Федор Волков - Тайное становится явным
Решения, принятые в Тегеране, свидетельствовали о возросшей мощи и международном влиянии СССР, успешно выполнявшего свою освободительную миссию.
«Непреходящее значение решений, принятых в Тегеране, — отмечено в журнале „Коммунист“, — как они видятся сегодня, с дистанции четырех десятилетий и в обстановке резко возросшей угрозы миру и самому существованию человечества, заключается прежде всего в том, что они позволили во имя достижения гуманных, общечеловеческих целей преодолеть барьеры отчуждения в отношениях между тремя великими державами, принадлежащими к противоположным общественным системам. Трехстороннее согласование военных планов, осуществленное впервые за годы второй мировой войны, способствовало значительному приближению ее окончания и тем самым спасению тысяч и тысяч человеческих жизней. В то же время одобренные на конференции основные принципы послевоенного миропорядка… явились весомым вкладом в дело конкретного воплощения принципов мирного сосуществования в форму межгосударственных договоренностей»[581].
Тегеранская конференция открыла «зеленый свет» дальнейшим межсоюзническим встречам Большой тройки, состоявшимся в 1945 г., — Крымской и Берлинской конференциям.
Глава VIII
Второй фронт: 1942-й!.. 1943-й!.. 1944-й!
С первых дней Великой Отечественной войны советско-германский фронт приковал к себе основные силы гитлеровской Германии.
На СССР было брошено 153 немецкие и 37 дивизий ее сателлитов — до 5,5 млн человек[582].
По размаху и ожесточенности гигантских военных сражений, забушевавших на земле Белоруссии и Украины, Прибалтики и Молдавии, по количеству участвовавших в них людей и боевой техники советско-германский фронт стал решающим фронтом Второй мировой войны.
В то время как Красная Армия один на один сражалась с гитлеровскими полчищами, на территории Западной Европы военные действия почти не велись. Лучшим способом помощи Советскому Союзу со стороны Англии, а затем, со времени вступления в войну США, и с их стороны было бы открытие второго фронта в Европе.
В то время на советско-германском фронте находилось 75 процентов войск фашистской Германии и ее сателлитов, на Западе насчитывалось всего 38 неполных немецких дивизий. Непосредственно на побережье Франции, Бельгии и Голландии располагалось всего 19 дивизий[583]. Все это создавало благоприятные условия для открытия второго фронта. Однако союзники с самого начала заняли позицию максимальных затяжек с решением этого вопроса.
Летом 1941 г. Уинстон Черчилль язвительно характеризовал идею создания второго фронта «абсурдом и глупостью», обусловливаемыми «абсолютной безграмотностью русских» в военной стратегии, непониманием ими «характера десантной операции», «непреодолимых трудностей» для высадки «огромной армии на вражеском побережье»[584].
Конечно, легче всего было, находясь за Ла-Маншем или за Атлантикой, спокойно взирать на то, как советский народ в тяжкой, неимоверно трудной борьбе с захватчиками проливал море крови, и не подвергать риску ни английские, ни американские вооруженные силы, наращивавшие мощь, обраставшие «крепкими мускулами».
Черчилль в Чекерсе любил разглагольствовать о стратегии, расхаживая по комнате, окутанный сигарным дымом. Великий грузинский поэт Шота Руставели писал: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой издалека». Черчилль был именно «стратегом боя издалека».
О понятии «второй фронт»Английские и американские военные и политики приложили немало усилий, чтобы создать самое превратное представление о самом понятии «второй фронт». Анализируя их аргументы, Советское правительство не считало вторым фронтом бомбардировки Германии союзной авиацией, борьбу ВМС Англии и США в Атлантике с немецким флотом или последующие операции союзников в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке, в Сицилии.
Второй фронт по советским представлениям, а они были глубоко обоснованы, — это фронт войны в Европе, точнее — в Северной Франции, который стратегически дополнял бы русский фронт, отвлекая на себя около 60 немецких дивизий и 20 дивизий союзников Германии[585]. Этот фронт должен был угрожать жизненным центрам фашистской Германии и поставил бы ее в чрезвычайно сложное стратегическое положение.
