Брюс Хоффман - Терроризм - взгляд изнутри

Между тем лицо терроризма меняется и в иных отношениях. В последние годы появились новые соперники, новые мотивации и новые причины, влияющие на некоторые традиционные представления о террористах и терроризме. Многие наши давние предубеждения относительно терроризма — а с ними и государственная политика разных стран — восходят к эпохе становления терроризма как проблемы международной безопасности, а именно к событиям, произошедшим более четверти века назад. Эти проблемы возникли и укрепились в годы «холодной войны», когда радикально настроенные террористические группы левого толка, действовавшие по всему миру, считались самой большой угрозой безопасности Запада. Даже последующие модификации антитеррористических мер, предпринятых с того времени, вряд ли можно считать актуальными, хотя именно они были применены десятилетие назад в ответ на серию терактов, совершенных террористами-смертниками против американских дипломатических и военных объектов на Ближнем Востоке, что поставило акцент на растущей угрозе государственного терроризма.

Но пожалуй, ни в какой другой области потенциальная неуместность подобных размышлений не кажется более ясной, а критическая лакуна более очевидной, чем в отношении возможного применения террористами оружия массового уничтожения, а именно ядерного, химического и биологического оружия. Большая часть публикаций, посвященных этому вопросу, сама является устаревшей, так как была написана в некоторых случаях более двадцати лет назад, когда существовало множество различных ситуаций, обстоятельств и международных движущих сил. Львиная доля исследований потенциального применения оружия массового уничтожения, проводившихся в годы «холодной войны», по понятным причинам была сосредоточена на ядерном противоборстве двух сверхдержав и их союзников. Возможность использования подобного оружия террористами рассматривалась внутри контекста «холодной войны» либо вообще опускалась, учитывая преобладающие модели субгосударственного насилия, а также цели и намерения экстремистских негосударственных групп, действовавших в то время. На сегодняшний день угроза крупномасштабных военных действий с применением ядерного либо традиционного оружия со стороны сверхдержав эпохи «холодной войны» и их союзников исчезла. Однако на ее место пришла новая угроза безопасности куда более аморфного, не поддающегося количественному определению и зловещего характера, противостоять которой может оказаться намного сложнее. Как было видно из главы 4, увеличивающаяся значимость религиозных мотивов для действий террориста уже внесла свою лепту в возросшую смертность от международного терроризма. Более того, многие ограничения (как морального, так и технического характера), которые ранее удерживали террористов от применения оружия массового уничтожения, исчезают. Конкретные характеристики, оправдания и отношения религиозных и квазирелигиозных — по сравнению с обычными — террористов предполагают, что именно религиозные террористические организации станут первыми среди прочих категорий террористических групп негосударственного характера, которые применят оружие массового уничтожения.

В прошлом террористические группы являлись по большей части объединениями лиц, принадлежащих к организации с хорошо развитым правящим аппаратом, ранее прошедших подготовку по технике и тактикам проведения террористических кампаний, сделавших террористическую деятельность своей единственной профессией, скрывающихся в подполье и при этом постоянно разрабатывающих и организующих теракты, и которые порой попадали в прямое подчинение либо действовали от имени правительства другой страны (как в случае со спонсированием Ливией операций Японской Красной армии, совершаемых под именем Антиимпериалистических международных бригад). Радикальные левые организации, такие, как Японская Красная армия, Фракция Красной армии, Красные бригады и прочие, наряду с этно-национальными/сепаратистскими террористическими движениями, такими, как Организация освобождения Палестины, Ирландская республиканская армия и ЭТА, попадали под стереотип «традиционной» террористической группы. Эти организации причастны к высокоизбирательным и наиболее дифференцированным актам насилия. Они выбирали в качестве мишеней различные символические объекты, олицетворяющие их врага (например, посольства, банки, национальные авиакомпании), либо похищали и убивали отдельных лиц, повинных, по их мнению, в экономической эксплуатации и политическом гнете, с целью привлечения внимания к себе и своим требованиям.

