Евгений ПРИМАКОВ - ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ ПЛЮС…

Не думаю, что уже при назначении С. В. Степашина на мое место в качестве премьера в уме держалась кандидатура Путина на пост президента – а ведь именно так события преподносятся в мемуарах Ельцина. Знаю, что ставку на Степашина как в дальнейшем на кандидата на пост главы государства делали влиятельный политик и бизнесмен А. Б. Чубайс и его группа. Может быть, фамилия Путина всплыла в виде альтернативы среди тех в окружении Ельцина, кто опасался резкого роста влияния Чубайса. Возможно, хотели надежно вовлечь в «семью» директора ФСБ – одного из наиболее информированных людей в государстве. При этом верили, что именно Путин сможет обеспечить безопасность «семьи».

Я, как, очевидно, многие, искал ответ на другой вопрос, еще более важный для России и остального мира: станет ли новый президент в случае его избрания руководствоваться теми мотивами, по которым его кандидатура была выдвинута? Ведь все «пиаровские» и другие сопутствующие предвыборной кампании и выборам акции не могут затмить собой главное – всенародно избранный Президент РФ получает, может быть не сразу, но обязательно получает, свободу рук, которая позволит следовать или не следовать тем «наказам», что давались ему при выдвижении.

В. В. Путин прошел через ряд ступеней государственной и муниципальной службы, проработав в том числе во внешней разведке, но на сравнительно небольших должностях. Я, например, будучи директором СВР, ни его, ни о нем ничего не знал. Перед назначением Путина председателем правительства (тоже неожиданно для многих) за пару месяцев до объявления «наследником» Ельцина В. В. Путин в течение нескольких лет работал в мэрии Санкт-Петербурга, в кремлевской администрации, а затем в должности директора Федеральной службы безопасности. Этот послужной список был явно недостаточным для того, чтобы охарактеризовать его как политика.

Такой вывод разделял и я. Но одновременно из ряда бесед с Путиным мне становилось ясно, что он – патриот, что ему чужды шовинистические взгляды, что он не сориентирован на сближение с левыми или правыми, а его политические симпатии и антипатии диктуются национальными интересами России, естественно, такими, как он их понимает.

Несомненно, мне нравится Путин и как человек. Было очень приятно, что после моего отстранения с поста премьер-министра он позвонил и предложил встретиться с коллегией ФСБ. Когда я ответил, что готов приехать, он возразил мне, что вся коллегия хотела бы навестить меня. И действительно, неформальная встреча состоялась у меня на даче, сопровождаемая теплыми словами в мой адрес. Это был серьезный поступок, и думаю, что Путин его в деталях ни с кем не согласовывал.

Будучи председателем правительства, Путин принял приглашение и пришел на мое семидесятилетие, которое я уже после отставки отмечал с друзьями в одном из далеко не самых шикарных московских ресторанов. Пришел, зная, что я, конечно, не пригласил ни одного человека из ближайшего окружения тогда еще не объявившего о своем уходе президента Ельцина. И не просто пришел, а произнес добрые слова обо мне.

Контактируя с ним в его бытность директором ФСБ, я также находил в нем человека достаточно определенного, умеющего держать слово. Думаю, что он хорошо воспринял мое решение не становиться его конкурентом в президентской гонке. Я сказал ему об этом сам. Дело не в том, что у меня были реальные шансы победить – их не было, так как «бал правили» те, у кого в руках были средства массовой информации. Да и сам Путин становился очень популярным в обществе, особенно после того, как он взял на свои плечи всю тяжесть ответственности за решительные действия против чеченских террористов и сепаратистов. Но мое участие в выборах могло бы реально привести к необходимости второго тура, а Путин, как известно, сумел добиться победы сразу, в первом.

Одним словом, ровные, хорошие отношения у нас сложились, и это позволило мне сразу после избрания Путина президентом встречаться с ним и говорить по телефону. Естественно, хотел понять его намерения, его линию. Должен сказать, что не всегда это был полнокровный диалог, но даже из тех скупых реплик, которые звучали с его стороны, можно было прийти к выводу, что Путин хочет перемен, ощущает их необходимость.

Все упиралось в вопрос, способен ли Путин вырваться из того окружения, которое первоначально его выдвинуло? Может быть, именно порядочность заставит его придерживаться каких-то обещаний, если он давал их тем, кто выдвинул его кандидатуру?

