Джон Перкинс - Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции
Одна из девушек, которая специализировалась на изучении английского, терпеливо разъясняла мне точку зрения индонезийцев.
«Страны Запада, — говорила она, — и в особенности их лидер, Соединенные Штаты, желают осуществлять контроль над всем миром, чтобы стать могущественнейшей за всю историю империей. И сегодня они как никогда близки к этой цели. На пути у Штатов осталось лишь одно препятствие — Советский Союз, но ему не устоять. У СССР одна только идеология, она не подкреплена ни религией, ни верой, ни какой-либо материальной основой. А между тем история свидетельствует, что вера — это душа народа и крайне важно, чтобы народ верил в высшие силы. У нас, мусульман, такая вера есть. Она сильнее, чем у других народов мира, даже чем у христиан. Мы спокойно ждем своего часа. День ото дня мы становимся все сильнее».
Глядя на меня в упор, девушка продолжала: «Перестаньте быть такими жадными и себялюбивыми. Поймите наконец, что в мире есть более важные вещи, чем ваши большие дома и распрекрасные магазины. Люди умирают от голода, а вы только и думаете, как бы добыть побольше бензина для ваших машин. Дети умирают от жажды, а вы разглядываете модные журналы, любуясь последними моделями сезона.
Многие народы задыхаются в нищете, а вы даже не слышите нашей мольбы о помощи. Вы научились игнорировать тех, кто пытается донести до вас эту горькую правду. Вы только и можете, что навешивать им ярлыки коммунистов или радикалов. Вы должны открыть свое сердце, свою душу страданиям бедных и обездоленных, а вы только и делаете, что загоняете их в нищету и рабство. Опомнитесь, не так-то много времени вам осталось. Если вы не изменитесь, вы сами обречете себя на гибель».
Вспоминая тот чудесный вечер с молодыми индонезийцами и день, проведенный в Бейруте со Смайли, я все пытался понять, на что может рассчитывать мир, в котором одни эксплуатируют других только потому, что у них разная религия. Как получилось, что религиозная рознь пустила столь глубокие корни среди народов мира? Как люди научились использовать священные идеи христианства и ислама для оправдания жестоких войн?
С тех пор меня не оставляли тяжкие сомнения, связанные с этими вопросами. Тогда, впервые посетив Ближний Восток, я начал понимать, сколь важную роль вопросы религии играют в международной политике. Однако только в Египте мне довелось на собственном опыте испытать, каким сильнейшим источником ненависти может служить религия.
33
От имени Агентства международного развития
«Египетские пирамиды могли бы служить символом той роли, которую должна играть эта страна в нашей стратегии, если, конечно, нам удастся завоевать сердца и умы арабов. Египту отводится роль основания — солидного и прочного фундамента, на котором мы будем возводить свою пирамиду, постепенно надстраивая ее ближневосточными государствами, которые войдут в орбиту нашего влияния» — так вещал Мак Холл, легендарный председатель и генеральный директор MAIN, окутанный ореолом тайны 80-летний старец. Это происходило в шикарном Engineers Club, на верхнем этаже самого высокого в Бостоне здания Prudential Tower, где находился головной офис компании MAIN. Нас, сотрудников, собрали по случаю ланч-брифинга, на котором присутствовал специально прибывший из Вашингтона ответственный сотрудник американского Агентства международного развития.
На дворе стоял 1974 год — во многом поворотный момент в тысячелетней истории Египта. Компания MAIN и другие организации, представлявшие корпоратократию, были полны решимости воспользоваться открывающимися в Египте возможностями. У нас возник повод для оптимизма, когда MAIN удалось заполучить заказ на крупный изыскательский проект в Александрии. Поэтому-то из Агентства международного развития и прислали эмиссара — для разъяснения задач, на которые нам следовало ориентироваться в своей работе по проекту.
Представший перед нами посланец этой организации заслуживает отдельного описания. Это был весьма элегантный джентльмен с короткой аккуратной прической и безукоризненно подстриженными усами. На нем был строгий серый костюм, накрахмаленная белая сорочка и голубой галстук, который слегка оживлял красный рубчик. Два значка, красовавшиеся на лацкане его пиджака, один — изображающий флаг США, другой — две руки, черную и белую, слившиеся в крепком пожатии, должны были подчеркнуть статус их обладателя как официального представителя правительства и одного из недавно появившейся породы колонизаторов, рядящихся в тогу альтруистов.