Германия, как показывал исторический опыт, всегда проигрывала войну на два фронта. Гитлер, следуя заветам Бисмарка, Мольтке, Шлиффена, страшившихся войны на два фронта, стремился бить противника поодиночке. И это долгое время ему удавалось.
Был ли осуществим второй фронт в Европе в тогдашней ситуации? Исходя из военно-стратегической обстановки на советско-германском фронте, когда подавляющие силы фашистской Германии были заняты на Востоке, Советское правительство считало вполне реальным создание второго фронта на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика), что значительно улучшило бы военное положение как СССР, так и Великобритании. Эти соображения были высказаны английскому правительству еще в июле 1941 г.[586] Советское военное командование хорошо понимало трудности создания второго фронта, сознавало и то, что это сопряжено со значительными потерями. Но ради дела борьбы с общим врагом, ради интересов самой Англии его следовало создать, и как можно скорее.
Черчилль сразу же отклонил советские предложения о скорейшем создании второго фронта, категорически заявив: «Предпринять десант большими силами означало бы потерпеть кровопролитное поражение»[587].
3 сентября 1941 г. Советское правительство указало на необходимость создать уже в этом году второй фронт. «Немцы считают опасность на Западе блефом и безнаказанно перебрасывают с Запада все свои силы на Восток, будучи убеждены, что никакого фронта на Западе нет и не будет»[588].
Черчилль и на этот раз ответил отказом, заявив о невозможности создать в такие сроки второй фронт. Английское правительство уклонилось от обязательства сделать это и в 1942 г.
В послании Черчиллю 13 сентября 1941 г. Советское правительство вновь указало: «Отсутствие второго фронта льет воду на мельницу наших общих врагов»[589].
Английские трудящиеся настойчиво добивались от правительства Черчилля немедленного открытия второго фронта. В сильнейшем раздражении британский премьер назвал это требование «печальным и постыдным», а тех, кто требовал его открытия, «глупцами или мошенниками»[590]. Однако постыдным и печальным по отношению к союзнику — СССР было поведение самого Черчилля. Премьер предпочитал взывать к советским руководителям «продолжать сражаться» и «наголову разбить этих мерзавцев» — гитлеровцев, восхищаться «мужеством, отвагой и упорством советского народа», «великолепной борьбой русских армий в защите родной земли… против нацистских преступников». В то же время практическое бездействие английских вооруженных сил на фронтах войны и отсутствие должной помощи Советскому Союзу он «старался заполнить пустыми, напыщенными фразами»[591], проводил стратегию «мнимого союза с СССР».
Правящие круги Англии, а позднее США не спешили с открытием второго фронта не потому, что для этого у них не было реальных возможностей, военных сил, вооружения и снаряжения. По словам де Голля, в их тайные расчеты не входило устремиться навстречу опасности в тот момент, когда враг с каждым днем все более истощал силы на русском фронте[592].
Де Голль не расшифровал очевидную истину: с истощением врага — нацистов У. Черчилль добивался и истощения союзника — СССР.
Возможности былиБыли ли у Англии и США реальные возможности для создания второго фронта в Европе в конце 1941 — начале 1942 г.? Безусловно, да! Это подтверждают даже некоторые буржуазные политики, военные, и среди них министр в кабинете Черчилля лорд Бивербрук, члены английского парламента Эньюрин Бивен и Грэнвил, военный обозреватель Макс Вернер и многие другие.
На совещании в Вашингтоне, состоявшемся в конце мая 1942 г., Рузвельт, его главный советник Гарри Гопкинс, начальник штаба американской армии Джордж Маршалл, главнокомандующий военно-морским флотом Кинг заявляли советскому представителю о возможности открыть второй фронт в 1942 г. Общая численность экспедиционных сил для десанта должна была составить 1–1,5 млн человек.
Отметим, что к началу 1942 г. вооруженные силы США насчитывали свыше 2100 тыс. человек[593]. К сентябрю 1941 г. Англия, оправившись от поражения под Дюнкерком, имела в сухопутных войсках свыше 3291 тыс. солдат. В военно-воздушных силах было 750 тыс. человек и 500 тыс. во флоте. В течение 1942 г. Англия совместно с доминионами планировала развернуть и оснастить 99 дивизий.