Характерно, что в российских средствах массовой информации гадали, на кого опирается Путин – на санкт-петербургских коллег по тому времени, когда он работал в этом городе, либо на чекистов. При этом никто, даже из недоброжелателей, не осмеливался сказать, что он опирается на «семью».

Значительно конкретнее начало определяться отношение к Путину при анализе его практической линии, которая явно отличала его от предшественника.

Думаю, что можно в этой связи назвать несколько направлений. Первое – укрепление вертикали исполнительной власти. Совершенно ясно, что эта идея овладела умом нового президента именно потому, что он на своих предыдущих постах смог убедиться в реальной угрозе территориальной целостности России, самоуправстве многих губернаторов, руководителей национальных республик, входящих в Российскую Федерацию. Безусловно, «масло в огонь» подлили события в Чечне. Будучи премьер-министром, Путин непосредственно связал свое имя с решительными действиями против чеченских боевиков – сепаратистов, которые к тому моменту уже осуществляли экспорт «чеченского опыта» в Дагестан, Ингушетию, приступили к террористическим актам на территории России.

Можно спорить с методами, с помощью которых предлагалось выстроить вертикаль исполнительной власти, стягивающей в единое целое все российские территории. Однако ясно, что Путин не просто задумывается над решением этой задачи, но стремится ее решить на деле.

Стало очевидным и другое: если Ельцин, заигрывая с руководителями регионов России, предлагал им взять «столько суверенитета, сколько они смогут проглотить», то Путин обозначил курс на сужение поля их возможностей, особенно по антиконституционной и незаконной деятельности. Ни для кого не было секретом, что смысл внесенного президентом и принятого с некоторыми поправками Госдумой закона «О преобразовании Совета Федерации» в том, что Совет Федерации отныне будет состоять из представителей губернаторов, а сами они, таким образом, лишаются неприкосновенности личности, гарантированной им ранее как членам верхней палаты российского парламента.

Хотя это направление деятельности Путина явно не совпадало с курсом Ельцина, оно навряд ли могло само по себе восприниматься как непосредственная угроза интересам и позициям «семьи». Но другое направление активности Путина уже затрагивало непосредственно ее интересы. Понимая важность такого механизма, как средства массовой информации, особенно электронные, Путин начал противодействовать влиянию на них олигархов, которые теми или иными путями установили контроль над многими телевизионными каналами и газетами.

Читатели в цивилизованных странах, наверное, не представляют ту обстановку, которая существовала в России, когда по мобильному телефону владелец даже небольшого пакета акций, но выплачивающий из своего кармана большие деньги менеджерам и творческим работникам телевизионных компаний, газет и журналов мог диктовать, что следует говорить в той или иной программе, кого следует «мочить», а кого поднимать. Вплоть до того, какими словами следует оперировать- не фактами, а словами. Такая практика поддерживалась при Ельцине. Более того, отдельные члены «семьи» ее и осуществляли. Путин открыто выступил против.

Наконец, проявилась еще одна линия – ужесточение отношения к тем, кто нарушает законы, кто пользуется своим положением в целях, не имеющих ничего общего с интересами широких слоев населения.

Все эти меры создавали контуры политики нового президента, но ряд из них осуществлялись далеко не самым оптимальным и последовательным образом. Можно ли упрекнуть за это Путина? В определенной степени – да, так как необходима большая решительность, чтобы довести до конца предпринятые инициативы, полезные для общества. Но есть и другие причины. Одна из них – отсутствие профессионализма у многих людей, окружающих Путина, даже у тех, кто искренне хочет претворения в жизнь принятого курса. В то же время существуют группы лиц, пытающихся дискредитировать нового президента. С их помощью благие намерения нередко выхолащиваются или осуществляются в таких формах, которые делают их контрпродуктивными.

Когда, например, вводились посты представителей президента в регионах и вся страна была разделена на семь округов, это справедливо воспринималось как усиление влияния центра. Но функции «супергубернаторов» с самого начала не были достаточно четко определены. Как выяснилось позже, тормозящее воздействие оказала доставшаяся в наследство Путину часть его администрации. Между тем представители президента на местах обрастали бюрократическими аппаратами, а некоторые назначали теперь уже и своих представителей в субъектах Федерации. Это может антагонизировать губернаторов, причем не только нечестных, но и тех, которые зарекомендовали себя с хорошей стороны, и таким образом превратить правильное решение в негативное.