Журнал Русская жизнь - Скандалы (декабрь 2008)
Heдолго после этого прожили в городе. Дождавшись назначенного времени для отправления на Дальний Восток, приготовились и пошли на вокзал, где уж для нас поезд был готов. Во время отправления сколько было народу, сколько пролито было слез посторонними лицами! И мы без всякого огорчения сели на поезд и отправились в далекий путь. Ехали мы и днем и ночью. Где на главных станциях назначено обедать, там нас кормят солдатской пищей. Пообедавши опять садимся и продолжаем путь дальше. Говорить нечего, дорогой все было. И радость, когда удастся где-нибудь на дорога горелочки захватить! Ну только плохо было: везде казенки были заперты; ну, добрые люди, заготовивши раньше, выносили, и мы платили вдвойне, а все-таки свое горе ей утоляли. Некоторый раз вздумаешь, что у тебя остались сироты дома, поплачешь; ну, а радости все-таки было больше. Несколько раз остановлялись дневать, водили в бани помыться; переднюешь, и опять с Богом в путь, дальше.
Доехали до Байкала, и нам нужно переправиться через него на ту сторону. Сели мы на Ледокол; обоз поставили внутрь, прямо в вагонах, а людей и лошадей наверх, на палубу. Знамя поставили впереди, и тронулись по воде. Заиграла музыка; просто весело у всех на душе, воодушевленная радость. Командир полка вызвал желающих на пляску, и четыре человека вышли; под музыку играют трепачка, стали плясать; поокончивши своего дела полковник подарил плясунам 20 рублей.
Переехали мы Байкал. Только вышли с Ледокола, нам объяснили великую радость, которая и для батюшки Царя и всей Pоссии; всех одушевило, когда народился Наследник. Нас построили и отслужили радостный молебен с многолетием нашему Императору Николаю Александровичу и всему Царскому дому и Христолюбивому воинству. По окончании молебна, с криком «ура», поздравил нас полковник с радостью; и повели нас на обед, где нам готовился к нашему прибытию.
Пришли с обеду, сели на поезд и опять дальше поехали. Проезжали много всякой местности, какую никогда не видали. И горы, и равнины, и леса: даже такие горы, что на нее поглядишь - шапка с головы валится! Даже около дороги, где идет машина, висят каменные скалы; попадались туннели, ведущие под каменные горы. Все в диковинку; а в Манчжурии одна туннель около трех верст. Когда стали в нее въезжать, вагоны все заперли, чтобы не выглянул никто, как бы не оторвало голову.
Приехали мы в город Харбин. Там войска видимо-невидимо, даже сколько путей на станции, наполненные воинскими поездами; там распределяют по разным дорогам. Которых на Владивосток, которых в Мукден. Суток двое простояли в Харбине; там достали мы «ханжи» (китайской горелки), маленько повеселились. Поехали мы дальше на Мукден, очень опять медленно. Стали показываться китайские деревни. Стали всматриваться, как растет у китайцев, что такое высокое, как его назвать не знали; оказался тот самый «гаолян», который, что дальше ехали, и все его больше стало попадаться.
Пришедши в Ляоян, его мы прошли по главным торговым улицам; но время было жаркое, и так как к мерзости и дурному, странному воздуху не привычны, начало рвать с души каждого солдата; даже не чаяли, когда пройдем этот зловонный город, но прошли.
Вышедши из города остановились, сделали привал; и стали вести и тащить пострадавших, раненых солдатиков, и у нас от сожаления своих братьев у некоторых потекли слезы, и даже каменеет сердце, а к каждому хочется идти вперед для помощи. Мы, дождавши кухонь, которые следовали за нами (и дорогой варилась пища), пообедавши стали ожидать приказания двигаться вперед, но вышло иначе: получили приказ, нам идти обратным путем, на левый фланг всей армии, по замечанию, что неприятель стал делать обход, а силы нашей там мало, и чтобы мы своим сделали большую помощь, и задержать противника, не дать ему ходу. Пошли мы обратным путем, и шли до самой ночи, а все торопимся. Нас застала ночь; хотя застигла нас ночь, свой назначенный поход исполнили, собрались около рассвета на назначенный пункт. Этот день от устали нам дали передохнуть. И в это время приехал к нам главнокомандующий, Его Превосходительство генерал-адъютант Куропаткин, поздоровался с войсками и с благословением предложил идти на помощь нашей маленькой горсточке православных воинов, и просил постоять за Веpy и Царя и матушку Poccию, не щадя своего живота. И мы с криком «ура» объяснили: «Во что бы ни стало постараемся, задержим неприятеля!» Чем главнокомандующий остался доволен.
