С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций
Значительно более сложной и авантюрной стала история, связанная с борьбой за наследство младшего племянника С. Т. Морозова Н. П. Шмидта, которая принесла в кассу БЦ около 280 тыс. рублей. Унаследовав мебельную фабрику Морозова в Москве, Шмидт в октябре 1905 г. через Горького ссудил большевикам 15 тыс. рублей на издание газеты «Новая жизнь». Он давал деньги и на вооружение рабочих. Полиция называла фабрику Шмидта «чертовым гнездом». В дни декабрьского восстания Шмидт отказался выдать членов фабричной дружины и указать место хранения оружия. За это он был арестован и в феврале 1907 г. при загадочных обстоятельствах погиб в тюрьме. Незадолго до его смерти Красин убедил Шмидта завещать свое состояние партии. Также большевики уговорили сестер Шмидта Екатерину Павловну и Елизавету Павловну передать партии их доли наследства Морозова. Вопрос заключался лишь в том, кто получит эти деньги? Когда Шмидт делал свои распоряжения о передаче имущества партии, зимой 1906-1907 гг., существовала только одна РСДРП, с общим ЦК.
Борьба за наследство Шмидта стала одной из непосредственных причин развала Большевистского центра. Ключевую роль в этом темном деле сыграл активный член Одесского и Бакинского комитетов РСДРП В. К. Таратута (Виктор). За ним стоял Ленин. Осенью 1905 г. Таратута приехал в Москву, где познакомился со Шмидтом и начал ухаживать за его младшей сестрой Елизаветой. Летом 1907 г. Таратута при поддержке Ленина стал членом ЦК. В декабре того же года он вместе с Елизаветой эмигрировал в Париж. В мае 1908 г. московский суд разделил часть наследства поровну между сестрами Шмидта. Большевики хотели завладеть всем наследством, но для них дело осложнялось тем, что старшая сестра Шмидта Екатерина вышла замуж за молодого московского адвоката Н. А. Андриканиса, бывшего в 1905-1907 гг. большевиком, но затем порвавшего с ними. А он, преследуя в том числе и свои корыстные цели, не хотел, чтобы Екатерина отдавала деньги большевикам. Большевистский центр, представленный в этом деле Таратутой, оказал давление на Андриканиса, добиваясь от него передачи наследства в БЦ, а не в ЦК РСДРП. Примечательно, но даже большевики считали Таратуту «прожженным негодяем». Ленин, не оспаривая такой характеристики, считал его «незаменимым человеком» для большевиков, потому что он «ни перед чем не остановится»[266]. И действительно, Таратута готов был пойти на крайние меры: он угрожал убийством тех, кто будет пытаться помешать передаче большевикам наследства Шмидта. Угрожал он и Андриканису.
В мае 1908 г. Красин организовал третейский суд между БЦ и Андриканисом (его председателем был видный эсер М. А. Натансон). «Суд» обязал Андриканиса внести в кассу большевиков лишь треть наследства Екатерины.
Между тем внутри самой «финансовой тройки» БЦ нарастали противоречия. Красин не хотел, чтобы деньги младшей сестры Шмидта Елизаветы перешли к Таратуте, так как в этом случае ими завладел бы Ленин, с которым у Красина к этому времени были уже разногласия. К тому же, как и в случае, приведенном выше, по российским законам Елизавета, будучи несовершеннолетней, могла самостоятельно распоряжаться завещанным ей капиталом, только вступив в брак, чтобы муж представлял ее в финансовых делах. Поэтому Красин вновь повторил «комбинацию» с фиктивным замужеством. Таратута, однако, на роль жениха-мужа явно не подходил, ибо был не в ладах с законом и находился в розыске. После того как Буренин категорического отказался «жениться», Красин нашел подходящего жениха, чье социальное положение не могло вызвать никаких подозрений. Им стал один из организаторов Боевой технической группы (БТГ) в 1907-1908 гг. А. М. Игнатьев – дворянин, сын действительного статского советника, владелец финского поместья Ахи-Ярви, использовавшегося БТГ в качестве основного склада контрабандного оружия. Венчание состоялось 11 октября 1908 г. в русской посольской церкви в Париже, без всякого противодействия со стороны как родственников невесты, так и русского консула, которому Игнатьев нанес визит накануне фиктивной свадьбы. Однако Красин просчитался: получив наследство, Елизавета вернулась к Таратуте, передав ему и Ленину свои деньги. Эти средства позволили Ленину продолжить издание «Пролетария».
Конфликт вокруг наследства Шмидта оказал негативное влияние на отношения внутри партии. Меньшевики осудили это авантюрное предприятие, точно так же, как они осуждали «эксы», в которых участвовали боевые группы. Они вполне обосновано полагали, что от подобных действий страдает репутация и авторитет РСДРП.
