Газета Завтра Газета - Газета Завтра 434 (12 2002)
И среди них — самый главный, юркий человечек со смешной фамилией Рошка: скорый на язык, экспромтом выдает он соленые лозунги на грани фола, мусолит купюры в кармане молодежной куртки, посмеивается в бороду над несмышлеными детьми. Тысяча охраняющих митинг полицейских тут явно не при делах — их сметут сразу, причем половина из них немедленно присоединится к митингующим. Толпа задирает ментов, мешает проехать троллейбусу с русскими стариками, вот-вот превысит критический уровень, вскипит, выплеснется за пределы площади, зальет все улицы, проспекты, затопит подъезды и чердаки, поглотит парламент, правительство, снесет селевым потоком Воронина и всех тамошних коммунистов, заполнит всю Молдову и хлынет на Приднестровье. Править бал будет полковник Папук.
Тут мне надоело себя накручивать, и я стал снова глазеть по сторонам, пока мой Харон лихо лавировал среди базарного кишиневского движения. Жуткие халупы, а над ними — латинские вывески. Ветхие советские постройки — и румынская реклама. Сплошные "автодетали" и "техцентры", латиницей через трафарет выведенные на ржавых стенах покосившихся гаражей. Давно уже не советский южный городок — с вечнозеленой хвоей, белеными магазинчиками и автоматами газировки на углах, — каким остается Тирасполь...
Дьявол, и чего этим митингующим еще надо? Коммунисты ведь пошли на попятную, ввели мораторий на свой, скажем прямо, не очень удачный указ об обязательном изучении русского языка в национальных школах и на замену предмета "История румын" на "Историю Молдовы". Но Рошка и не думает прекращать митинги, в день тратит на них по тридцать тысяч долларов из многомиллионного фонда. Да он просто "кинул" Воронина! Тому нужно было придумать оппозицию, чтобы объяснить свои неудачи: вот, мол, руки-ноги мои митингующими связаны! Так раньше Лучинский поступал, только тому мешали коммунисты. Достал Воронин из небытия этих христиан-демократов с 5% рейтинга. Стал заигрывать с ними, вместо того, чтобы задушить еще год назад. А Рошка возьми, да всерьез пойди. И теперь Воронин не контролирует мало что Приднестровье и Гагаузию, но и собственную столицу. По-глупому обвиняет в финансировании митингов руководство ПМР. Не в силах арестовать заговорщиков за несанкционированные демонстрации, за вовлечение малолеток. Наоборот, чтобы потрафить манифестантам, даже отменил через конституционный суд собственное решение о местных выборах, назначенных на 7 апреля. А Рошка за это перешел к требованиям отставки скопом президента, правительства и парламента...
Кишинев обкладывал нас "автосервисами", брал в тиски иномарками, душил непонятно галдящими пешеходами. Все был в нем не так. Будто кто-то на "Молдова-фильме" в советские времена задумал снять фильм про Румынию, а денег на командировку не было. И тогда решили снимать прямо в Кишиневе, на "хрущобы" навешали иностранную рекламу, улицы забили скрипящими "немцами", актерам велели говорить не по-нашему. Но только денег не хватило даже на декорации, поэтому среди вывесок то и дело попадалась кириллица, среди машин — "Жигули", а среди молдавского сленга — русские слова.
Двигаясь по проспекту Штефана чел Маре, мы уже почти втиснулись в горловину площади Великого национального собрания, а митингующих все еще не было видно. Ух ты, ну вот они и появились! Не так уж и много. Тысяча, две? Перегородили часть движения, но не больше. Растянулись между проспектом и зданием парламента. Полицию сразу и не приметишь. Флаги, маршевые песни, микрофонные выкрики и ответное скандирование...
Мне вдруг очень сильно захотелось разглядеть их поближе. Пощупать, из какого теста они сделаны. Увидеть красивое молодое лицо врага во множественном числе. Я попросил водителя припарковаться в переулке и дал нам обоим полчаса времени на мою "прогулку".
По мере того, как я приближался к митингующим, я все яснее понимал: вот она, толпа ненавидящих меня, мой язык и мою страну. Казалось, каждый из них смотрит в мою сторону. Казалось, юркий бородач за микрофоном только что сказал что-то явно про меня. Толпа волнуется, не стоит на месте; вот в нее под приветственые кличи вливается новая колонна, и демонстранты радостно братаются друг с другом. Кто их отец — стрелял ли он в 92-м с той стороны Днестра? Кто их мать — не из тех ли, кто давно перебрался сюда, ассимилировался, голосовал в 90-м за Народный Фронт, больше не чувствует себя русской? Вот они только что отпели про "романов" — румын — и теперь кричат вслед за Рошкой "Жос комунисти!" — "Долой коммунистов!"
