Алексей Богомолов - Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги
И министр говорит мне: «Владимир, а ты можешь открыть воздушное пространство и посадить в Крыму наш самолёт, который привезёт штандарты?» Тут я, конечно, вспомнил Штирлица, который спрашивал себя: «Кем они в Москве меня считают?» Но помогать так помогать… Позвонил своему заместителю, дал указание обеспечить приземление самолёта. Через час из Тегерана вылетел «Боинг-707», который вёз эти штандарты. На аэродроме его встретили, затем прямо на рулёжной дорожке из окна пилотской кабины на верёвке был спущен свёрток со штандартами, а самолёт развернулся и улетел обратно в Иран. Потом я спросил министра, за чей счёт гоняли самолёт к нам. Он ответил, что за его собственный, поскольку за лишний реал из казны ему могли бы не только руку, но и голову отрубить.
А потом мы поплыли на катере вдоль крымского побережья. И уже когда возвращались в Мисхор, произошло ЧП. Реза Кир Пехлеви забрался на верхний мостик и стал фотографировать берег и море. А на подходе к гавани сторожевой катер, шедший сзади нас, обогнал нас, чтобы вести к берегу. Волна, поднятая им, качнула наше судно, и наследник иранского престола стал падать с относительно большой высоты в воду. Трудно сказать, как мне удалось его поймать на лету, но я сумел ухватить его за плечо и не дал упасть с катера.
Вечером меня пригласили к наследнику иранского престола, и он, поблагодарив меня, вручил мне увесистую горсть золотых монет. Одна из них до сих пор хранится у меня, а остальные я раздал ребятам, которые работали вместе со мной.
Потом, когда принц уже уезжал, нам принесли памятные подарки в красивых коробках. Мне была вручена коробка побольше других. Когда ребята пооткрывали свои подарки, то там оказались красивые серебряные шкатулки с золотым гербом Ирана на крышке. А у меня – металлическая ваза. Была она очень тяжёлая, и выяснилось, что сделана она из золота и весит три килограмма. Коллеги стали спрашивать меня, что я с ней буду делать, на что я в шутку ответил: «Продадим, а деньги пропьём». А один основательный старослужащий взял бумажку и стал считать, сколько водки можно купить, если эту вазу отнести в скупку. Выяснилось, что если эти три килограмма продать по 36 рублей за грамм, то получится 108 тысяч рублей, на которые можно купить 25 тысяч бутылок водки. «Да, – грустно сказал он, – столько нам впятером не выпить…» Но выпить на эти деньги нам так и не пришлось. На следующее утро пришёл испуганный иранский министр и сообщил, что мне случайно вручили не тот подарок. Пришлось вернуть…
А случай, когда один из высших руководителей советского государства действительно был на грани жизни и смерти в результате происшествия на воде, произошёл летом 1978 года. И что любопытно, произошёл он с Алексеем Николаевичем Косыгиным, в прошлом мастером спорта по академической гребле и чемпионом Ленинграда по этому виду спорта. Конечно, годы брали своё, ему было уже за 70, но он вёл достаточно активный образ жизни, много ходил, играл в волейбол. Ну а главным увлечением его было катание на байдарке. Не на какой-нибудь там шлюпке, а на самой настоящей байдарке, предназначенной для профессиональных спортсменов.
Вокруг случая в Архангельском было в своё время множество слухов и пересудов. Поэтому я попросил рассказать о нём Николая Егорова, одного из ветеранов органов государственной охраны, человека, который, собственно, и спас Косыгина.
– Сначала Алексей Николаевич ходил на обычной брезентовой туристской байдарке, а мы плыли параллельно с ним на лодках. А потом он пересел на академическую, «Скиф». И угнаться за ним было сложно. Он делает один гребок, а нам нужно три делать. Поначалу мы за ним даже угнаться не могли. Немного даже льстило ему, что молодые за ним угнаться не могут.
«Скиф» – это одиночная байдарка для профессионалов. Для того чтобы она не перевернулась, были сделаны метровые поплавки из пенопласта. И в обычной ситуации спортсмен, потеряв равновесие, не переворачивался головой вниз, а мог выпрямиться движением тела. Лодка ложилась набок, и всё. Алексей Николаевич, которому было уже за 70, был всё же подготовленным спортсменом и практически не терял равновесия.
