадочные, которые употребляют часто, а спроси человека, что это, он только выпучит глаза и начнёт делать руками пассы, взволнуется. Да ещё чего и драться полезет. Таковы слова «патриотизм», «интеллигенция», да и множество подобных. Люди моего поколения, вне зависимости от будущей специальности, учили в старших классах школы слово «соцреализм», вернее, целых два слова «социалистический» и «реализм», которые обозначали что-то хорошее, но не очень понятно что. Споры об этих словах не утихают и сейчас — так всегда бывает, когда поршень истории, начиная новый цикл, движется обратно. Я как-то вёл странный разговор о социалистическом реализме и обнаружил ошмётки этой беседы в дневнике. Можно догадаться, что меня спросили о нём как о методе и заодно — кто они, мастера этого метода.
Я начал говорить довольно занудно, размечая карту определений, то есть с того, что понимал мой собеседник под «соцреализмом». Но мой собеседник тут же ответил: «Ну, это когда с позиции правящего класса. По-моему, сейчас этот метод хорошо используется». Дальше было всё, как в старом анекдоте про ученика, который на вопрос «Что такое химия?» отвечает: «Химия, господин учитель, это когда вы спичку зажигаете».
Возможно, в разговоре было что-то выпущено, иначе непонятно, с чего я был так раздражён, говоря: «Это никуда не
