Виктор Суворов. - Кузькина мать. Хроника великого десятиления

Но возмущался Семичастный в частном порядке. Открыто не возразишь. Под ним самим качалось и скрипело кресло главного чекиста страны.

С одной стороны, все правильно — Семичастный доложил о деле Пеньковского своему непосредственному начальнику товарищу Козлову. Но дело-то касалось судьбы Советского Союза и всего мирового коммунизма. Мог бы сообразить, что слежка за Пеньковским затягивается в момент, когда на карту поставлено все. Включая судьбу человечества!

Хрущёв колебался. Снимать Семичастного было опасно. Свой человек, его Хрущёв лично привел во власть. Сними Семичастного, а кого на его место ставить? И какие у того, нового, планы? И с кем связан? И кто за ним стоит?

Но и Семичастному — информация к размышлению. Хрущёв знает, что Семичастный виноват. Поэтому Хрущёв может снять Семичастного в любой момент. А уходить Семичастному с такого высокого поста, с этих головокружительных высот никак не хочется.

Так возник новый заговор против Хрущёва, одним из инициаторов и организаторов которого был глава КГБ генерал-полковник Семичастный.

Вовсе не просто нормальному человеку понять логику и психологию яростных сторонников Мировой коммунистической революции.

Вот один из них. Звали его Квицинский Юлий Александрович. Занимал должность посла по особым поручениям, возглавлял делегацию Советского Союза на переговорах с США об ограничении ядерных вооружений в Европе.

В 1986–1990 годах — посол СССР в ФРГ. Затем — первый заместитель министра иностранных дел СССР.

Вот его точка зрения:

Берлин в значительной степени портил нам все положение и обходился в колоссальные деньги.

ГДР через Берлин медленно «истекала кровью» и требовала непрерывной подпитки за счет наших ресурсов — денежных, материальных, продовольственных… Я знал, что если снять стену — все развалится.

И тут же Квицинский гневно обличает тех, кто предлагал Берлинскую стену разрушить.

Как понять этого человека? Восточные немцы за колючей проволокой жить не хотели, сними стену — ГДР рухнет. Все держалось только на принуждении, только на стрельбе в спину тем, кто пытается убежать из коммунистического рая. Народы Советского Союза жили в ужасной нищете потому, что за их счет приходилось поддерживать хоть сколько-нибудь приемлемый жизненный уровень в оккупированных странах.

Восточным немцам этого не надо. Народам Советского Союза — тоже. Эта дурацкая система была нужна только Квицинскому и таким, как он.

В 1991 году, когда страна докатилась до того, что уже и в Москве жрать стало нечего, в Кремле нашлась группа мудрецов, которая экономическим проблемам нашла полицейское решение. Раз в стране магазины пусты, значит надо недовольных давить танками. И сразу все наладится.

Член Центрального Комитета Коммунистической партии Юлий Квицинский немедленно примкнул к тем, кто решил давить собственный народ танками. Квицинский возглавил Министерство иностранных дел Советского Союза и объявил всем послам: поддерживать тех, кто в Кремле, тех, кто по примеру Гитлера бросил танки на Москву.

Тех последних защитников рабовладельческого строя выгнали из Кремля. Но карьера Квицинского пошла все выше в гору. Он вошел в Государственную Думу, стал первым заместителем председателя комиссии Госдумы по изучению практики обеспечения прав человека и основных свобод, контролю за их обеспечением в иностранных государствах.

И вот товарищ Квицинский в главной военной газете России доказывает, что надо было сохранять Берлинскую стену, следовательно, убивать всех, включая детей, кто пытается убежать из коммунистического рая, а свой народ мотать на танковые гусеницы. И он же бдительно блюдет: как бы в какой другой стране права человека не нарушались, как бы где какие свободы не ущемлялись.

Глава 20

Недавно я смотрел дебаты о пытках на одном из американских телеканалов.

Один политик говорит: мы — американцы! Мы этим заниматься права не имеем! У нас демократия. У нас пытки Конституцией запрещены.

А второй ему: да ты на результат посмотри! Одного террориста чуть помурыжили — он, гад, сознался-раскололся, мы столько народу спасли, предотвратив теракт! Ты смотри, польза-то какая!

Если в стране, которая считает себя цитаделью демократии, ведутся такие дебаты, если пытают (понятно, ради общей пользы), не обращая внимания на дебаты, то уж поверьте, что в Советском Союзе сомнений, как поступить с полковником Пеньковским, не возникло. Его пытали. Пытали долго, упорно, с наслаждением.

