Патриция Корнуэлл - Джек Потрошитель
Художник, уничтожающий плоды своего труда, в некоторой мере напоминает убийцу, уничтожающего лицо жертвы. Уничтожение — это попытка истребить предмет, вызывающий подавленность и гнев художника. А может быть, попытка уничтожить и не дать завладеть предметом искусства или человеческим существом кому-то другому. Если человек хочет секса и не может его иметь, уничтожить объект похоти — значит, сделать его нежеланным.
Ночь за ночью Сикерт ходил смотреть сексуально-провокационные представления в мюзик-холлах. Он часто рисовал обнаженных натурщиц. Он проводил время за закрытыми дверями своих студий, рассматривая, даже прикасаясь, но никогда не обладая женщиной. Его единственными орудиями были карандаш, кисть, палитра, нож. Если он был способен к сексуальному желанию, но не мог его удовлетворить, его подавленность могла перерасти в дикую ярость. В начале 20-х годов XX века он рисовал портреты молодой художницы Сисели Хэй. Однажды, когда они находились в студии вдвоем, он сел рядом с ней на диван и вдруг начал рыдать.
Один из портретов Сисели Хэй называется «Смерть и девушка». Сикерт подарил ей картину «Спальня Джека Потрошителя». Где находилась картина с 1908 года, когда она была написана, и до этого периода неизвестно. Почему художник подарил ее Сисели Хэй, тоже остается загадкой, если только не предположить, что его одолевали жестокие сексуальные фантазии относительно этой девушки. Подозревала ли она что-то ужасное за картиной со столь зловещим названием, нам также осталось неизвестно.
Возможно, одной из причин, по которой Сикерт предпочитал уродливых натурщиц, было то, что ему нравилось окружать себя плотью, не вызывавшей в нем сексуального желания. Возможно, убийства и уродование жертв давали выход его подавленности и ярости, были способом избавиться от желания. Нельзя сказать, что он жаждал проституток. Но они воплощали в себе секс. Они воплощали для него его аморальную бабушку, ирландскую танцовщицу, за чьи грехи он и расплачивался своим уродством. Наши предположения могут казаться справедливыми, но подлинной истины нам так и не узнать. Почему человек, не испытывающий уважения к человеческой жизни, ее уничтожает, остается вне нашего понимания.
Предложение о том, что горло каждой жертвы перерезалось, когда она лежала на земле, оставалось доминирующим даже после убийств Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз. Доктора и полиция были убеждены, что женщины не могли стоять, когда убийца перерезал их сонные артерии. Возможно, доктора опирались на следы крови. Когда жертва стоит, кровь из артерии должна брызнуть на значительное расстояние. Возможно, врачи предполагали, что жертвы ложились, чтобы заняться сексом.
Проститутки редко ложились на твердые тротуары, в грязь или на мокрую траву, а врачи никогда не исследовали кровь, опираясь на научные данные. В современных лабораториях ток крови исследуют экспериментально, опираясь на то, как кровь капала, текла, брызгала и лилась. В 1888 году никто не тратил время на определение того, как далеко и высоко должна была брызнуть кровь, когда убийца перерезал горло стоящей женщине.
Никто не знал о том, как должны лететь брызги, если убийца поворачивал свое оружие или наносил колющие удары. Доктора, прибывшие на место преступления, не заметили, что Джек Потрошитель всегда перерезал жертвам горло и валил их навзничь. Следователи не думали о том, что Потрошитель сознательно пытается избежать попадания следов крови на одежду, мгновенно избавляясь от окровавленной одежды, перчаток и обуви. Они не предполагали, что у убийцы есть потайное место, где он может укрыться и вымыться.
Сикерт очень боялся болезней. Он был патологически чистоплотен и постоянно мыл руки. Он сразу же ополаскивал волосы и лицо, если ему случайно приходилось надеть чужую шляпу. Сикерт знал о существовании бактерий, инфекций, о способах передачи заболеваний. Он знал, что есть болезни, передаваемые при половом сношении. Кровь, брызнувшая ему на лицо или попавшая с рук в глаза, рот или открытую ранку, могла стать причиной серьезных проблем. Много лет спустя он безумно страдал из-за того, что считал свою подагру следствием болезни, передаваемой половым путем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ОТЛИЧНАЯ ШУТКА
В три часа ночи 30 сентября констебль столичной полиции Альфред Лонг патрулировал Галстон-стрит в Уайтчепеле.
Это был не его район, но его вызвали на дежурство из-за совершенного Джеком Потрошителем двойного убийства. Лонг неторопливо шел мимо мрачных, темных зданий, где жили евреи. Его «темный фонарь» едва рассеивал мрак у него под ногами. Констебль чутко прислушивался к необычным звукам. Лонг заглянул в длинный проход, который вел внутрь здания. В тусклом свете фонаря он увидел валявшийся на земле кусок темной ткани. Над ним на черной стене мелом было написано:
«Евреев не зря обвиняют во всем».
