Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля - Коллектив авторов
Однажды вечером в посольстве Израиля в Париже раздался телефонный звонок. Телефонистка, поднявшая трубку, деловым тоном, который иностранцы часто принимают за невежливый, объяснила звонившему, что Цви Аллон, с которым тот хотел поговорить, уже закончил работу и уехал домой.
— Вы не могли бы ему позвонить утром?
Однако человек на другом конце провода настаивал на срочном разговоре. На французском языке с немецким акцентом он объяснил, что звонит из Цюриха по очень важному делу. Нет ли возможности соединить его с полковником Аллоном?
В голосе звонившего слышалась мольба. Телефонистка соединила его с домом Аллона. Когда израильтянин поднял трубку, показавшийся ему знакомым голос произнес всего два предложения:
— Я Альфред Фраункнехт. Мне необходимо срочно встретиться с вами.
Затем в трубке раздались гудки.
В эту ночь в израильском посольстве началась лихорадочная деятельность. Уже через несколько часов Цви Аллон спешил в аэропорт Орли, чтобы успеть на ближайший рейс до Цюриха. Из Рима навстречу ему летел Негемия Каин. В штаб-квартиру Моссад была направлена шифрограмма с сообщением о звонке Фраункнехта.
Сотрудники Моссад были взбудоражены. Они знали, что Фраункнехт не станет беспокоить их до тех пор, пока у него не будет чего-либо существенного.
Неужели Фраункнехт нашел способ получить запасные части? Может быть, он сумел убедить швейцарское правительство продать Израилю части и детали сорока семи «миражей», которые оказались не нужными швейцарским ВВС?
Когда они встретились с Фраункнехтом в гостинице «Амбассадор», израильтяне не могли сдержать своего нетерпения. Однако инженер предложил подыскать для беседы более уединенное место.
К удивлению израильтян, он повез их в Видер-дорф, небольшой район в Цюрихе, пользовавшийся дурной репутацией. Не сошел ли с ума Фраункнехт?
Однако он прекрасно знал, что делает. Видердорф посещали главным образом иностранцы, приезжавшие в Цюрих по своим банковским делам. И Фраункнехт знал, что ни один швейцарский бизнесмен или правительственный чиновник никогда не пойдет сюда. Именно поэтому здесь было безопасно разговаривать с визитерами из Израиля. Они взяли такси до Видер-дорфа и вскоре сидели за незаметным столиком в одном кабаре со стриптизом.
Фраункнехт заговорил без обиняков:
— Вы теряете время в поисках запасных частей.
Я могу достать вам «Мираж» в собранном виде.
— Но это же невозможно, — ответил полковник Аллон. — Как мы сможем украсть швейцарские «миражи»? Насколько нам известно, они хранятся в подземных бункерах в Альпах. Толщина стен и дверей в этих бункерах такова, что их не возьмет даже ядерный взрыв. Да и если бы это было возможно, мы не хотим ссориться с правительством Швейцарии.
Сделав нетерпеливый жест рукой, Фраункнехт прервал израильтянина:
— Я никогда не пойду на это. Отдать вам наши «миражи» было бы предательством. А я не предатель.
Сотрудники Моссад в недоумении взглянули на Фраункнехта. Не теряют ли они здесь время даром?
Угадав их мысли, швейцарец заговорил вновь:
— Я имею в виду чертежи самолета, с помощью которых вы сможете самостоятельно производить «миражи». Я знаю господина Швиммера, президента «Израиль эйркрафт индастриз». И я уверен, что он сможет построить такой самолет. Но для разработки технической документации потребуются годы. Много времени уйдет и на создание необходимых станков и оборудования. Но если в вашем распоряжении будут кальки чертежей, всех чертежей, включая те, которые необходимы для создания станков и оборудования, перед вами откроется кратчайший путь к решению всех проблем. При этом вы получаете возможность не только производить самолеты, но и запчасти к ним уже в течение ближайших месяцев.
Теперь израильтяне старались не пропустить ни одного слова. Пока они с восхищением смотрели на Фраункнехта, он мягко продолжал:
— Вам, конечно, хотелось бы знать цену? Хочу, чтобы вы поняли: я иду на этот шаг не ради денег. Я хочу помочь вам. Но мне будет необходима некая сумма для поддержки семьи на случай, если я буду арестован. То, что я хочу предложить вам, — это опасная и трудная работа. Я предупреждаю вас об этом.
