Русская жизнь-цитаты 22-31.01.2024 - Русская жизнь-цитаты
"Denis Dragunsky - КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ЧЕХОВА. ""РЕШЕНИЕ"" Дмитрий... | Facebook","КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ЧЕХОВА. ""РЕШЕНИЕ"" Дмитрий Дмитриевич и Анна Сергеевна, сидя на диване в полутемном номере «Славянского Базара», опять говорили о том, как избавить себя от необходимости прятаться, обманывать, жить в разных городах, не видеться подолгу. Как освободиться от этих невыносимых пут? - Как? Как? - спрашивал он, хватая себя за голову. - Как? И казалось, что еще немного - и решение будет найдено. *** Следующим вечером Гуров опять был в гостинице у Анны Сергеевны. Часа через два он позвал коридорного и приказал подать ужин в номер. Коридорный побежал в ресторан за карточкой меню. Гуров сказал, что намерен как следует подкрепиться, и уже предвкушал пожарскую котлету или стерлядку, но Анна Сергеевна вдруг закапризничала: - Я хочу только чаю с булкой. А ты езжай. Езжай, тебе надо развеяться. Он велел коридорному принести чаю, поцеловал ее, вышел, внизу в гардеробе надел шубу и поехал в Докторский клуб. Сел за стол, огляделся. Трое знакомых адвокатов играли в карты в углу зала, больше никого не было. Подошел официант, самый старый и почтенный, который прислуживал самым видным гостям. Гуров с удовольствием отметил это. Заказал водку и селянку на сковороде. Пододвинул к себе лежавшую на столе газету. Он прочитывал по три газеты в день, хотя говорил, что не читает московских газет из принципа. Погрузившись в статью известного публициста, он краем глаза все же заметил, что в зал вошел молодой человек с небольшими бакенами, очень высокий, сутулый; он при каждом шаге покачивал головой и, казалось, постоянно кланялся. В петлице у него был какой-то ученый значок, в руке – объемистый саквояж. - Позвольте-с? – обратился он к Гурову. Странное дело, в зале четыре из шести столов были свободны. Однако Гуров ответил: - Извольте. Молодой человек осторожно поставил саквояж на пол, уселся и спросил: - Хороша ли здесь осетрина? Давненько я ее не пробовал. - По-всякому бывает, - рассеянно ответил Гуров. – Мой совет, возьмите венский шницель. Или вот селянку. - Я позабыл представиться, - сказал молодой человек. – Фон Дидериц. - Гуров, - коротко поклонился Гуров и только тут сообразил, кто это. Фон Дидериц смотрел на него, улыбаясь. - Анна Сергеевна нынче в Москве, в «Славянском Базаре». Я это знаю наверное, - сказал он. - Не надо объяснений. Гуров молча смотрел в газету. Подошел официант. Фон Дидериц заказал полбутылки сотерна и профитроли, хотя минуту назад нацеливался на большой русский ужин. Официант удалился. - Она вам, небось, говорила, что не знает, где я служу? – продолжал фон Дидериц. – Лжет. Она отчего-то стыдится моей службы. А я отнюдь не стыжусь. Я служу, как бы это выразиться, в ведомстве его превосходительства господина Зволянского, Сергея Эрастовича. Гуров едва не вздрогнул и взглянул на фон Дидерица исподлобья. Зволянский был директором Департамента полиции. - Напрасно-с! – усмехнулся фон Дидериц. – Мы не едим маленьких детей. Мы служим обществу, в конечном итоге. Сыск, охрана, паспорта, пожарная служба… Странная женщина Анна Сергеевна. Имея мужа, который служит у Зволянского, она делает какие-то тайны. Впрочем, она права. Самое надежное место прятать краденое – это в квартире у сыщика. Да-с, она дважды права. Поскольку я, как благородный человек, не стал бы устраивать полицейскую слежку за собственной супругой. Она сама виновата. Вернее, не она, а моя кузина Нина Павловна. Приехала к нам погостить из Екатеринбурга, и коротко сошлась с Анной Сергеевной, со своей belle, так сказать, soeur. Та рассказала ей много лишнего, а там женщины поссорились, и моя родственница в слезах нажаловалась мне. Да-с, в слезах, потому что у Анны Сергеевны тяжелый характер, она способна оскорбить. Мою кузину она обозвала кокоткой, например. За то, что та ей призналась в своей связи с вице-губернатором. Впрочем, и мне не поздоровилось. Оказывается, меня Анна Сергеевна за глаза называет лакеем. - Все это чрезвычайно занятно, - сказал Гуров. – Но что вы хотите от меня? - Ничего-с! – воскликнул фон Дидериц. - Всего лишь сказать вам, что я этого далее терпеть не намерен-с! - Желаете вызвать меня на дуэль? - Отнюдь! – принесли сотерн и профитроли, Дидериц с наслаждением и жадностью, как пьют пиво в жаркий день, опустошил бокал сладкого вина и закинул в рот маленькое круглое пирожное. – Отнюдь… - он вдруг погрустнел и сказал: - Можете более не скрываться, господин Гуров. Я подаю на развод, вину принимаю на себя, так что желаю вам и Анне Сергеевне совершенного счастья. Собственно, я за этим вас и разыскал. Чтобы сообщить, так сказать. Он налил себе еще, опрокинув бутылку в бокал: - Je bois pour l'amour! Кстати, господин Гуров, кузина Ниночка рассказала, как Анна Сергеевна отзывалась о вас. «Я, - говорит, - не знаю, где он служит, и что он такое, но он московский болтун-либерал». Да, и самое главное. Собачка скучает без хозяйки! Фон Дидериц нагнулся, раскрыл саквояж и через стол передал Гурову маленького пушистого шпица. Гуров растерянно принял его в руки, потом поставил на стол. Шпиц понюхал его селянку и фыркнул – наверное, ему было горячо. - Прощайте, - сказал фон Дидериц, пригнулся к Гурову и прошептал: - И не бойтесь полиции и жандармов. Только они, то есть мы, своими ружьями и тюрьмами защищаем вас,