А чтобы иметь представление, как именно, рекомендую побывать в любой стране, которая когда-то была частью великого и нерушимого, счастливого и могущественного социалистического содружества. В любой стране вам покажут музей тайной полиции. Недавно я побывал в Будапеште. Там в здании тайной полиции камеры пыток были устроены в полуподвальном помещении большого серого дома в центре города на живописном бульваре. Вешали в камере, которая окном выходит на перекресток двух улиц. Через замазанное белой краской оконное стекло слышно, как за окном прохожие смеются, как автомобили бибикают, как трамваи гремят. Перед смертью все это можно было ощутить. А чтобы вашим визгом прохожих за окном не пугать, мячик в рот совали и рот завязывали тряпкой.

Но до повешения надо было еще дожить. Некоторые камеры там — метр двадцать высотой. А еще есть камеры, в которых вода холодная по колено, а то и по пояс. Камеры, где били резиновыми палками, обвешаны по стенам брезентовыми тюфяками, чтобы никакие крики не нарушали покой законопослушных граждан. Ну, а остальное как везде у нас. На электрической плитке пятки жгли, в задницы врагам электрический паяльник совали, применяли всякие разные столь же простые и столь же эффективные методы дознания.

Если так работали наши младшие братья по классу, то не сомневайтесь — у «Старшего брата» методы дознания были не менее действенные. Через все это полковник Пеньковский прошел.

А потом его стали усиленно готовить к судебному процессу. С Олегом Пеньковским работала знаменитая массажистка спортивного общества «Динамо» Катя с нежной кличкой Кирдык. Была она совсем неприметной, роста небольшого, крепенькая, выглядела молодо, работу свою любила.

Любой массажист на вашем теле мгновенно найдет какие-то бугорки, на которые следует нажимать пальцами, ребром ладони или локтем. Нажимать так, чтобы вы орали. У кого-то самые болевые точки на икрах, у кого-то на спине, у кого-то тазобедренный пояс слабоват. Профессионалы самое перспективное место в две минуты найдут. И будут нажимать.

У Кати Кирдык был свой профессиональный почерк. Она вызывала судороги — страшные, дикие, глубокие и длительные.

13 марта 1963 года Пеньковский Олег Владимирович предстал перед Военной коллегией Верховного суда. На скамью подсудимых его проводила массажистка Катя Кирдык. По плечу похлопала: не подведи, а то сам знаешь, что будет.

Все вопросы и ответы были заготовлены заранее. Отрепетированы. Но даже если Пеньковский и отклонялся от текста сценария, ничего страшного в том не было — люди-то в зале все свои, все проверенные и специально для такого случая подобранные.

В любой момент, когда Пеньковский чуть отступал от текста, судья объявлял перерыв, и Пеньковского выводили в комнату с мощной звукоизоляцией, где Катя Кирдык внушала ему, что отклонения от заготовленного текста недопустимы.

Суд продолжался три дня. Народ в зале гневно клеймил предателя. В те годы 15 лет были максимальным сроком. После того — вышак.

Прокурор требовал смертного приговора. Суд все же, принимая во внимание фронтовые заслуги, вынес приговор — 15 лет тюремного заключения.

Тут надо особо остановиться на системе подбора тех, кем наполняли зал суда.

Власть у нас, как известно, принадлежала народу. А Коммунистическая партия вела и направляла этот народ к новым победам и свершениям. Партия — наш рулевой.

И вот на самом низшем уровне управления народ выбирает самых авторитетных своих представителей. Партия предлагает кандидатов из самых что ни есть народных глубин: Иванова, Петрова, Сидорова. Все единогласно и дружно за них голосуют. Выбранные товарищи приступают к работе. Двое помалкивают, решения родной Партии одобряют и смело проводят в жизнь. А третий замечает, что вот тут у нас что-то не так. И вот тут. Надо бы исправить и улучшить. Партия соглашается: молодец! Зорко недостатки подмечаешь!

Только в следующий раз этот зоркий в список кандидатов не попадет. В списке будут молчаливые Иванов с Петровым и новенький Николаев. И народ за них единогласно проголосует. Потом лучший из них попадет в более высокий список и будет в нем числиться до тех пор, пока чего-нибудь такого-эдакого не подметит и не предложит улучшения. С ним, понятно, согласятся. Но в следующий раз он просто не окажется в списках кандидатов. Ни в каких. Никогда. А кто-то будет подниматься все выше и выше. До самого Верховного Совета! И голосовать, голосовать, голосовать. За дальнейший рассвет науки и культуры! За нерушимую дружбу народов. За повышение благосостояние трудящихся. За мир во всем мире! За новый поворот генеральной линии родной Коммунистической партии.