Все чертежи занимают объем целого железнодорожного вагона. В качестве страховки за работу мне потребуется 200 тысяч долларов. Это все.
Израильтяне посмотрели друг на друга в полном изумлении. И они, и Фраункнехт прекрасно понимали, что за такую работу можно было смело просить пять, десять миллионов, сколько угодно. Такие деньги найти сложно, но они были бы найдены в любом случае. Не было такой цены, которая оказалась бы слишком высокой за такую работу.
Просить 200 тысяч долларов за полные чертежи «миражей» означало отдавать их даром. Все трое прекрасно понимали это. Однако Фраункнехт попросил эту сумму, значит, так тому и быть. Ничего не требовалось платить вперед. Инженер объяснил, что деньги понадобятся, когда все будет готово. И ни одного пенни до того.
Фраункнехт не стал объяснять израильтянам, где и как он достанет чертежи. Оставалось только верить ему.
— Я сообщу вам, как идет дело, — сказал он. На этом встреча закончилась. Израильтяне покидали ее озадаченные, однако обнадеженные как никогда. Этот Фраункнехт, подумали они, не такой уж простак. Кажется, он знает, что делает.
Теперь нужно было ждать.
В начале лета 1968 года Альфред Фраункнехт завтракал в кафетерии своей фирмы с управляющим доктором Шмидтом. Как бы между прочим Фраунк-нехт сказал:
— Господин доктор, у меня возник план, с помощью которого мы могли бы ежегодно экономить по меньшей мере 100 тысяч франков.
Глаза у Шмидта широко раскрылись. Нет лучшего средства добавить адреналина в кровь бизнесмена, чем перспектива экономии денег. Фраункнехт продолжил:
— Как вам известно, ящики с кальками и чертежами «Миража» занимают очень много места. Теперь, когда программа строительства остановлена, мы не пользуемся ими постоянно — только в случае крайней необходимости, я предлагаю микрофильмировать их.
Громоздкие чертежи можно уничтожить, а освободившееся пространство использовать с большей пользой. По моим подсчетам, это принесет нам не менее 100 тысяч франков в год.
Руководство фирмы «Шульцер» было просто потрясено простотой идеи. Дела их шли превосходно, приходилось нанимать дополнительные складские помещения для хранения излишков материалов. Поэтому оно не только согласилось с предложением Фраункнех-та, но и поручило ему реализацию этого плана.
Фраункнехт знал, что служба безопасности будет начеку. Дело в том, что на фабрике выполнялось много совершенно секретных заказов правительства, и поэтому швейцарская военная контрразведка, отличающаяся своей эффективностью, держала фирму под своим неусыпным контролем. Фраункнехт предложил уничтожать кальки чертежей на городской мусоросжигательной станции. Контрразведка согласилась, что такой способ уничтожения секретных документов наиболее предпочтителен, но обязательным условием выдвинула присутствие при операции одного из ее офицеров.
Кроме того, представители контрразведки потребовали, чтобы делалось только по одной копии каждого документа, и определили тип аппаратуры для этой работы. После приобретения аппаратуры представители контрразведки занялись поиском места для ее размещения. Нужна была комната без окон, расположенная в безлюдном месте, в помещении, где могут находиться люди, имеющие допуск к секретной информации.
К сожалению, как и предполагал Фраункнехт, установка аппаратуры и режим ее работы очень внимательно контролировались спецслужбами. Переснятые документы планировалось вывозить на автофургоне «фиат» без номеров.
Каждый четверг в четко установленное время на фургон будут грузиться документы и отвозиться на сжигание. Причем эту операцию будет лично осуществлять Фраункнехт. Осторожный инженер специально попросил выделять ему в этот день вооруженных охранников, которые должны присутствовать при погрузке и выгрузке документов. Всегда с большой ответственностью относящийся к порученному делу, Фраункнехт не забыл и об обеспечении безопасности на коротком пути к месту сжигания. Он сам подобрал надежного шофера — своего двоюродного брата, у которого были прекрасные характеристики. В течение недели брат Фраункнехта работал водителем городского автобуса, а по четвергам у него был выходной.
