Газета Завтра Газета - Газета Завтра 458 (36 2002)
Считаю, что проблема русского выживания, русский фактор во всей его огромности должен стать центральной политической темой нашей борьбы. Со всеми вытекающими отсюда аспектами: экономическим, о чем говорит Глазьев; военными, о чем говорит генерал Ивашов; культурным, о чем пишет мой друг Бондаренко; политическими, о чем говорят пленумы компартии. Это все производные огромной национальной драмы, которую мы, конечно, должны опять поставить в центр нашей политики.
В.Ч. Действительно, это ключевая проблема всей нынешней духовной и политической жизни. Но у политиков укоренилась привычка рутинно и хладнокровно вставлять такие вопросы в текущую повестку дня. И принимаются бесцветные резолюции, которые ни на микрон не подвигают жизнь. Вроде уже говорено и о русском вопросе, а молох решает его все по-своему.
Вспомни историю, когда мы были пацанами. После войны, когда Советский Союз разгромил фашизм и весь мир его приветствует, во главе государства стоит сильный, мудрый, энергичный, хотя и стареющий вождь, преклоняющийся перед русским народом. Казалось, какие проблемы у русских? Но уже тогда общественность понимала, что ключевая проблема будущей цивилизации — это русский вопрос. Даже симоновская пьеса того времени называлась “Русский вопрос”. При той-то системе всяких там идеологических контролеров...
Недавно в газете мы отметили одну очень необычную августовскую дату — в 1947 году в “Правде” была напечатана статья ее главного редактора Д.Шепилова “Советский патриотизм”. Многомерно содержательная, логически четкая статья, весьма злободневная для нашего времени. Мы ее перепечатали целиком. Хулителям назло, единоверцам для просвещения. Не могу удержаться хотя бы от одной цитаты. Речь идет о правящих классах царской эпохи, не верящих в творческие силы русского народа и обрекающих его на вечную кабальную зависимость от заграницы.
“Неистовый Виссарион” — Белинский с глубокой скорбью в сердце писал: “Горе государству, которое в руках капиталистов, это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах”. Но эти “люди без патриотизма” вершили делами колоссальной державы. Лишенные национального достоинства и гордости, рассматривая народ, как “быдло” и “чернь”, они культивировали среди русской интеллигенции взгляды о неполноценности нашего народа, о способности России лишь волочиться за буржуазным Западом, слепо подражать западноевропейским образцам.
В холуйском раболепии перед иностранщиной правящие классы царской России широко открыли двери иностранному капиталу. Известно, что еще начиная с XVIII века в страну мутным потоком хлынули из-за границы всякого рода иноземные стяжатели и авантюристы. Они рядились в тогу представителей высшей расы и высшей культуры. Гипертрофированное самомнение и глубокое презрение к русскому народу были символом веры этих “культуртрегеров”. И немудрено, ибо в то время даже такой крупный представитель французской просветительной философии, как Вольтер, с которым заигрывала Екатерина II, писал: “Народ — это рабочий скот, ему нужен кнут, ярмо и корм”.
...Теперь, в новые капиталистические времена, правители, зараженные дурной дворянской болезнью пресмыкательства, неверия в силы своего народа, даже про “корм” не думают.
“Русское дело” неисчерпаемо, плодотворно, несет в себе великое прошлое, драму настоящего, победу будущего. Оно, как ковчег, хранит самый смысл нашей великой страны.
Нам крайне не хватает прорывной энергетики в нашем левом движении. Если говорить о нынешнем времени, об этой осени, то, может быть, нам не заниматься перекраиванием очередных программ, а бросить силы на то, чтобы созвать Русский конгресс в Москве и провести его манифестально, обязать всю нашу оппозицию решительно добиваться перелома антинародной политики.
Нужно еще и пробудить народ, поскольку люди, вроде бы понимая происходящее, в то же время не чувствуют всей опасности создавшегося положения. Я даже по почте сужу. Один из ста эту тему ставит навзрыд, в остальном — лишь констатация. Один читатель (А.Марюхин из Кропоткина) образно передал свои наблюдения: действует инерция мышления советского благополучия: “Государство о нас позаботится, не даст в обиду!”. Когда же сталкиваются с бедой и проблемами — шок и полная апатия. То бишь, сначала: “Пока не горит!”, а потом: “Гори все огнем!”...
Мы должны вывести всех из состояния равнодушия.
А.П. Да, если будет конгресс, а потом немота, то мы опять будем повторять наши манифестальные отжившие формы пышного, одноразового действия, как цветок, который расцветает и опадает.