Было это в июле 1978 года на даче в Архангельском в воскресный день, ближе к вечеру. Он отдохнул после обеда, и мы поплыли по старому руслу Москвы-реки. Косыгин на байдарке, и мы тоже. Мы отплыли метров двести. А Владислав Серёдкин дежурил на берегу. Естественно, связь у нас была, он наблюдал за нами в бинокль. Я был тогда на подмене, работал в паре с Сергеем Воронцовым.
Алексей Николаевич грёб как обычно, но вдруг весло остановилось, он покачался-покачался и упал на бок. Я тут же прыгнул в воду, оружие и радиостанция в лодке остались, подплыл к нему. Ноги у него были закреплены в лодке в специальных креплениях, а тело в воде было. Я поднырнул и стал его вверх выталкивать. Кстати, его спасло именно то, что ноги были закреплены. Если бы он ушёл под воду (а она была тёмная, мутная), мы могли бы его и не найти сразу. Тут Воронцов подплыл. Мы выдернули ноги из креплений, позвали на помощь. А на берегу были солдаты, отдыхали. Они подплыли, помогли нам вытащить Алексея Николаевича на берег.
Владислав на берегу сориентировался, тут же позвонил в военный санаторий «Архангельское». Лодки наши с оружием и радиостанциями подогнали к берегу.
Алексея Николаевича уложили на траву, стали искусственное дыхание делать, потом из «Архангельского» приехала «скорая», врач пыталась ему укол сделать, но мы ей не разрешили. Алексей Николаевич к тому времени очнулся, попросил валидол. И тут же мы на «скорой» отправились в госпиталь Министерства обороны, находившийся поблизости. У него, как потом выяснилось, случился микроинсульт с кратковременной потерей сознания.
Кстати, единственным человеком, который знал все подробности происшедшего, был Андропов. Конечно, я изложил всё в рапорте, но он, как и остальная информация, был сразу засекречен. Получилось так, что именно я был вынужден в подробностях доложить Андропову о случившемся. Когда мы приехали в госпиталь, приехали врачи, в том числе и Чазов, позвонил Андропов. А мы находились рядом. Я прямо в мокром костюме, переодеться не успел. И слышу, что Чазов отвечает Андропову на вопрос о том, сколько времени Косыгин был под водой. И называет время, несовместимое с жизнью.
Я был вынужден попросить у него трубку, представился и попросил у Андропова связаться с ним из машины по закрытой связи. Он сказал: «Хорошо». Я спустился вниз, меня с ним соединили, и я ему подробно описал всё, что происходило. Больше никто об этом доподлинно ничего не знал. Поэтому столько слухов и ходило об этом случае, столько разных описаний с чьих-то слов. И в прессе, и на ТВ… По «Голосу Америки» говорили, что его солдаты спасали, и меня наш начальник вызывал, спрашивал, так ли это. Я сказал, что они только помогали нам. Но без деталей. На самом деле мы были рядом и первыми вытаскивали его из воды. Рой Медведев писал, что Косыгин якобы перевернулся в лодке, когда, стоя в ней, ловил удочкой рыбу. В газетах каких только версий не выдвигали, все трактовали по-своему. Кто-то из членов ЦК, по-моему, Фалин, тоже «вспоминал». А ему-то откуда знать? А недавно по ТВ говорили о том, что Косыгин перевернулся «в ледяную воду». Летом, в июле? Откуда ледяная вода взялась-то? Так что теперь читатели этой книги знают всё в подробностях из первых рук…Фото
Алексей Косыгин варит уху в Карелии с местным руководством
Алексей Сальников (в кресле) с коллегами в Ореховой комнате Дворца съездов
Дальняя дача Сталина в Семеновском
Кинозал на Дальней даче Сталина в Семеновском
Большая столовая на Дальней даче в Семеновском
Сервировка стола на сталинской Дальней даче в Семеновском
Юрий Ланин (слева) в США
Начальник ГОНа Юрий Ланин (слева) и водители Михаила Горбачева. США 1987 г.
Автомобили ЗИЛ поразили воображение англичан. Юрий Ланин, начальник Гаража особого назначения, и Виктор Олейников, один из руководителей «девятки» в Лондоне.
Начальник ГОНа Юрий Ланин с руководителями «девятки». Белград. На переднем плане спецавтомобиль охраны ЗИЛ «Скорпион».
Визит Брежнева во Францию. Алексей Сальников позади генсека
Алексей Сальников с зампредом правительства СССР Дмитрием Полянским
