Андрей Буровский - Еврейские погромы. Скорбь по двойным стандартам

I съезд РСДРП: «Из восьми делегатов… пятеро были евреями… В образованный на съезде центральный комитет партии в составе трех человек вошли А. Кремер и Б. Эйдельман»{283}.

Лидеры меньшевиков после III съезда РСДРП — Аксельрод, Дейч, Мартов, Либер, Троцкий, Дан, Абрамович, Плеханов. Да-да, я знаю — это не имеет никакого значения и вообще говорить об этом неприлично, но вот факты — 7 евреев из 8 людей в руководстве.

Покровский же сообщает, что «евреи составляли от четверти до трети организаторского слоя всех революционных партий»{284}.

Перечислять можно и дольше, но какой смысл? Уже полагаю, все ясно.

«Еврейство… подобно русской интеллигенции Петровской эпохи, максимально беспочвенно, интернационально по сознанию и максимально активно…сразу же занимает в русской революции руководящее место… на моральный облик русского революционера оно наложило резкий и темный отпечаток»{285}.

Не надо думать и о том, что сионизм того времени было чисто «национально-освободительным» движением. Социалистический сионизм полагал, что именно ему предначертано привести будущий мир к свободе…»{286}

В России 1917–1922 годов сионисты выступали вовсе не как «еврейская буржуазная партия», а как еврейское народное по форме, социалистическое по содержанию широкое национальное движение. Сионисты писали программы, предназначенные вовсе не только для евреев{287}.

В начале XX века сионисты проводили съезды, на которых обсуждалось строительство социализма в России, и, судя по всему, вполне искренне верили в свою способность вести в будущее «эту страну». Или Россия хотя бы для некоторых сионистов была все-таки «нашей страной»?

Глава 11. Кошмар 1917–1922 годов: кто кого громил и почему?

Комунизмъ, политическое ученіе о… правахъ каждаго на чужое имущество.

Евреи в Российской империи относятся к ее строителям в точности как иудеи Римской империи — к римлянам: упорно-ненавидяще, приписывая им ответную патологическую ненависть к евреям. А те тоже поступают в точности как образованные римляне: отказываются видеть в евреях нечто особенное, пытаются обращаться с евреями как с одним из народов империи, чем доводят их до полного неистовства.

Теплый юго-запад России, Украина — это как эллинистический восток Римской империи. Кстати, и основной источник хлеба — как в Римской империи Египет.

А русские туземцы, крестьяне и простонародье — как бы египтяне Российской империи. Туземцы везде туземцы.

Закономерности те же: толерантность «римлян», пытающихся навести порядок. Упорная ненависть к евреям «греков» и особенно «египтян».

Те же закономерности разворачивания конфликта, те же мотивы поведения участников. «Русские революции» 1905 и 1917 годов как своего рода «Иудейские войны» Российской империи. Во всяком случае, это направление прослеживается очень четко.

Сложные события не хочется оценивать упрощенно. Но среди всего прочего, ашкеназские евреи смогли получить такой любимый ими переворот. И начать реализовывать свою ненаглядную утопию.

А в ходе Гражданской войны прошли самые страшные, самые жестокие еврейские погромы, какие только знала Россия. Эти погромы, в отличие от самых известных в мире, 1880-х годов, по своей кровавости, своему зверству не отличались от событий I–II веков в Римской империи. Причем, как всегда, зверство было с обеих сторон.

Террор — орудие торопящейся интеллигенции? Скорее это орудие тех, кто захватил и стал использовать для себя государственную машину.

Погром — орудие возмущенного переменами народа? Скорее это орудие деморализованных людей, плохо понимающих, что происходит. Они справедливо связывают беспорядки и гибель своего государства с евреями, но (по всем законам родо-племенного строя) переносят свою злобу на тех евреев, которые им доступны. И которые персонально, как правило, совершенно ни в чем не виноваты.

Революция грянула в государстве, где русские играли роль государственного народа, были создателями этого государства. В глазах всего мира это государство были империей русских и революция — тоже русской.

О национальном составе революционных партий уже говорилось, и как в те времена, так и в наши звучало — революция эта еврейская, потому что ее сделали евреи. Русская эмиграция никак не могла найти общего языка с европейцами, потому что мир смотрел извне: революция была в Русской империи. А они смотрели изнутри и видели, что революция эта еврейская.

Для обоих мнений есть своя логика и свои аргументы. Я же позволю себе предложить очень простое решение вопроса: революция эта не русская и не еврейская. Это революция, произошедшая в Российской империи. В империю входило много стран, в том числе и еврейская Россия. Жители этих стран играли разные роли в общей революции в империи. Складывались новые империи, возникали новые государства на обломках старых, место входивших в империю стран и народов изменялось.

