Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители

Первая информация о картофеле: «Колон (Колумб) на острове Испаньола увидел – индейцы питаются особенным «корневым» хлебом. На небольших кустах в земле растут клубни величиной с грушу или с мелкую тыкву; когда поспевают, их выкапывают, сушат на солнце, растирают в муку и пекут из нее хлеб».

Европейцы, не знакомые с новым растением, сначала высаживали картофель в ботанических садах и в «аптекарских огородах». Ботаники размышляли, в какую группу растение отнести. И обнаружили сходство картошки с томатами и пасленом. Индейцы клубни картофеля называли «папа», у англичан из-за сходства с бататами (патато) прижилось слово «патейто», французы назвали клубни земляным яблоком и до сих пор именно так называют картошку. Итальянцы из-за сходства с трюфелями (род знаменитых грибов) стали называть чужеземца тартуффелем, откуда рукой подать до русского названья картофель.

Что касается потребленья картошки в пищу, то тут случались курьезы. Не зная, что есть, «корешки» или «вершки», пробовали есть «вершки» – ядовитые ягоды. И это рождало настороженность к заморской «груше» (и так называли картофель).

Как следует распробовали картошку сначала знатные люди – герцоги, графы, бароны. Им на золотых блюдах повара подносили заморское кушанье в разных приготовленьях. И многих вкус его восхитил. Всюду стали где помаленьку, где натиском картофель распространять. Простолюдины противились новой еде – «в Библии нет упоминанья об этом растении». «Чертово яблоко», – говорили другие. Прусский король издал специальный указ о посадке картофеля, пригрозив ослушникам отрезать носы и уши. В Англии тем, кто соглашался картофель сажать, обещали наградные медали. Во Франции, всегда ценившей экзотические продукты, распробовав картофель, стали действовать хитростью (делу способствовал также и голод). Аптекарь Антуан Пармантье, по достоинству оценив картофель, вел пропаганду его посадки, дошел до самого короля и сделал его союзником в насаждении новой огородной культуры. Пармантье попросил короля дать ему пустошь вблизи Парижа. И засадил ее картофелем. Зная силу запретного плода, он поставил солдат для охраны посадок, но на ночь стражу снимал. «Что попало не стали бы охранять», – рассуждали крестьяне и потихоньку начали приворовывать клубни. Еда им понравилась. И распространение картофеля быстро пошло на лад. Люди убеждались в гастрономических достоинствах «земляных яблок», а в 1793 году (пик революции) уже широко распространенный картофель спас от голода многие тысячи французов. К этому времени заморское растение стало уже обычным в Испании, Бельгии, Германии, Голландии, Италии, Англии.

В России картофель появился в 1700 году. Царь Петр, находясь в Голландии, распробовал новое кушанье и послал графу Шереметеву мешок картошки для посадки в «аптекарском огороде». Граф, как пишут, не знал, что делать с полученным урожаем.

Признание народа картофель получил после семилетней войны в середине XVIII века – русские солдаты, отведав «земляных яблок» в Польше и Пруссии, привезли их на родину. Тут продукт нашел благодарного едока. При Екатерине Второй картофель был признан правительством. Для посадки в Петербургской, Выборгской и Новгородской губерниях был закуплен и кораблями доставлен посадочный материал из Англии. И стал картофель быстро распространяться в нашем Отечестве.

Тем не менее не везде принимали его благосклонно. Возникали «картофельные бунты», которые пришлось усмирять. Особую неприязнь вызвало «чертово яблоко» у староверов. Появление картофеля было связано с именем царя Петра, а его ревнители старины называли антихристом.

По иронии судьбы для староверов Лыковых картофель в таежном убежище стал главным продуктом питанья. Я не знаю другого места, где бы так бережно его выращивали и хранили, как Лыковы. За десятки лет картофель у них не выродился. Из-за экономии тут ели его с кожурой, не подозревая, что именно в ней содержатся самые ценные вещества. Возможно, и чипсы изобрели не американцы, а Лыковы. Для страховки от голода в случае гибели урожая они резали клубни на тонкие ломтики и сушили при солнце на листах бересты. Измельчая эти «сухарики» в ступе до состоянья муки, пекли из нее хлеб, не очень вкусный, но спасавший от голода. По просьбе наших читателей я привозил лыковский картофель на семена любознательным людям. «Всем хороша картошка, – написали мне огородники, – вкусна, рассыпчата, но слабовата ее урожайность». Есть что сравнивать с лыковскими. За много лет выращено более двух сотен замечательных сортов картофеля, дающего совсем не лыковские урожаи.