Лонг подобрал ткань. У него в руках оказался кусок фартука, еще мокрый от крови. Констебль немедленно принялся подниматься по лестнице. Позднее на следствии по делу Кэтрин Эддоуз он признался: «Я не предпринял никаких следственных действий в отношении соседних зданий. В доме было шесть или семь лестничных клеток. Я обследовал каждую из них, но нигде не обнаружил ни следов крови, ни отпечатков ног».
Констебль должен был обследовать все дома. Вполне возможно, что человек, подбросивший ему окровавленную ткань, прятался в соседнем доме. Потрошитель вообще мог жить здесь. Он мог здесь укрываться. Лонг вытащил блокнот и скопировал надпись на стене, а затем поспешил в полицейский участок на Коммершиал-стрит. Он должен был немедленно доложить о своей находке, а напарника у него не было. Констебль мог просто испугаться.
Констебль Лонг проходил по тому же проходу в 2.20. В суде он поклялся, что в тот момент ничего не заметил. На следствии он показал, что не может утверждать, что надпись мелом на стене «была сделана совсем недавно». Возможно, кто-то написал антисемитскую надпись раньше, а кусок окровавленного фартука был брошен здесь случайно. Полиция решила, что Потрошитель сделал эту надпись сразу после убийства Кэтрин Эддоуз. Вряд ли подобная надпись могла бы сохраниться в еврейском районе несколько часов или даже дней.
Надпись на стене продолжала оставаться источником сомнений и противоречий в деле Потрошителя. Надпись, по-видимому, сделанная Потрошителем, была абсолютно разборчивой. В архивах столичной полиции и в государственном архиве я нашла два ее варианта. Лонг был очень педантичен и кропотлив. Копии, сделанные им в своем блокноте, почти идентичны. Скорее всего, они действительно напоминали то, что он увидел на стене. Факсимиле, сделанное Лонгом, напоминает почерк Сикерта. Заглавное «Т» очень похоже на аналогичную букву в письме Потрошителя от 25 сентября. Но очень опасно, а в суде просто бесполезно сравнивать почерк человека с «копией», как бы тщательно она ни была сделана.
Люди всегда пытались расшифровать эту надпись. Почему слово «евреи» написано с грамматической ошибкой? Возможно, надпись на стене была не чем иным, как очередной уловкой Потрошителя, сделанной специально, чтобы ввести в заблуждение полицию. Потрошитель любил писать. Он хотел быть уверенным, что его присутствие заметят. В этом он абсолютно похож на Сикерта, который часто делал надписи мелом на стенах своих студий. Фотографии надписи на стене не существует, потому что Чарльз Уоррен потребовал, чтобы ее немедленно уничтожили. Если бы после рассвета еврейская община увидела подобную надпись, могли начаться беспорядки.
А Уоррену меньше всего нужны были новые беспорядки. Поэтому он принял очередное дурацкое решение. Полисмены честно ждали прибытия фотографа с неуклюжей камерой. Они предложили Уоррену стереть первую строчку, содержащую слово «евреи», а остальное сфотографировать для сравнения почерка. Уоррен категорически отказал. Он распорядился немедленно стереть всю надпись. Приближался рассвет. На улицах стали появляться люди. Камера так и не прибыла, и надпись стерли.
Никто не сомневался, что кусок фартука, найденный констеблем Лонгом, принадлежал именно Кэтрин Эддоуз. Доктор Гордон Браун заявил, что он не может определить, является ли кровь на нем человеческой. И это несмотря на то, что старейшая больница в Лондоне, больница Святого Варфоломея, располагавшая лучшей на то время медицинской школой, находилась в Сити. Доктор Браун предложил отправить окровавленную ткань в лабораторию, чтобы исследовать ее под микроскопом. Было проведено и исследование содержимого желудка Кэтрин Эддоуз. Доктор Браун пытался обнаружить наркотики. Но наркотиков обнаружено не было. Потрошитель не одурманивал своих жертв перед тем, как убить и изуродовать их.
Мне кажется, что ни полиция, ни доктор Браун и не пытались определить, была ли кровь на фартуке человеческой. Окровавленный кусок ткани явно казался куском от фартука Кэтрин. Если бы подозреваемый оказался в суде, никаких доказательств происхождения крови не понадобилось бы. Возможно, отказ от анализа был умным ходом следователя. Если бы кровь и оказалась человеческой, доказать, что она принадлежала именно Кэтрин, все равно не удалось бы.
