Газета Завтра Газета - Газета Завтра 392 (23 2001)
Почему эти реакторы РБНК были использованы в энергетике? Потому что в Средмаше они действовали безупречно — проработали 30 лет безаварийно. Но там был культ эксплуатационной дисциплины. Реакторы квалифицированно управлялись. Там нельзя было отойти от регламента просто по определению. Имеется оперативный журнал, главный инженер дает задание на смену, и ты из регламента выходить не имеешь права ни на йоту. А в Чернобыле начали ставить эксперимент с реактором — и заигрались. Дело прошлое, но все равно это был удар по всей атомной науке и по ядерной энергетике в первую очередь. Мы должны полностью реабилитировать мирный атом своим позитивным, безаварийным, абсолютно безопасным способом донести его благо до людей. Только тогда мы сможем говорить, что доказали: атомная энергетика— благо для всех.
В этом смысле мы можем возлагать надежды и на наш новый проект. Реальное благо принесет и организация хранения отработанного ядерного топлива. Вот запустим проект, переведем деньги на благоустройство территорий, и поднимется социальный уровень жизни людей, прожиточный минимум. Губернаторы даже планируют какие-то прибавки к зарплате делать, строить больницы, дороги. Когда народ поймет, что все это сделали атомщики, что люди благодаря нам стали жить лучше, тогда мы будем с легкой душой вводить новые блоки атомных электростанций, и они будут работать безаварийно. Жизнь пойдет без катаклизмов, какие у нас случились зимой в Приморье и на Севере. Вот тогда мы сможем со всей ответственностью заявить, дорогие друзья, мы свою миссию выполнили, раскрыли все возможности атомной энергетики, донесли ее блага до государства, до нашего народа.
Валентин Чикин. Можно вас попросить подробнее остановиться на федеральной программе развития ядерной отрасли и ядерной безопасности?
Александр Румянцев. Программа есть. Все там предусмотрено, за исключением денег. Нет денег в бюджете на эту программу. Нет денег в бюджете на эту п рограмму. Поэтому мы и предложили свой проект, о котором только что говорили, и в котором я вижу чисто социальную направленность. Говорят, что деньги, полученные от реализации проекта, будут разворованы. Исключено. Все пойдет через федеральный бюджет, попечительские советы любого уровня. Контролировать будут депутаты, представители местных властей, попечительские советы любого уровня, экологи. Пожалуйста, вот программы, вот отчеты — смотрите. Местные власти тоже должны взять на себя обязательство продекларировать все расходы. Прозрачность должна быть абсолютной.
Александр Проханов. Минатом в советское время был абсолютно непрозрачен. Это была каменная стена. Сверхсекретность. И вдруг после известных всем социальных изменений эта стена рухнула и атомная энергетика стала прозрачной для иностранцев. Вопрос о вторжении, в частности, американцев, в святая святых нашей экономики не может не тревожить патриотов. Американцы пришли в наши атомограды, предложили новые программы переквалификации, установили контроль за состоянием умов. Когда я недавно был на Удомле (я этот объект знаю с его рождения, у меня даже роман написан об этой станции), меня поразило обилие иностранцев, как на Бродвее: делегации, съезды, приемы... То есть все наши проблемы для них известны. И в этом смысле они этими проблемами даже стали манипулировать. Не слишком ли мы открылись?
Александр Румянцев. Конечно, вы правильно говорите, ваши опасения мне понятны. Но в Удомле секретов нет, конструкции этих реакторов опубликованы в открытой печати, там и экскурсии проводятся. А приезжающие иностранцы преследуют двоякую цель. Наслушались, что, мол, строится новый блок на Калининской станции с нарушениями регламентов, которые утверждены МАГАТЭ, и хотят в этом убедиться. Ну и пусть. Все равно могут сказать, что строится неправильно, что Россия как была технически неграмотной страной с позапрошлого века, такой и осталась.
Может, это даже наша вина, что отрасль была долгое время абсолютно закрыта. Когда мы соприкоснулись с мировым сообществом, то оказались неготовыми к глубоко эшелонированным атакам. Вот, например, "зеленые". Они сейчас работают лучше нас. Но они действуют безответственно: только отрицают. И какие бы мы аргументы ни выкладывали, они твердят одно — неправда. "Зеленые" оперируют простейшими доводами: не слушайте, мол, этих атомщиков, они вас обманывают... Только после того, как простой человек сам почувствует, что получил блага от нашего проекта, что он положил престарелого родственника на обследование в хороший медицинский центр, который построен атомщиками, или на деньги, заработанные атомщиками, тогда он уже с этими "зелеными" будет по-другому разговаривать.