4. Партийные школы: «учиться, учиться и еще раз учиться…»
В июне 1909 г. в Париже состоялось совещание расширенной редакции «Пролетария», на котором присутствовали 9 членов Большевистского центра, представители большевистских организаций Петербурга (М. П. Томский), Московского областного комитета (В. М. Шулятиков), Урала (Н. А. Скрыпник). Совещание осудило «отзовизм» и «ультиматизм» и высказалось за сближение с меньшевиками-партийцами. В то же время была осуждена позиция Богданова, Шанцера, Лядова, Соколова (Вольского), которые вели агитацию за созыв «чисто большевистского съезда». В связи с отказом А. А. Богданова подчиниться решениям совещания была принята специальная резолюция, в которой говорилось, что редакция «Пролетария» снимает с себя всякую ответственность за все его политические шаги. Дальнейшего участия в совещании Богданов не принимал.
На защиту Богданова встал Красин. Он написал в БЦ заявление, в котором констатировал, что даже «в худшие времена господства меньшевиков в ЦК нашей партии не было случая столь беззастенчивого проведения политики вышибания по отношению к несогласно мыслящим»[267]. Уход Богданова из «Пролетария», а потом исключение из Большевистского центра означали серьезное его поражение и усиление позиций Ленина. Позднее, говоря о периоде 1908-1910 гг., Богданов отметил в своих записных книжках: «В то время, к своему счастью, я не понимал этого (специального – за единоличное руководство) смысла борьбы, иначе не уступил бы под первым предлогом, полагаясь на истину и будущее»[268].
На парижском совещании «отзовистам» припомнили и их философские взгляды, и попытки создать свою школу на о. Капри. Мысль о создании партийной школы, что называется, витала в воздухе. Местные комитеты испытывали острый дефицит грамотных, идейно подкованных сотрудников, способных написать красивые резолюции и произнести правильные речи. Рабочий Б. Козловский в воспоминаниях о партийной работе в Николаеве в 1908-1909 гг. писал, что их социал-демократическая организация в то время состояла исключительно из рабочих: «интеллигенция, боясь провокации и мести со стороны членов «Союза русского народа», совершенно отошла от работы»[269].
А. А. Богданов и его единомышленники пытались вести активную пропаганду своих взглядов среди рабочих. С этой целью при содействии А. М. Горького летом 1909 г. они устроили партийную школу на острове Капри в Италии. Большую роль в организации школы сыграл уральский рабочий-большевик Н. Е. Вилонов, в то время имя его было хорошо известно многим революционерам. Он вступил в партию в 1902 г. и работал в ряде городов на юге, а затем – в Самаре и Екатеринбурге. Руководил пропагандистскими кружками, писал прокламации и корреспонденции за подписью «Миша Заводский». Активно участвовал в революции 1905 г. А. М. Горький писал, что когда его арестовали, тюремщики, бросив его, избитого, в карцер, «облили нагого, израненного круто посоленной водой. Восемь дней он купался в рассоле, валяясь на грязном, холодном асфальте; этим и было разрушено его могучее здоровье»[270]. Тюрьма довела Н. Е. Вилонова до туберкулеза. Ленин устроил его в санаторий в Давосе, но спасти его не удалось. Он умер 1 мая 1910 г.
Именно Никифор Вилонов набрал в России группу из 15 человек, главным образом из Москвы. Все они прибыли за границу нелегально. На Капри к ним присоединились 12 эмигрантов, выразивших желание поехать затем на работу в Россию. «Отзовисты» назвали пропагандистскую школу «Первой высшей социал-демократической школой для рабочих». Программа занятий была рассчитана на пять месяцев и включала в себя лекции по политэкономии (их читал А. А. Богданов), истории (А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, М. Н. Лядов), русской литературе (А. М. Горький), аграрной программе (Ст. Вольский) и финансах (Г. А. Алексинский). Кроме того, слушатели писали статьи, готовили конспекты, рефераты, резолюции, репетировали выступления.
А. А. Богданов, видимо, пытался опереться на Каприйскую школу, чтобы потом дать бой Ленину в подпольных организациях в России. Рабочие-ученики не были в курсе всех подробностей внутрипартийной борьбы. Как вспоминал один из слушателей, только на Капри они узнали о расколе в БЦ, о «происках Ленина», о его «невежестве» по философии и т. д. Им внушали, что Ленин уже не тот, каким его знали рабочие в 1905-1906 гг., что «он теперь так зазнался и поправел, что не мешало бы его одернуть от имени русских партийных организаций»[271].