Вот они все ближе — парни, девчонки — такие непохожие на меня люди. Я уже могу разглядеть их. Их лица — как будто бы решительные, гордые, бесстрашные? Ну да, я почти вижу их: они южные, чужестранные, резко-чернявые под прямыми вороньими локонами. Впрочем, нет: лица их вполне обычные, заурядные, рядовые, как лица прохожих. Ничего примечательного, лица как лица. Странно, но в их чертах видны лишь усталость и некоторая рассеяность. Какие-то они сонные, честное слово! Да они же маятся здесь! Как дети в магазинах взрослой одежды — их изможденный вид говорит лишь о скуке и необходимости пребывания в этом злосчастном месте.
Друзья, митинг был скучным! Все вокруг имело отпечаток тоски и тягомотины. "Романские знаменосцы" сонно облокачивались на молдавские флаги — им лень даже было вырезать не признаваемый ими герб. Вяло болтались за спинами этих "демонстрантов" сумки и рюкзаки с учебниками. Троллейбусы огибали митинг вальяжно и неспешно. Десяток полицейских, охранявших и без того не нарушаемый порядок, переминались с ноги на ногу в ожидании смены. Русские старики вольготно проходили сквозь редколесье "протестантов", усмехались и шли дальше своей дорогой. Мальчики обсуждали свои новости, базарили о компьютерах, футболе, девчонках. Девочки приплясывали в такт маршам, как на дискотеке. И даже выкрикивающий однообразные лозунги Рошка был больше похож на Маслякова из КВНа, в перерыве перед "домашним заданием" заунывно зачитывающего названия спонсоров, которые, словно сор, тут же выпадали из головы. У этих студентов, "бросивших вызов тирании", не было с собой даже пива — как еще нагляднее доказать изначальное занудство и купленность такого мероприятия?
В них не было силы, их не за что было уважать. Это был сброд, который можно было выгнать с площади безоружным взводом из стройбата. Я ходил между них, вглядывался в заморенные лица, расталкивал плечами, словно на базаре. Подошел к группе пацанов, спросил по-русски, в честь чего митинг. Отвлекаясь от сонной беседы, они ответили также по-русски: "Тусуемся тут", — и отвернулись. Я остановил русскую женщину, которая просто проходила митинг насквозь, чтобы срезать путь. "Что здесь происходит, не скажете?" — "Да Рошка гуляет!" Полковник Папук может расслабиться: здесь ему опираться не на кого.
На моих глазах эти инфантилы по команде развернулись и потопали к телецентру, чтобы "поддержать бастующих журналистов". Они шли осунувшись, таща свои ранцы, словно на скучной экскурсии. Двигались аккурат вдоль тротуарчика: не дай Бог перекрыть проспект! Пара ментов на всякий случай остановила движение, чем привела "революционеров" в полное уныние: многие из них хотели добираться до телецентра на троллейбусах.
Страх сменился отвращением. К скучному "старческому" митингу по два бакса в день на человека. К Рошке, за спинами детей ждущего лишь одного, — крови. К молдавским коммунистам, которые своей неуклюжей имитацией прорусскости допустили эту "мыльную оперу" в центре столицы и теперь не в силах были ей воспрепятствовать. К российской власти, восхищающейся "стойкостью русофила Воронина" и с маниакальным упорством сдающей ради него одного Приднестровье.
Отвратительно было понимать, что Рошка — твой враг, но при этом во всей Молдове не отыщешь политической силы, которая была бы твоим другом. И совсем уж горько было осознавать, что и тогда, в 90-м, здесь и повсюду в Советском Союзе у партии и спецслужб не нашлось мужества и решимости разогнать с площадей такую же националистическую муть с триколорами.
...Мы вырулили на площадь, едва не задавив зазевавшегося "демонстранта", выбрались из города, наплевав на "конспирацию", и двинули домой, в Тирасполь. По дороге купили у своих, приднестровских торговок баклажку красного вина. Съехали к Днестру и на теплом закате выпили по-приднестровски — из общего стакана до дна — за Победу, за Родину и за завтрашний день. И стало нам дома хорошо и спокойно.
Денис Тукмаков
ТАК ВЕЛИТ ЖИЗНЬ!
Владислав Шурыгин
18 марта 2002 4 0
12(435)
Date: 19-03-2002
ТАК ВЕЛИТ ЖИЗНЬ!
Сегодня, после полного развала 14-й Российской армии и постепенного сворачивания миротворческой операции под эгидой России, вооруженные силы ПМР становятся одним из основных гарантов мира в днестровском регионе.