Еврейская Россия сыграла исключительную роль в революции 1917 года и в Гражданской войне 1917–1922 годов. Еврейская молодежь? Племя младое, незнакомое? Но те, кого называли так в 1905 году, к 1917 году уже потеряли право быть молодежью. Видимо, каждое поколение еврейской России было достаточно революционно.

Но и евреи других частей Страны Ашкенази принимали в российской революции 1917 года пусть более скромное, но участие. Один Бела Кун, родившийся в Трансильвании венгерский еврей, тому порукой. Что было ему, венгру, в российской или русской революции? Наверное, Бела Кун вовсе не чувствовал, что он как-то связан с Венгрией, но считал революцию в Российской империи своим личным, кровным делом. Вера в спасительность марксизма, ожидания конца «старого мира» и жажды лично участвовать в строительстве «светлого будущего» было для него важнее своей «венгерскости».

Попав в Россию как военнопленный австро-венгерской армии, Бела Кун вернулся в Венгрию уже как представитель «армии революционного пролетариата».

Впрочем, Бела Кун — лишь один из множества других евреев, считавших своим долгом кинуться в революционную кровавую круговерть из сравнительно благополучных Литвы, Польши, Германии, Латвии, Венгрии (известен, впрочем, и случай приезда 2000 евреев из США). Тут проявлялось и желание вернуться на Родину, но ведь было и стремление реализовывать, воплощать в жизнь столь необходимую для евреев социальную утопию, коренящуюся в идеалах иудаизма.

В 1926 году перебрался из Литвы в нашу многострадальную страну отец шумного публициста Григория Померанца — пылкого ленинца в 1960-е годы, патологического ненавистника русского крестьянства до сих пор — Соломон Померанц. Уж, наверное, он был не один.

Что, собственно, означают слова: «Большевики взяли власть»? Ровно одно — что в конце 1917 года большевики захватили власть в Петербурге и в Москве. И только. А Российская империя лежала фактически безвластная, можно сказать, без правительства.

Тогда же на национальных окраинах и в области Войска Донского стали возникать местные органы самоуправления, чтобы хоть как-то брать в руки хоть какую-то власть. На Юге и в Сибири начали формироваться будущие Белые армии, а множество российских дворян и интеллигентов засобирались за рубеж.

А большевики столкнулись с проблемой, о которой вряд ли думали раньше: с ними попросту никто не хотел сотрудничать. Что стоит хунта, захватившая власть, если у нее нет ни управленческого аппарата, ни полиции, ни армии? Чиновники не хотели выполнять своих прямых обязанностей, чтобы не работать на узурпаторов, и никакие декреты, грозившие смертной казнью за саботаж, никакие Чрезвычайные Комиссии не могли тут ничего изменить. В конце концов, чиновник может сидеть в своем кресле весь положенный рабочий день, усердно скрипеть пером и звонить по телефону… Но при этом он будет работать так, что лучше бы он этого не делал.

Русские европейцы были совершенно едины с еврейскими европейцами в этом упорном нежелании работать на творящееся безумие. Да и «эксперименты», приводящие в такой восторг престарелого господина Померанца, вызывали у них не так много положительных эмоций.

Большевики, хотят они этого или нет, вынуждены формировать новый аппарат управления. И «…когда после Октября русская интеллигенция в массе отказалась сотрудничать с большевиками… решительные и цепкие ленинцы обратились за помощью к евреям, энергичным, смекалистым, способным и дотоле униженным, подавленным, затоптанным «чертой оседлости» и иными «еврейскими законами».

Миллионам жителей гнилых местечек, старьевщикам, контрабандистам, продавцам сельтерской воды, отточившим волю в борьбе за жизнь и мозг за вечерним чтением Торы и Талмуда, власть предложила переехать в Москву, Петроград, Киев, взять в свои нервные, быстрые руки все, выпавшее из холеных рук потомственной интеллигенции, — все, от финансов великой державы до атомной физики, от шахмат до тайной полиции. Они не удержались от Исаакова соблазна, тем более что в придачу к чечевичной похлебке им предложили строить «землю обетованную», «новое Царство Божие на Земле», сиречь Коммунизм, которое являлось вековой мечтой народа (выделение мое. — А.Б.). Как видите, Хейфец сознался. «Кто имеет право осудить их за это историческое заблуждение и историческую расплату с Россией за черту оседлости и погромы — кто, кроме нас, их горько раскаивающихся потомков?»{288}.