Немного личного опыта. Мы, деревенские дети, знали картошку сразу же после материнского молока и рано приобщались к его выращиванью – лопатой рыхлили огородную землю, пололи, окучивали картофельные борозды. Лопатами и копали картошку. Перебирали: «Это – на стол, это – курам и поросенку», – ссыпали на зиму в погреб.

А поздней осенью великой радостью было развести на каком-нибудь огороде костер и печь «картоху». Приятно было, перебрасывая горячий клубень в ладонях, посыпать его солью… «Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал», – пелось в пионерской песне. А в Белоруссии (картофельная страна!) слышал я в хороводе: «Бульбу пекут, бульбу варят, бульбу парят, бульбу жарят». Несколько лет назад, проплывая по Березине, увидел я мальчика с удочкой. «На что ловишь?» «На бульбу», – ответил десятилетний рыбак, снимая с крючка очередную плотвицу.

Школьный портфель мне мама купила на деньги за проданную на воронежском рынке картошку, которую я собрал, «перепахав» лопатой землю, с которой он был уже убран.

И вспоминаю войну. Мы, четверо детей у матери, выжили огородом. На нем было все – капуста, лук, огурцы, помидоры, редька, свекла, фасоль, тыквы, морковка. Но главное – картошка! По самое «творило» засыпали мы эти «яблоки» на зиму в погреб.

В ходу были два блюда. На стол в обед мама ставила чугун намятой и подсоленной картошки и к ней кувшин с квасом. Были еще соления с огорода. Плоховато было без хлеба, но заменяла его картошка. Каждый день к вечеру из тертой сырой картошки мама пекла на большой сковородке «резинистый» блин. Жившие по соседству эвакуированные из Воронежа тоже с удовольствием уплетали мамино угощенье, называя его тортом. Это была ирония, но я только через три года понял: тортом называется нечто другое. Но такова память: при слове торт до сих пор вспоминаю картофельный блин военной поры.

Слово «кахтошка» услышал я у индейцев Аляски и там узнал: русские поселенцы завезли сюда «земляные яблоки», и они, как и на Камчатке, хорошо прижились. Хлебные злаки в этих местах не растут, а картошка к соленой рыбе подошла в самый раз. Из всех овощей, какие растит человек на земле, самый ценный, самый распространенный – картошка.

Мои сестры каждое лето копаются близ Воронежа на лоскутках земли. В последние два года интерес к огородничеству слегка притупился. Я недавно им написал: «Мои дорогие, время сейчас такое, что полоска земли может помочь в выживании. Непременно садите больше картошки!» И всем, кто не боится мозолей от огородной лопаты, хочу напомнить: минувшие времена показывают: картофель – надежный друг человека в трудные времена.

• Фото из архива В. Пескова. 30 апреля 2009 г.

Рыба-луна

В морях и океанах огромное разнообразие форм жизни. Некоторые поражают наше воображение. Например, киты. Самый большой из них – синий кит – достигает в длину тридцати метров и весит сто пятьдесят тонн. Когда-то китов принимали за рыб. (Очень похожи!) Оказалось, детенышей вскармливают молоком, и это самое крупное из всех животных, когда-либо на земле обитавших. На суше это существо жить не может – погибло бы под тяжестью своего тела.

Рядом с этим водяным великаном аквалангисты выглядят как козявки.

Есть в океане разновидность акул (скаты), похожих на огромных размеров птиц. Передвигаются с помощью плавников-крыльев. Есть рыба, похожая на четырехметровый плоский ремень. Называется сельдяным королем – находят ее в массе селедок, попавших в сеть. Видят этот «ремень» нечасто. Но разве не поражает воображение известный всем осьминог или фантастических размеров океанские черепахи? Рыба-луна относится к числу этих монстров.

Чучело рыбы я увидел два года назад в Венском музее естественной истории. Ощущение было такое, будто вижу я не чучело странной рыбы, а огромную темно-серую сковородку, поставленную на ребро. Толстая кожа рыбы потрескалась, и трудно было поверить, что это существо когда-то в воде обреталось. Хвоста у рыбы не было. Возникала смешная мысль: природа рыбу разрубила какой-то секирою пополам. Задняя часть туловища исчезла, а передняя уцелела и стала самостоятельно жить.