Стали ожидать противника, чтобы незаметно нам встретить его и отразить огнем и чтобы воспользоваться случаем подраться в рукопашный бой. Так мы простояли с полмесяца. Хорошо было. День занятие бывает, чтобы солдатики не скучали, а ночь по очереди ходили занимать сторожевое охранение, то есть аванпосты. Вдруг вблизи начнется перестрелка; бросаешь работу и берешь ружье и ожидаешь, вот-вот наткнется. У всех солдат делается отчаянный вид; только и хочется скорей бы подраться со врагом.
Раз было дело так, что мы, весь батальон, вышли вперед, и стали делать себе окоп для цельного батальона. И вдруг на передовых постах началась перестрелка. Так что пули начали попадать к нам в редут. Мы стали ожидать к себе гостей, готовимся к бою. Но так как он к нам не пошел, только пострелял в нас; но мы, как заметили, что его здесь только одни разъезды и немного пехоты, и не стали открывать огня, чтобы не обнаружить себя.
Стало смеркаться, и мы, одна полурота, выдвинулись вперед для обороны. При темноте ночи привезли нам ужинать; но кухню подвезти нельзя близко, и сделали так: послали несколько солдат, которые могли принести для себя и для своего товарища, и тут немного подкрепили силы. Но только плохо насчет курения: хочется покурить, но опасно; если чиркнешь спичку, то при темноте можно заметить издалека. Но солдаты ухитрились так, что если нужно закурить, то один приклоняется к земле, а товарищи его накрывают шинелью, чтобы не просияло; а тогда друг от друга утыкаются в рукав и прижигают.
Всю ночь сторожили, все ожидали неприятеля. Но ожидание наше вышло напрасно. Только стало светать, и нас тронули вперед и вправо, с намерением сделать обход с правого фланга.
1 октября, на Покров Пресвятой Богородицы, мы пошли. Наша артиллерия выехала на позицию и стала из нескольких орудий палить в кумирню, где мы узнали, что находился обоз неприятеля. А пехота пошла боевым порядком в наступление; и мы наступали до самой ночи. Вспрыснул дождь, немного намочило. Но мы в самых сумерках вошли в кумирню, осмотрели; никого нет. И Бузулукского полка отдали приказание, чтобы развести огня и немного обсушиться.
Только прошел огонь, как вдруг в этот огонь неприятель сделал залп из нескольких ружей, так что одного убило насмерть и двух ранило. В момент огонь погасили и успокоились; никакого шуму не было, только выслали вперед сторожевое охранение, а остальные люди стали отдыхать; не составляя ружей, проводили ночь прямо под открытым небом.
Лишь только рассветало, слышим, к нам летит гостья, «бяк» о землю, но благодаря Бога попала на порожнее место и никого не ранила. Потом одна по одной и стали часто летать друг за другом. Но мы в недоразумении находимся: каждый думает, что с этой стороны должны быть наши войска, но по тому только можно разобрать, если упадет стакан от шрапнели, видно, что не наши. И я сидел на корне срезанного дерева, обросший мелкими кустами; наложил свою трубочку и покуриваю спокойно себе. Смотрю, летит индюшка; не долетела - разорвалась; ничего не повредило. Другая - перелет. Но и начали сыпать вчастую, и одна пролегла около нас, разорвалась и напугала меня немного. Так что у меня над ногами все кусты ссекло, повалило, но ноги не задало. Тут я немного оробел, но вся моя робкость скоро отошла; и покуривши трубку, достал из мешка сухарей и начал грызть; к случаю в баклаге была водичка; я начал размачивать и немного подкрепил силенки, и думаю: «теперь хоть и убьют», сытому будет хорошо.
Потом нам приказали сойти с этого места и уйти в кумирню. Туда мы зашли за каменные стены, стали в котелках кипятить себе чай; а он так и сыплет туда, но солдаты уж привыкли и перестали опасаться японских индюшек, даже стали ходить по открытому месту. Смотрим - приехали кухни и привезли обед. Во время сильного сражения трудно было доставлять, но тут наши кашевары осмелились и доставили прямо на позицию, несмотря на выстрелы неприятельских снарядов. Но мы тут покушали, слава Богу. Только что-то на животе стало неладно, наверное, что давно не ели горячей пищи. А я, как меня начало тошнить, давай курить трубку. Хоть горько, а все курю.
Вот, подходит к нам полковник Бузулукского полка и говорит нашим офицерам:
«Господа, нужно нам покормить солдат».
А они говорят:
«Да чем же, чем прикажете?»
«Заколоть китайских свиней, и чтобы варили, кто как может, в котелках, в фанзах есть больше котлы».
Но мы это сделали; накололи свиней и только хотели варить, но не пришло: приехал с приказанием, чтобы дождаться начала сумерек и незаметно оставить это место. Уйти обратным путем и зайти с фронта, присоединиться к 6-му корпусу. Так что ему стало задерживать не в силах.
