Z-Зомби или как ожил труп советского мира - Владимир Сорокин, Андрей Архангельский
Владимир Зеленский
– Президент Владимир Зеленский, несмотря на те чувства, которые он испытывает, не перестаёт обращаться к думающим россиянам, взывать к их совести. Как-то раз он употребил вполне толстовский оборот, сказав, что россияне своим молчанием, равнодушием "позволили злу совершаться". Я наблюдаю это равнодушие даже среди тех, кто уехал из России: взять хотя бы восклицание, которое в ходу – "когда уже этот ужас закончится". Война признается как зло, но безличное, за которое мы как бы не несем ответственности.
Все в итоге закончилось тотальным насилием и большой кровью
– Эта вечная инфантильность, в том числе и русской интеллигенции, началась не сейчас. Вспомните строки Окуджавы: "Ах, война, что ты, подлая, сделала!.." Это какой-то беспомощный старушечий вой. Окуджава ведь сам воевал, но в данном случае он выражает это общее интеллигентское отношение к войне – она представляется чем-то наподобие Смерти с косой. Это все – нежелание увидеть проблему, нежелание брать на себя ответственность. Я думаю, поэтому, собственно, у России не получилось ни в 1990-е годы что-то изменить, ни в 2000-е – с протестом. Помните, тогда все время говорили: "только без насилия, только без крови". И все в итоге закончилось тотальным насилием и большой кровью.
– De feminis, ваш сборник короткой прозы – последняя из вышедших ваших книг: она писалась еще до войны, но вышла в июле 2022 года. И внимание к книге "съела" война. Существуют ли – хочу вас спросить – сорокинские героини, подобно толстовским или тургеневским?
– Мои героини, возможно, негероические. Но – самовольницы. Та же Марина из "Тридцатой любви". Или Ольга в "Сердцах четырех". Но этот сборник получился как бы сам собой… Я просто поймал себя на том, что не хочется описывать наших мужчин. Потому что явно они сейчас – не герои своего времени. И хочется описывать женщин. Надо сказать, что в 1980-е годы было похожее ощущение. У Виктора Ерофеева был такой роман – "Русская красавица", и там тоже это ощущение, что мужики в целом "просели". Как писал Бродский, "все хорошо, но дерьмо мужчины, в теле, но духом слабы… Всё утирается ясный сокол. Куда только смотрят бабы?!" Государственные мужи – те так вообще просрали и государство, и новую нормальную жизнь. Женщинам нужна благополучная, предсказуемая семейная жизнь. А мужики им этого не обеспечили.
Герой нашего времени – президент Украины Зеленский
Именно поэтому сегодня притягивают больше женские образы, чем мужские. Мужчины разочаровывают – не только в России. Бесхребетные европейские чиновники тоже разочаровывают, которые двадцать лет пытались "понять мистера Путина". Герои только сейчас начинают рождаться, у нас на глазах. Герой нашего времени – президент Украины Зеленский. В России есть Навальный, Яшин, Кара-Мурза – младший, Юрий Дмитриев. И в Европе герои только начинают рождаться. Но их немного; словом, пока мужские образы не получаются.
Страсбург, Европарламент, 2022 год
– Из новой русской эмиграции, которая стала новым культурным феноменом, выйдет какой-то толк? Будет ли она продуктивнее, чем эмиграция 1917 года? Или кладбищем Сен-Женевьев-де-Буа окончится и этот исход?
– Мне кажется, что толку выйдет больше. Но тут и история на нашей стороне. Советский проект был в начале 20-го века модной левой идеей, и у него, как казалось, масса потенциала и возможностей. И масса леваков на Западе сочувствовали ему, а не нашим "бывшим". У путинского режима нет ни идей, ни вдохновения. Он не модный, одряхлевший, и, собственно, как мне кажется, у него нет потенциала развития. Там все кончается могилой. Поэтому с новой русской эмиграцией будет все-таки какая-то более оптимистичная история. Как мне кажется.
СМОТРИ ТАКЖЕ
Голод – не снег. Владимир Сорокин – о путешествии доктора Гарина
– Ещё в вашей "Метели" (2011) можно было расслышать странный холод отчуждения, голость человеческого одиночества. "Доктор Гарин" (2021) родился из этой повести – и там тоже ведь предчувствие войны. Причём русский интеллигент спокойно философствует во время ударов "стерильной" ядерной бомбы, как о чем-то нормальном.
– Ну, а что остаётся? Доктор – если это доктор – должен все-таки оставаться здравым, вменяемым. Гарин – мой единственный положительный герой за двадцать лет. Но это исключение: ему помогает профессия. Доктор, но не священник. Священники сейчас тоже симпатии не вызывают.
– Правда, у вас был отшельник – я вспоминаю ваш замечательный рассказ "Фиолетовые лебеди".
– Но отшельник – это антисвященник. Он же сидит в пещере, а не летает на бизнес-джетах.