Почему "зеленые" никогда не говорят о гидроэлектростанциях? Какой урон нанесен! Изменился климат, затоплены обширные площади пахотных земель. А что такое изменение климата?! Необратимые явления, болезни сотен тысяч людей. А вспомните повороты северных рек… Конечно, самая дешевая электроэнергия — это гидроэлектростанции. Но когда бываешь на Волгоградском море, то сердце обливается кровью. "Прощание с Матерой" Распутина на меня произвело огромное впечатление. Сколько затоплено деревень! Могилы затоплены. Ушла под воду жизнь 5-6 поколений, люди лишились своей истории. Словом, беды творили многие, а удар приходится держать одним атомщикам. Что ж, будем вести разъяснительную работу. Хотя слова нынче не в цене. Вот я два месяца министр, дал несколько десятков интервью. Выступал раз десять на телевидении. А сознание людей осталось прежним... Поэтому впредь доказывать будем делами. Вот почувствуют люди благо от реализации наших проектов, и постепенно переменят свое мнение. К сожалению, это долгий путь.
Александр Проханов. Мы, люди левых убеждений, понимаем, что такое сверхструктуры, созданные в советское время. Они были частью огромного, единого, централистского механизма, и в новой рыночной экономике чувствуют себя страшно неуютно, как киты, которые попали на мелководье. Меня в свое время Олег Дмитриевич Бакланов возил в Томск, я был поражен центрифугой, потрясающей красотой, которая дороже всех бриллиантов. Неужели это все можно приватизировать в собственность какого-то лица?
Александр Румянцев. К счастью для нас — нет. Все, что связано с ядерной и радиационной безопасностью, не подлежит приватизации по действующему законодательству. Поэтому наша отрасль практически не приватизируема.
Валентин Чикин. А как вы строите отношения с банками? Коммерческие интересы наших крупных магнатов распространяются на вас?
Александр Румянцев. Была хорошая идея — создать отраслевой банк. Он бы на деньгах зарабатывал деньги, давал нам кредиты, когда будет запаздывать бюджет. На самом деле отраслевой банк мог бы стать тем инвестором, который необходим нам по нашим масштабам. К сожалению, так не получилось. А получилось что-то вроде расчетного центра. А если отраслевой банк является только расчетным центром, то хорошо становится только тем, кто в этом банке работает. В общем, идея отраслевого банка — спорная. Трудно ждать от него серьезных инвестиций. Мелкие проекты могут быть профинансированы, а долгосрочные кредиты, как, например, на строительство атомной станции, такой банк дать не в состоянии.
Уровень коммерции в нашей отрасли — это в первую очередь продажа высокотехнологичных продуктов, которые мы производим, в том числе и ядерное топливо. Много делаем для медицины. Много изготовляем изотопов. Ускорители для различных народно-хозяйственных нужд. Но больше всего даем для фундаментальной науки. У нас есть потенциал, исследовательские реакторы, ускорители нового поколения, которые являются инструментами для получения новых знаний.
Следя за подвижками в экономической жизни страны, тревожусь по поводу реструктуризации Газпрома. Или, например, реструктуризация железнодорожного транспорта. Я понимаю, что что-то надо менять. Но все же скорблю о распаде инфраструктуры Советского Союза. Надо, наверное, было создавать конфедерацию из республик Союза и сохранить все транспортные системы, энергосистемы, дороги.
Александр Проханов. Так случилось, что через 10 дней после Чернобыля я оказался там. Я шел в тоннель с шахтерами под 4-й блок, знаю, как строили рефрижератор, летал над 4-м блоком и получил боевую дозу. Участвовал по любопытству или по недомыслию в очистке 3-го, соседнего блока, видел всю эту историю с метелками, солдаты какие-то графиты вытаскивали… После Чернобыля очень скоро и Советский Союз перестал существовать, вообще все, что связано с ядерной энергетикой, накрыла какая-то темная туча. Распалось государство, распалась и ваша технократическая авангардная отрасль. Ведь мир оценивал Советский Союз по двум показателям: ядерная технология и космос... Сейчас, когда понемногу истаивает чернобыльский синдром, люди понимают, что хватит топить котлы нефтью, пора заниматься сбережением национальных ресурсов. Какие в отрасли имеются новые идеи, которые могли бы быть впрыснуты в экономику?
