Виталий Воротников - Хроника абсурда- отделение России от СССР
Обсуждение доклада Горбачева проходило очень остро и нелицеприятно. Опять шел, я бы сказал, крен от экономики в политику. Ельцин заявил: «Терпение на пределе. Реформы откатываются назад». Мишенью нападок, правда, он взял не Президента, а Союзное правительство, которое-де «особенно консервативно, выходит из-под контроля Верховного Совета и Президента. Нужна реконструкция Центра». Выразил недоверие Правительству Н. И. Рыжкова, предложил образовать чрезвычайный антикризисный комитет из представителей союзных республик, который должен сформировать новую структуру исполнительной власти. Призвал Президента консолидировать политические силы страны, не держаться за Правительство, а опираться на республики.
На другой день, 17 ноября, на сессии выступил Н. И. Рыжков. Он заявил о том, что «страна ввергнута в политический и экономический кризис. Практически началось разрушение единой политической системы. Перестройка, как она задумывалась, захлебнулась. Хаос политический привел к хаосу экономическому. Надо отбросить политические амбиции во имя жизни страны».
Далее Н. И. Рыжков говорит, что «одни требуют развалить Центр, он, по их мнению, не нужен, другие требуют, наоборот, его усилить. Что стоит за этими противоречиями? Прежде всего, каким мы хотим видеть наше государство? Если единым, то есть Союз, то Центр нужен. И именно поэтому, — подчеркнул он, — правительство подвергается жесточайшей критике, так как является препятствием на пути этих разрушительных устремлений». Такая деструктивная позиция может, говорит Н. И. Рыжков, привести к развалу государства.
19 ноября я зашел к А. И. Лукьянову. Состоялся откровенный разговор. Он говорит: «Знаешь, отношения Горбачева и Рыжкова обострились до крайности. Видимо, отставка Николая Ивановича Президентом предрешена. Я пытаюсь воздействовать на Горбачева, но безуспешно».
4 декабря. Совместное заседание Палат ВС СССР. «О внесении изменений в Конституцию СССР». Доклад М. С. Горбачева.
«Совет Федерации из совещательного органа превращается в важнейшее звено в системе органов государственной власти, наделенный широкими полномочиями. Президент СССР может передавать исполнение ряда своих обязанностей Совету Федерации. Союзная исполнительная власть сосредоточивается в руках Президента, которому подчинен Кабинет Министров, возглавляемый Премьер-министром. Кабинет ответствен перед Верховным Советом и Президентом. Создается Государственная инспекция, функция которой — обеспечить контроль над исполнением законов и Указов. Вице-президент, собственно, «правая рука» Президента. Он также обеспечивает руководство Госинспекцией. Совет безопасности берет на себя важные функции государства. Они будут определены Президентом и Советом Федерации.
Таким образом, в структурах управления отражены принципы Союзного договора, который сейчас обсуждается. Предлагаемая система государственного управления требует внесения изменений Конституции, а это право Съезда, поэтому в целях проведения оперативных действий прошу Верховный Совет одобрить мои предложения».
Депутаты долго держали Горбачева на трибуне. И это было объяснимо. Многих тогда беспокоили последствия спонтанно внесенных Президентом предложений. Хотя, в то же время, мы находились под воздействием необходимости перемен, каких-то действий, чтобы остановить кризисные явления в экономике. Новое политическое и государственное реформирование представлялось выходом.
В итоге решили одобрить предложения Президента.
Как показала жизнь, события сентября — декабря 1990 г. оказались серьезным просчетом и еще больше подтолкнули страну к государственной катастрофе.
* * *17 декабря. Начинает работу Четвертый внеочередной Съезд народных депутатов СССР.
С докладом «О положении страны и мерах по преодолению сложной кризисной социально-экономической и политической ситуации» выступил Президент СССР М. С. Горбачев.
Мнения высказывались разные.
19 декабря выступил Н. И. Рыжков. По существу он подводил итоги не только работы Правительства в его нынешнем составе, но и самой перестройки. Следует привести здесь некоторые выдержки из его речи.
«Судьба правительства предрешена. Предстоит самая радикальная реформа исполнительной власти. Как член политического и государственного руководства страны несу ответственность и заявляю: перестройка в том виде, в каком она замышлялась, не удалась. Политические силы, развернувшие с мая этого года войну против Правительства, начали недавно воевать и с Президентом. Их главная цель: нанести удар по государству, по общественно-политическому строю и сломать его. Идет замена социалистической идеологии на другую. Как и в прошлые годы, мы не смогли в ходе экономической реформы добиться приоритета экономики перед идеологией и перед политикой».
