Тайны служебные и личные, или Карибский синдром - Александр Васильевич Кулешов
На состояние будущей матери действовал каждый пустяк. До чего все уныло и скучно! При полном упадке сил и духа, Валя буквально силой таскала свое тело, рассеянно пытаясь что-то делать по дому. Потом плохо спала, вырванная из сна среди ночи неизъяснимой тоской в то время, когда сон мужа особенно крепок. Валюся рассматривала его: мягкое лицо с попыткой придать мужественность отрастающими усами, замедленное ровное дыхание. Ей становилось холодно, пупырышки высыпали на коже. От окна падал прямоугольник лунного цвета. Валю охватывало бешеное нетерпение получить хоть толику внимания, которое она несомненно заслуживала – как раз то расположение духа, которое позволяло объяснить любые глупости. Она резко сдергивала одеяло с мужа и заворачивалась им в кокон. Володя что-то бессвязно бормотал, придвигался к ней и охватывал руками, она замирала, довольная хоть какой-то лаской, проявленной к ней, и погружалась в забытье.
В течение долгого дня к ней приходили разные мысли, которые бы стоило гнать, но Валя их развивала, пока не приходила к общему раздраженному состоянию. Она представляла, что муж тянул специально долго перед приходом домой. Разве нельзя было завершить все давным-давно? Разве он не знал, как она ждет? Разве не знал, что только его приход ее успокаивает? Его роль беспокоиться о ней и их ребенке, ведь это так просто. Сколько свободных от дежурств вечеров он потратил на репетиции в Доме офицеров. Безотказный дурак! Валя была уверена, что он даже и не пытался открутиться от такого задания, принял назначение как данность. По возвращению домой, Володя замечал, что она надувшись, подходил, обнимал и говорил:
– Ну прости меня, дурака, если что-то не так! У меня ума не хватает это осознать.
И вроде полегче. Она не отвечала словами, лишь мотала головой двусмысленно – такое движение можно было принять и за прощение, и за извинение. Когда он выходил, она благосклонно улыбалась: пусть занимается хозяйством, пылесосит, что-то готовит, ходит за водой и покупками. Столкнувшись со стопкой книг на столе, муж спросил:
– Зачем тебе все это читать? В случае чего ты все равно обратишься к врачу, – Володя поцеловал холодную щеку, заметил сеть морщинок вокруг глаз. Она опустила руки, словно столкнулась со стеной.
– Как зачем? К примеру, умножать шестизначные числа в столбик – это какой-то мазохизм, а вот двузначные умножать в уме для обычного человека все же полезно – просто для упражнения, чтобы мозг не заржавел – это надежное средство проверить, не стал ли ты идиотом. Так и с медицинской литературой – иметь общие сведения и ориентироваться, логически мыслить, если возникнет какая-то ситуация.
При зрелом размышлении она подумала, что надо бы успокоиться, ведь в остальном все хорошо и в полном порядке. Нужно самой быть спокойной и организованной, получать искреннее удовольствие в ленивой жизни неработающей жены.
Она перебирала в памяти, что ей можно и что нельзя, что она должна сделать. Это очень непросто, если у тебя отсутствует самодисциплина. Ее психика крайне уязвима. Она легко доводила себя до нервных приступов и истерик по самым незначительным пустякам.
Руки ничего не держали, она расстраивалась, злилась. Проснувшись, снова на себя злилась, так как идти некуда, делать нечего, смотреть не на что, разве что на грязный потолок.
В очередной выход мужа на дежурство, последовавши после дня полка, к ней заглянул Виктор, выполнявший свою шефскую функцию непринужденно и сознательно. После похода за водой к колодцу предложил ей погулять. Валя нехотя согласилась.
– Придется тебе роды принимать, если вздумаю рожать посреди улицы!
Не успели они доковылять до центральной площади, как столкнулись с ведущим ее гинекологом. Валюся скромно поздоровалась, собираясь проскочить мимо, но врач остановил ее вопросом о самочувствии.
– Гулять надо. Смотреть на цветы в клумбах, на закатное небо, а не только думать о будущем ребенке, – гинеколог смотрел на нее с добродушной безмятежностью, словно не ожидал никаких осложнений в ее положении и ощущал собственную значимость. Прослушав краткий Валин доклад о самочувствии врач обратился к Виктору, извлекая из портфеля белую коробку с прозрачной крышкой:
– Вы – брат? Ранее пациентка приходила с другим мужчиной…
– Нет, сослуживец мужа.
– Возможно, вы мне и нужны. Это не вы противозачаточные спирали продаете? Ко мне уже две клиентки приходили с просьбой правильно поставить, а я сам их впервые вижу. Советская индустрия медикаментов и медоборудования для контрацепции ничего кроме «изделия № 2» не предлагает. Хотелось бы инструкцию по установке увидеть, – врач указал на извлеченную из портфеля коробку.
– Я отсталый в плане сексуального просвещения, про спирали ничего не знаю, – попытался отшутиться Виктор.
– Какой-то лейтенант-ракетчик их распространяет, вот я и спросил, – пояснил врач.
– Я этим не занимаюсь и распространителя спиралей не знаю, – Коростелев догадался, что, скорее всего, распространителем является уже засветившийся двухгодичник-фарцовщик, но говорить ничего не стал.
– Что это тут? – с любопытством спросила Валечка, протягивая руку к коробке.
– Вам пока преждевременно этим интересоваться, – с усмешкой ответил гинеколог. – Ну разве только для просвещения. И вас я уже спрашивал о распространителе противозачаточных спиралей, и вам он тоже не известен.
– Ну уж точно, что это не Витя!
Валя предстала личностью трогательной, обезоруживающей своей безграничной искренностью. Догадалась ли она, кто из лейтенантов-ракетчиков является распространителем импортных спиралей? Вопрос не поднимался, и тема не обсуждалась. По возвращению домой с Виктором она тяжело вздохнула:
– Вот я даже чаем не догадалась тебя напоить после службы. Ты голодный?
Его движения спокойны и точны, в разговоре простой и искренний:
– Как-нибудь перебьюсь.
– Ну тогда налей мне попить, – получив стакан с прохладной водой, шаловливо подмигнув, Валя шепотом спросила:
– Признавайся, как там развивается твой роман с навязчивой блондинкой? – она не скрывала, что обожала чужие тайны, и однажды неприглянувшийся ей человек
