Виталий Бернштейн - Литературные заметки
Разночтения начинаются уже в главе 2. На допросе у Понтия Пилата Иешуа говорит, что он родом из Гамалы и что он не помнит своих родителей. Тогда как, согласно Евангелию, Иисус родился в Вифлееме и потом с матерью и приемным отцом долгие годы жил в Назарете – лишь в тридцатилетнем возрасте Иисус принял крещение от Иоанна и начал свою проповедь. Быть может, на допросе Иешуа говорит неправду, чтобы не подставить под удар родных? Но такое объяснение явно противоречит тому, как показан в романе характер героя. Человек предельно чистый, наивный, Иешуа не умеет лгать. (Так, он честно подтверждает на допросе свои слова, сказанные ранее Иуде, что всякая власть является насилием и власть кесаря – тоже; а ведь этот ответ означает для Иешуа неминуемую и мучительную смерть). В главе 26, в конце романа, когда казнь уже осталась позади и нет вообще никакого резона говорить неправду, Булгаков опять вкладывает в уста Иешуы слова о том, что он – «подкидыш, сын неизвестных родителей».
Продолжу список разночтений. Возраст у Иисуса и Иешуа тоже разный. Первому ко времени казни, как принято считать, было тридцать три года. О втором в романе сказано: «человек лет двадцати семи».
Согласно Евангелию, Иисус в предпасхальные дни верхом на осле въезжает в Иерусалим; его сопровождают двенадцать учеников-апостолов. Напротив, Иешуа входит в город «пешком, в сопровождении одного Левия Матвея».
Один из упомянутых апостолов, которые уже не один год следуют за Иисусом и вместе с ним входят в Иерусалим, – Иуда. В Гефсиманском саду в ночь перед казнью предатель Иуда целует Иисуса, тем самым показывая стражникам, кого должно схватить. Тогда как Иешуа рассказывает о своем аресте иначе: «Позавчера вечером я познакомился возле храма с одним молодым человеком, который назвал себя Иудой из Кириафа. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем городе и угостил... Тут вбежали люди, стали вязать меня и повели в тюрьму».
Еще одно разночтение между Евангелием и романом «Мастер и Маргарита» – относительно дальнейшей судьбы Иуды. Согласно Евангелию, предав Учителя за тридцать сребренников, Иуда уже на следующее утро испытал муки раскаяния. Об этом написано коротко: «И бросив сребренники в храме, пошел и удавился». А вот Иуду в романе, глава 26, ждет иная судьба – по приказу Пилата его зарежут ночью, а кошель с тридцатью сребренниками перебросят через забор во двор иудейского первосвященника Каифы.
Евангелие повествует о скорбном пути Иисуса на Голгофу; он сам несет крест, на котором ему предстоит быть распятым. Роман Булгакова говорит об этом иначе: «Ехали в повозке трое осужденных... За повозкой осужденных двигались другие, нагруженные свежеотесанными столбами».
Как пишет Булгаков, руки распятого Иешуа были «привязаны веревками к поперечной перекладине». После его смерти Левий Матвей перерезал эти веревки – и «голое влажное тело Иешуа обрушилось на Левия». Иначе говоря, Иешуа был распят на кресте без применения гвоздей. Тогда как руки Иисуса были прибиты гвоздями – через десять дней после казни воскресший Иисус, чтобы убедить апостола Фому, что это именно он, показывает свои руки, на которых видны «раны от гвоздей».
Согласно Евангелию, уже после смерти Иисуса на кресте, чтобы удостовериться в ней, один из солдат «копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода». В романе это же самое сделано с иной целью – ускорить смерть Иешуа (солдат «тихонько кольнул Иешуа в сердце... Нижняя челюсть судорожно дрогнула, и голова его повисла»).
Согласно Евангелию, тело умершего Иисуса снимает с креста его последователь Иосиф. Напротив, в романе, как уже упомянуто, тело Иешуа снимает с креста Левий Матвей. Тела Иешуа и двух других казненных солдаты бросают в повозку, в нее сажают и Левия. Потом «часа через два достигли пустынного ущелья. Там... выкопали глубокую яму и в ней похоронили всех трех казненных». Напомню, что даже средняя скорость пешехода составляет порядка пяти километров в час. В таком случае два часа езды на повозке соответствуют километрам десяти, а то и больше. Напротив, в Евангелии, рассказ о погребении Иисуса выглядит иначе. Иосиф относит тело Иисуса в пещеру («гроб»), вырубленную в скале. «На том месте, где Он распят, был сад и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко». Насколько близко?
