О женщинах - Сьюзен Зонтаг
Когда немолодая женщина выходит-таки замуж, она, несомненно, испытывает некоторое облегчение. Замужество сглаживает самую острую боль, которую ей приносят уходящие годы. Но ее тревога никогда не стихает полностью, ведь она знает: если в дальнейшем ей предстоит снова оказаться на рынке секса — из-за развода, смерти супруга или потребности в эротическом разнообразии, — ей будет куда сложнее, чем любому мужчине-ровеснику, каким бы ни был ее возраст и как бы она ни выглядела. Ее достижения в карьере, если таковые есть, не станут для нее преимуществом. Календарь — вот властитель ее судьбы.
Вне всякого сомнения, в разных странах календарь работает по-разному. В Испании, Португалии и странах Латинской Америки возраст, когда женщина утрачивает желанность, наступает еще раньше, чем в США. Во Франции — немногим позже. Во французских нормах сексуальной жизни есть полуофициальное место для женщины между тридцатью пятью и сорока пятью. Ее роль в том, чтобы инициировать неопытного или робкого молодого человека, после чего ее, разумеется, заменяет молодая девушка. (Роман Колетт Шери — самое известное повествование о такой связи в литературе; пример из реальной жизни можно найти в задокументированных свидетельствах о жизни Бальзака.) Этот эротический миф действительно несколько смягчает для француженок преодоление рубежа в сорок лет. Тем не менее во всех этих странах всё равно существуют базовые убеждения, из-за которых женщин списывают со счетов в сексуальном плане гораздо раньше, чем мужчин.
Старение по-разному проявляется в зависимости от социального класса. Бедные люди стареют внешне гораздо раньше, чем богатые. При этом тревога по поводу утраты молодости более распространена и более выражена среди богатых женщин и женщин среднего класса, чем рабочего. Малоимущие женщины в нашем обществе имеют более фаталистическое отношение к старению; они не могут позволить себе так долго и упорно вести борьбу за внешний вид. Ничто так наглядно не демонстрирует фиктивный характер этого кризиса, чем тот факт, что женщины, сохраняющие молодость дольше всех, — женщины, которые ведут размеренную, тепличную жизнь, сбалансировано питаются, имеют доступ к здравоохранению, имеют мало или совсем не имеют детей, — страдают от приближения старости острее всего. Старение — в гораздо большей степени социальный приговор, чем биологическое явление. Тяжелое чувство утраты при наступлении менопаузы (которая, благодаря увеличению продолжительности жизни, приходит всё позже и позже) совсем не так всеобъемлюще, как депрессия по поводу уходящих лет, которую провоцирует не какое-то конкретное событие в жизни женщины, но повторяющееся состояние утраты контроля над собственным воображением под давлением общества — а точнее, ограничений, которые общество накладывает на восприятие женщины самой себя.
Образцовый пример кризиса старения — это сентиментально-ироническая опера Кавалер розы Рихарда Штрауса, чья героиня, богатая светская львица и замужняя женщина, решает положить конец своим романтическим приключениям. После ночи с молодым поклонником, безумно в нее влюбленным, маршальша переживает неожиданное откровение. Это происходит в конце первого акта, сразу после ухода Октавиана. Она сидит в одиночестве за туалетным столиком, как делает каждое утро. Это ежедневный ритуал оценивания себя, знакомый каждой женщине. Она смотрит в зеркало и, ужаснувшись, начинает рыдать. Ее молодость прошла. Заметьте, маршальше не кажется внезапно, что она подурнела. Она всё так же красива. Откровение маршальши духовное, то есть оно случается исключительно в ее воображении и не связано с тем, что она действительно видит. Но от этого ее потрясение не меньше. Она набирается смелости и принимает болезненное, благородное решение. Она устроит так, что ее дорогой Октавиан влюбится в девушку своего возраста. Ей нужно отбросить иллюзии. Она больше не годится ему в любовницы. Теперь она «старая маршальша».
Штраус написал свою оперу в 1910 году. Современных любителей оперы крайне удивляет факт, что, согласно либретто, возраст маршальши — всего тридцать четыре года; в наши дни ее роль обычно исполняют сопранистки, которым за сорок, а то и за пятьдесят. Если бы маршальшу играла привлекательная женщина тридцати четырех лет, ее горе казалось бы попросту невротическим, а то и смехотворным. Сегодня редкая женщина в тридцать четыре года будет считать себя старой и решительно непригодной для романтических отношений. Последние несколько поколений людей стали жить значительно дольше, а вместе с тем повысился пенсионный возраст. Однако для женщин форма жизни осталась той же самой. В ней неизбежно случается момент, когда женщине приходится признать себя «слишком старой». И этот момент всегда — с объективной точки зрения — наступает слишком рано.
Для прошлых поколений возраст отречения был еще меньше. Полвека назад женщину сорока лет списывали со счетов как решительно старую. Не имело смысла даже пытаться сопротивляться. В наше время нет фиксированного срока, после которого засчитывается поражение возрасту. Кризис старения (я говорю сейчас только о женщинах в развитых странах) начинается раньше, но длится дольше; он распылен по большей части жизни женщины. Она еще даже не приближается к тому, что резонно назвать «старостью», когда начинает беспокоиться о своем возрасте, начинает лгать (или испытывать соблазн солгать). Кризис может наступить в любое время. Этот момент определяет совокупность личных («невротических») уязвимостей и колебаний общественных нравов. Некоторые женщины не испытывают кризиса до тридцати лет. Но никто не может избежать чудовищного шока по достижении сорока. Каждый день рождения, особенно предваряющие новое десятилетие — у круглых чисел есть особая власть, — знаменует новое поражение. В ожидании почти столько же боли, сколько в самой реальности. С тех пор как примерно поколение назад последний рубеж молодости отодвинулся до тридцатилетия, возраст «двадцать девять» приобрел особенно щемящий окрас. Тридцать девять лет — тоже непростое время; целый год рефлексии в состоянии мрачного потрясения на пороге среднего возраста. Эти границы произвольны, но от этого не менее ощутимы. Едва ли женщина в сороковой день рождения чем-то отличается от себя самой в возрасте тридцати девяти, тем не менее этот момент ощущается как поворотный. Задолго до того, как ей в действительности исполнилось сорок, она