Он держался очень прямо и, пока выступал, то и дело бросал почтительные взгляды на Мака Холла. Насколько я понял, посланец агентства явился к нам в нескольких ипостасях: как специалист по Египту, как чиновник, которому предстояло оценить нашу работу и утвердить смету оплаты наших услуг, а также как потенциальный сотрудник, представитель вашингтонской бюрократии, который хотел присмотреть себе более теплое местечко или щедрую кормушку в виде должности консультанта после отставки.
Излагая подробности своей деятельности на Ближнем Востоке, он умело вплетал в свой монолог факты из истории Египта, особо упирая на то, что многовековое иностранное господство определило послевоенное развитие событий в этой стране.
«“Мусульманское братство” приобрело огромное влияние, — говорил он, выплевывая эти слова, будто они жгли ему язык. — Они требовали, чтобы Египет разорвал все связи с Европой. “Братья-мусульмане” и “Свободные офицеры” — организация революционно настроенных молодых офицеров египетской армии — совместными усилиями противостояли королю Фаруку I, которого египтяне ненавидели за то, что тот был выходцем из Албании, но его семья приобрела большое влияние в Египте еще во времена Османской империи.
А потом Фарука, как известно, поддерживали англичане и мы. В итоге Фарук, к нашему разочарованию, был вынужден отречься от престола. Конечно, вы знаете, кто пришел на смену ему — подполковник Гамаль Абдель Насер. В 1954 году он стал премьер-министром, а в 1956 году — президентом».
Политику Насера — завоевание независимости от влияния стран Запада — посланец Агентства международного развития называл не иначе как «безрассудной авантюрой». Он говорил: «Насер стал покупать оружие у Советского Союза. Естественно, что мы и англичане немедленно отозвали наше предложение о строительстве Асуанской плотины. Насер разъярился и объявил о национализации Суэцкого канала. В ответ на это Израиль в 1956 году нанес по Египту военные удары и захватил Синайский полуостров. Можете не сомневаться, что после всех этих событий мы были просто обязаны что-то предпринять, но мы прибегли к скрытым маневрам. Англия и Франция заявили, что канал играет жизненно важную роль для их национальной безопасности. Насер остался глух к этим претензиям, и тогда Англия и Франция разбомбили позиции египетских войск вдоль Суэца и послали в зону канала свои войска. В итоге судоходство по нему было закрыто».
Тут сотрудник агентства замолк и нахмурился, а потом продолжил: «Этого мы потерпеть никак не могли. Мир требовал американских товаров и ближневосточной нефти, а возить все это вокруг Африки было слишком расточительно и неразумно. Делегация представителей высшего руководства американских корпораций отправилась в Белый дом, и Айк[40] внял их просьбам.
Генерал принял командование, — представитель агентства послал Холлу широкую улыбку. — В ноябре 1956 года было объявлено о прекращении огня, и в район конфликта на патрулирование египетско-израильской границы выдвинулся контингент миротворцев ООН».
Тут оратор взял паузу, чтобы глотнуть воды. На самом деле, решил я, он хотел, чтобы мы оценили всю важность этих событий. «По существу, — продолжал он, — Дядя Сэм мастерски заставил Израиль, Францию и Англию выйти из игры. Предыдущую свою победу мы одержали чуть больше года назад, когда положили конец безумству в Иране, посадив нашего друга шаха на место этого коммуниста Моссадыка. Теперь же мы продемонстрировали всем арабам, что держим их сторону в событиях вокруг Египта. Вашингтон, таким образом, стал доминирующей силой в регионе».
Внимая тому, о чем толковал посланец агентства на фоне элегантной роскоши закрытого частного клуба, расположенного на верхотуре Prudential Tower, я еще больше укреплялся в своем цинизме. Во мне крепло желание получше воспользоваться плодами укрепления господства на Ближнем Востоке той страны, которую считал своим домом.
По мере того как представитель Агентства международного развития разворачивал перед слушателями свою версию событий в Египте, мне становилось все очевиднее, что наш «триумф» в Иране и Египте утвердил господство корпоратократии, которое и воспевал в речи оратор, явно отрабатывая свое наверняка щедрое вознаграждение. Посетившие Белый дом главы корпораций, среди которых были и руководители военно-промышленного комплекса, заставили президента США прислушаться к их требованиям.