Однако сколь радикальными и революционными не были эти группы в политическом отношении, большинство из них одинаково консервативны в плане организуемых ими терактов. О подобном типе террористов отзываются, что они скорее «имитируют, а не изобретают» и что их тактический репертуар весьма ограничен и направлен против узкого круга мишеней. Им приписывают нерешительность в ситуации, когда следует воспользоваться преимуществом новых обстоятельств, не говоря уже о реализации новых возможностей. Та небольшая доля изобретательности, которую они проявили, заключается в выборе мишеней для терактов (к примеру, захват итальянского круизного судна «Акилле Лауро» палестинскими террористами в 1985 году в отличие от более традиционных захватов пассажирских самолетов) либо в способах установки и детонации взрывных устройств, а не в тактических ходах или использовании нетрадиционных видов оружия — в особенности химического, биологического, радиологического или ядерного.

Хотя различные террористические группы, включая ФКА, КБ и некоторые палестинские организации, время от времени обыгрывали идею применения губительного оружия массового поражения, ни одна из них не переступила критический психологический рубеж, то есть не пошла на осуществление этих ужасных замыслов и смутных планов. По некоторым предположениям, в 1979 году палестинские террористы отравили партию апельсинов из Яффы, экспортируемых в Европу, в надежде подорвать экономику Израиля. В ходе полицейского рейда, устроенного в убежище ФКА в Париже годом позже, была обнаружена мини-лаборатория, созданная для производства ядовитой культуры Clostridium botulinum. Однако эти два не связанных между собой инцидента представляли собой полный спектр как использования, так и попыток разработки террористами оружия и тактик нетрадиционных типов. Похоже, большинство террористов устраивает ограниченный смертоносный потенциал ручных минометов и автоматов, а также взрывных устройств с несколько более высоким числом потенциальных жертв. Как и большинство из нас, террористы, похоже, боятся высокотоксичных веществ, о которых мало знают и для производства и безопасного обращения с которыми у них не хватает опыта, не говоря уже об эффективном применении и рассеивании. Из более чем 8 тысяч терактов, зафиксированных в «Хронологии международных террористических актов» корпорации РЭНД и Университета Сент-Эндрю с 1968 года, менее 60 указывают на тот факт, что террористы разрабатывали подобные теракты с применением химических и биологических веществ или намеревались похитить или разработать собственное ядерное оружие.

Было также широко распространено наблюдение Брайана Дженкинса, приведенное выше, о том, что «террористы желают, чтобы их видело и слышало большое количество людей, а не гибели большого количества людей». Даже после событий середины 1980-х, когда было совершено несколько заметных терактов, с большим количеством жертв (в ходе одного из таких терактов погиб 241 морской пехотинец), Дженкинс по-прежнему не видел необходимости поменять точку зрения, продолжая настаивать на том, что «просто гибель большого количества людей редко является целью террористов. <...> Террористы действуют по принципу наименьшего применения силы по необходимости. Они считают, что не обязательно убивать много людей, если убийства нескольких хватает для осуществления их замыслов». Эта аксиома была в дальнейшем применена к проблеме потенциального использования террористами оружия массового уничтожения, в отношении к которой она была призвана истолковать небольшое число известных заговоров и уже тем более доказанных произошедших инцидентов. В контексте потенциального использования террористами радиологического или ядерного оружия, к примеру, Дженкинс отметил в 1975 году, что «замыслы, включающие в себя намеренное применение токсичных радиоактивных веществ, похоже, не соответствуют модели, по которой до сих пор совершались теракты... Действия террористов направлены на создание непосредственных драматических эффектов, нескольких жестоких убийств, но не на вызывание затяжной эпидемии и уже тем более не на появление большого числа больных, ищущих отмщения жертв теракта. Если бы террористы и замыслили применение радиоактивных отравляющих веществ, то они не смогли бы предотвратить далеко идущие последствия подобного теракта, как, впрочем, и достичь своей конечной политической цели. Террористы никогда не стремились убивать сотни и тысячи людей. Сделать же сотни и тысячи человек смертельно больными еще больше не вписывается в привычную деятельность террористов».