Далее он продолжал: «Сегодняшний кризис экономики порожден не обострением внутренних противоречий в производственной сфере, а очевидным кризисом в области политики, идеологии и управления. Идеология сейчас еще более нависает над экономическими преобразованиями. Под флагом рынка разворачивается идеологическая война. От энтузиазма первых лет перестройки сейчас общество, в своем большинстве, пришло к неверию и скептицизму. Это во многом объясняется размытостью целей, тем, что созданы иллюзии о возможных быстрых благах для общества. Мы, по сути, не раскрыли модели будущего, не назвали социальную цену, которую придется платить за реализацию этой модели. Перестройка сломала устоявшиеся структуры. Взамен ничего действенного и эффективного не создано.
Это прямо отразилось на экономике. Сейчас нет ни планового хозяйства, ни рынка. Институт президентства не внес заметных изменений в институт власти. Вертикальные структуры исполнительной власти бездействуют. В этом корень основных бед не только в экономике, но и в сфере правопорядка, межнациональных отношений, в моральном состоянии общества. Таковы кратко, на мой взгляд, причины срыва перестройки».
Затем Н. И. Рыжков высказал рекомендации о действиях на предстоящий период. Это было последнее его выступление в роли Председателя Правительства Союза ССР.
20 декабря, в четверг, на Четвертом съезде произошло неординарное событие. Выступил Э. А. Шеварднадзе и подал в отставку.
Думаю, это выступление не планировалось. Он попросил слова. Вышел на трибуну. Помолчал. Начал медленно, трагическим голосом: «Буду говорить так, как не говорил никогда в жизни. О вещах очень серьезных, может, кому-то и покажется, что не по теме». Затем, набирая темп, эмоционально, патетически продолжал: «Внешнеполитическая ситуация сложная, необходимы скоординированные совместные действия в этом направлении — законодательной и исполнительной власти. Чего, к сожалению, нет. Со стороны депутатов Верховного Совета высказываются сомнения, обвинения, устраиваются обструкции по отношению к МИДу и министру. Я не могу принять и мириться с этим. Обстановка в стране накалилась, демократы пассивны, отсиживаются, а ведь дело идет к активизации деструктивных, консервативных сил. Я хочу предостеречь о возможности установления диктатуры, не знаю — какая и откуда, но она грядет». Несколько слов признательности в адрес М. С. Горбачева. И… в итоге Шеварднадзе заявил, что «не может в такой ситуации исполнять ответственные обязанности министра иностранных дел, не хочет мириться с оскорбительными выпадами в свой адрес и подает в отставку».
Вот в общих чертах суть его выступления.
* * *Меня поразили слова Эдуарда Амвросиевича. Это был открытый протест, выражение несогласия. С кем? По какому поводу? Оказалось, о своем намерении уйти в отставку он не уведомил Горбачева. И это заявление явилось неожиданным якобы для Президента. Я не поверил в полной мере в искренность его слов. Подумал, тут что-то не то. Не мог такой принципиальный и гибкий политик так внезапно уйти со сцены. Чем же он мог руководствоваться? Почему решил отойти в сторону от Горбачева, которого считал, и заявил об этом на съезде, своим большим другом? Правда, ходили слухи о каких-то трениях между ними в последнее время, Горбачев вроде ревниво относился к возрастающей популярности Шеварднадзе за рубежом. В то же время были и предположения, что кандидатура мининдел может быть предложена на пост вице-президента. Насколько все эти разговоры были обоснованны — не знаю.
Но мое личное видение было иное. Видимо, московская ситуация уже не вписывалась в его дальнейшие планы. Он, конечно, любил Грузию, был привязан к ней. Происходившие в Грузии события требовали от него четкой позиции — с кем он. Поддержка нынешней линии, сохранение поста министра вольно или невольно отделяли его от родины, от тех серьезных изменений, которые происходили в республике. Там укреплялся режим «демократической диктатуры» Гамсахурдиа и его сторонников. Грузия все больше отдалялась от Союза. И Э. А. Шеварднадзе не смог побороть в себе национальных чувств, не мог представить себя вне Грузии. Более того, как мне представляется, опасался остаться за бортом происходивших там событий. И он впоследствии вернулся на родину, но организовал это возвращение ойень умно — его позвали. Как? Сначала Эдуард Амвросиевич сделал ряд спокойно-назидательных выступлений, интервью с намеками на несогласие с тем, что происходит в Грузии. Затем сказал о готовности, если потребуется, принять участие в стабилизации там обстановки. Призывал к благоразумию. Потом расширил свое влияние на определенные демократические круги. Заявил, что, если надо, он готов служить родине. А далее — прямое согласие возглавить оппозицию Гамсахурдиа. Получил приглашение и приехал в Грузию. Возглавил Комитет национального спасения, а затем стал и главою государства.