В этой связи следует обратиться к еще одному источнику информации. Дело в том, что в Иерусалиме существует Храм гроба Господня. Согласно преданию, в четвертом веке Елена, мать Византийского императора Константина, посетив Иерусалим, нашла там три деревянных креста, которые валялись на одном из холмов. Она сразу уверовала, что именно эти кресты и были использованы для распятия Иисуса и двух разбойников. Позднее по приказу Константина тут и был воздвигнут храм. Через три столетия храм разрушили персы. Затем он был восстановлен, но вскоре, в восьмом веке, опять разрушен – уже в результате землетрясения. Наконец, третий вариант храма был возведен в двенадцатом веке – после того, как крестоносцы овладели городом. Внутри этого храма, как веруют и католики, и православные, располагаются и Голгофа, и вырубленная в скале пещера, куда было положено тело Иисуса. Понятно, уместить оба эти объекта под одним куполом можно, только если предельно их сблизить. Мне довелось побывать в Храме гроба Господня. И я не поленился посчитать число шагов между нижней ступенькой лестницы, которая для удобства посетителей ведет теперь на Голгофу, и входом в пещеру. Шагов этих оказалось всего тридцать два. Пожалуй, строители храма не всегда были в ладах с истиной. Уж очень хотелось им, наверное, обозначить оба святых места – и гибели, и упокоения Иисуса. Но на то, чтобы возвести два храма, не хватило или сил, или времени. Крестоносцы владели Иерусалимом лишь 88 лет...
Минимальны и размеры самой Голгофы, расположенной в храме. Ее верхняя площадка – где-то на высоте четырех-пяти метров от уровня пола. В центре площадки – металлическое кольцо, оно указывает место, куда был вбит крест, на котором распяли Иисуса. Но пространства вокруг маловато, и трудно представить, где на этой площадке могли разместиться еще два креста с распятыми разбойниками. Однако и это не все. Согласно роману Булгакова, во время казни по периметру верхней площадки стояла когорта пехотинцев – такая когорта включала обычно от 360 до 600 солдат. Да у основания Голгофу опоясывала еще одна когорта и плюс «ала» – отряд римской конницы в 300 человек. А кроме того, со склона, между этими двумя оцеплениями, наблюдали за казнью, как пишет Булгаков, еще более двух тысяч жителей Ершалаима и богомольцев. В сумме это – свыше трех тысяч человек. И они ну никак не могли уместиться на холмике, что стоит под куполом Храма гроба Господня.
Таковы расхождения между романом «Мастер и Маргарита», с одной стороны, и тем, что написано в Евангелии, а также тем, что видят посетители в Храме гроба Господня, с другой стороны. Нет, однако, никаких оснований объяснять причину этих расхождений, полагая, что Булгаков плохо знал Евангелие. Он вырос в религиозной семье, его отец был профессором Киевской духовной академии. В процессе работы над романом не только Евангелие, но и многие другие книги по религии, философии, истории были тщательно проработаны Булгаковым. Вне всякого сомнения – все отступления от текста Евангелия сделаны автором романа сознательно. Можно ли сгладить эти расхождения, подвергнуть текст романа соответствующей редакторской правке? В данном случае, конечно же, нельзя. Написано так, как хотел написать автор. А он, согласно пушкинской строке, – «сам свой высший суд». Но остается открытым вопрос, что двигало Булгаковым, почему некоторые детали истории Иешуа так нарочито отличаются от жизнеописания Иисуса. В статьях, посвященных творчеству Булгакова, которые оказались у меня под рукой, об этом ничего не сказано. Не исключаю, что в воспоминаниях людей, лично общавшихся с Булгаковым в годы создания романа, особенно в воспоминаниях Елены Сергеевны, могут присутствовать какие-то пояснения автора на сей счет. К сожалению, познакомиться с этими воспоминаниями мне не довелось...
Хочу закончить свое эссе небольшим стихотворением, которое написал недавно. В нем, надеюсь, видно мое глубокое почитание, которое я испытываю к Мастеру.
Рукописи не горят.
М.БулгаковОн умирал. Больные почкиВсе хуже очищали кровь.Заветного романа строчки,Слабея, Мастер правил вновь.
Отпущенную жизни малостьПотратил до конца на них.Ушел... А рукопись осталась,Сокрытая от глаз чужих.
А рукопись, женой хранима,Спаслась той страшною порой.И срок настал. Неопалима,Явила миру пламень свой.
Всем бедам вопреки, упрямоЖила и выжила она.Какая ночь... Опять над храмомПовисла полная луна.
Затихли улицы. И страсти.Ершалаим затих во сне.Идут Иешуа и МастерДорогой лунной, в вышине...
(опубликовано в журнале «Чайка», № 7, Балтимор, 2006)