Я импровизирую... Вот сейчас идут губернаторские выборы. Глазьев борется в Красноярске. Это же прекрасная площадка. Схлестнулись интересы олигархов, западных монополий, администрации президента, патриотов, сибиряков, бандитов. Я бы уже сейчас собрал группу наших ведущих политиков, включил бы туда в первую очередь тебя и себя, прости за нескромность, и эту группу возглавил бы наш друг Зюганов, который бы аранжировал себя, наконец, Ивашовым, Кондратенко, Стародубцевым. И чтобы в эту группу вошел, как я его называю, исламский фундаменталист Гейдар Джемаль, который на наших красных митингах кричал: “Да здравствует коммунизм!” и “Аллах акбар!” одновременно. И мы со всей этой когортой присоединились бы к Глазьеву, присоединились к нашим красноярским коммунистам, и там начали бы этот конгресс.
Удивительный парадокс, ты правильно сказал: народ умирает, народ чувствует, что над ним совершается казнь, но это не публичная казнь, его не расстреливают из пулемета, в упор, как при нашествиях и побоищах. Это особая рафинированная казнь, не связанная с прямым пролитием крови. Человек реагирует на красное, на кровь, но он не реагирует на увеличивающиеся тихие русские кладбища.
Парадокс еще и в том, что наша страна остается левой, как и в 90-м году, как и в 65-м году. И сегодняшние реалии все более и более возвращают общественное сознание к левым формам национального проявления. Потому что сегодня русский патриотизм, если угодно, он левый, связан с экономическим геноцидом, который ведут против русского народа. Как это так получается, что при левой стране, имея левую партию и левое ориентированное патриотическое движение, мы не можем соединить эти два плутониевых полушария, чтобы рвануло 75-процентами голосов.
Это таинственная, загадочная вещь в том числе и потому, считаю я, что нет инфрастуктуры прессы, нет конгресса, о котором мы с тобой говорим. Наши лидеры вяло формулируют русскую проблему. Ее нельзя формулировать бюрократическими резолюциями, ее нужно формулировать языком Достоевского, проповедью Гермогена и владыки Иоанна, нужны пророческие слова. Не пустяки совершаются, уничтожаются русские деревни, уходит в океан огромная русская Атлантида. Нужно вопить! А я вижу, как вяло, слабо народ реагирует на свою смерть. Пришли шахтеры, начинают бить касками. Постучали немножко, посмеялись с Жириновским и исчезли. Эти бесконечные пикеты несчастных учителей и врачей, которые выходят с надписями на животах: “Голодный учитель — позор России” или “Здоровье нации — в зарплате “скорой помощи”. Но не видно лозунгов: “Губителей России — долой!”, “Русские — вперед!” Потому что все формы радикального сопротивления подавляются жестоко, лимоновцев гнобят в тюрьмах. Скинхедов объявляют фашистами, кидают в черные воронки, отсылают на передовую, лишь бы не мозолили глаза в Москве. Или те же акаэмовцы, эрвэсэнщики. Это наши братья. До сих пор мы мощно не вступились за этих людей. Почему не развернуто сопротивление? Почему на приватных началах мне нужно ездить на защиту Лимонова? Вот это меня удивляет. Вот это и есть застой, вот это и есть заскорузлость, которая накопилась на определенной части патриотического истеблишмента. Как ее содрать?
В.Ч. Предположим, сформируем бригаду, чтобы она поехала в помощь Глазьеву и вздыбила там русский вопрос. Но я не уверен, что она поедет с основательным багажом, что в багаже будет большая русская правда, широкая аргументация. Мы даже не имеем базы данных, ее надо создать. Эту аргументацию нужно освоить, она есть, она даже нашими противниками каждый день вбрасывается — послушать только какого-нибудь Сатарова, который еще вчера был у Ельцина поводырем, а сегодня рассказывает про дикую коррумпированность всего чиновничества. Рассыпана мозаика фактов по русскому вопросу, надо магнитом собирать к центру и довооружать наших пропагандистов.
Непрерывный Русский конгресс — идея хорошая. Он действительно будет идти через все формы: через выборы, через патриотические праздники, через скорбные проводы, через последний школьный звонок и актовую лекцию. Он должен быть снабжен каскадом сильных лозунгов, совершенно конкретных, простых, и, быть может, главным из них должен быть лозунг: “Русские — вперед!” Но за этим должна быть большая организующая страсть; без нее все будет вялым самотеком, опять — булкой, растущей на дереве. Мы видим, как наши противники организуют акции, даже заведомо фальшивые. Они их красочно оформляют, обставляют атрибутами, приплясами, вовлекают актеров и вероломно воздействуют на психику людей. А у нас в руках самое главное оружие — убийственная правда, и мы не можем ею распорядиться.
