Отар Кушанашвили - Не один
Дождь учащается, становится темно, кто-то во дворе кричит: «Женя!», – и очень нехорошее про рот Жени. Мимо дома идет толстая пьяная девушка с пивом в руках, горланит актуальное для себя: «Если есть тело – должен быть дух!»; на столе книжка Ахматовой с подчеркнутыми (не мной) строчками: «Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король»; по телевизору чудище говорит парню с челкой: «Я раздавлю тебя, вонючий скунс!», – бесстрашный парень рубит его светящимся мечом, это детский мультфильм.
Показывается нервное солнце, казавшийся непроницаемым дождик кончился, на экране воссиял Иван Свет Охлобыстин с его высоким даром концептуализировать на пустом месте.
Заходит сосед, живчик и пройдоха, узнав про беду товарища, изрекает: «Бог так устроил, что все простое – правда, а все сложное – неправда» – забирает не спросимши непочатую бутылку вина и уходит. «Что это было?» – спрашивает товарищ.
«Папа, я покакал!» – кричит младший. Я бесконечно рад, но младший рад больше. Дождь льет, он хочет гулять, и он будет гулять, он любит дождь и играть с детьми гастарбайтеров; при солнце или в дождь они неразличимы, кричат друг другу: ПОСОМИ на меня.
Лето кончилось.
Мама, панама, бусы, Черное море
Дню матери посвящается.
Мне часто снится, что ты ожила, смотришь на меня с легким напряжением в глазах, вдруг начну возражать, и говоришь, что хочешь уехать в Сухуми, к своей маме и нашей бабушке Ламаре.
И уезжаешь.
И говоришь оттуда голосом с эхом, жалуешься на ноги, от всего облика исходит изнурение. Бабушкин дом покосился, не так тепло, как мечталось, море неприветливое, с водой перебои, но все равно хорошо, лучше, чем в городе, и люди добры.
«Как дети?» – деловито спрашивает мама, слышит, что превосходно, нежно просит, чтоб я был с ними понежнее, я смеюсь, куда уж нежнее, мама.
И каждый раз, когда мне снится мама, нас прерывают шумы, гремит, пищит, связь ни к черту, я перестаю ее слышать, и сигналы в космос не работают.
Эти сны причиняют мне боль, но я ими дорожу, я их жду. Эти сны, с моей мамой Нелли в главной роли, лучше, чем роскошный уголок на кутаисском погосте. Эти ее реплики, голос и попытки даже оттуда не дать мне стать плохим – каждый сон с той поры, как мое солнце, обернулось дымом.
Искусство выпивать
Выпивон-это не агрессия, это освобождение от минора.
Папа выпивал и был очень смешной. Я – еще смешнее.
Не бывает неблагородных напитков. Чекушка водки в Иркутске мне дороже изысканной жидкости «Людовик номер какой-то там».
Коктейль с трубочкой в мужской руке? Лет пять назад, когда я был пожестче, сказал бы, что так пьют только ничтожества. Теперь я другой – даже блестки Звереву прощаю. Но пить так – все равно моветон.
Умный очищает сознание, глупый засоряет его.
Доза алкоголя необходима после тяжелейшей недели, после катаклизмов, после поражений и побед.
Нет низменного алкоголя, есть непонимание средств и целей. С кем пьешь? Зачем пьешь? Что пьешь?
У меня с решением этих вопросов никаких проблем не возникает.
Пока не изобретено напитка лучше, выше, ядренее, чем чача.
Пить одному допустимо, если помнить, что эйфория преходяща.
Я вчера это сделал. Дочь оканчивает школу, и меня трясет.
Голохвастов в исполнении Олега Борисова в фильме «За двумя зайцами», когда на кураже, орет: «Люблю безобразия!» Вот это я.
Люди, которым противопоказано пить, мне встречаются ежедневно. Но, знаете ли, я дебилов вижу за версту.
Я много чего без алкоголя не сделал бы. Не решился бы сбежать в Москву из Кутаиси. Мы надрались с папой, и он благословил на побег из беспросветности.
Я скучный рутинер, от экзотики бегу, но в девяносто восьмом налакался Рижского бальзама в литраже, не совместимом с жизнью, и упал со сцены высотой восемь метров.
Мне нельзя пить белое вино. Я видел тупицу, чуть не издохшего от рома. Нельзя пить против воли, нельзя частить. Со сладким зельем надо быть поосторожней.
Угощать барышень никогда не пошло. Только не умничайте и не цитируйте Довлатова, описавшего убогого провинциального эксцентрика, всякой девушке говорившего: «Вы акварельны, незнакомка!»
Пьяная драка – проявление умственной беспомощности.
Я вижу каждый день, как люди изливают душу бармену. Люди очень одиноки, очень! Даже сотрудники вашего журнала, даже певец Козловский, даже львовские националисты, даже Путин, мать его.
В жизни я намного меланхоличнее, чем на экране
Отар Кушанашвили – синоним слова «эпатаж» и в то же время эталон блистательного юмора, остроты реакции и беспощадной самоиронии. Его боятся и уважают, любят и ненавидят. Этой осенью украинские телезрители первыми открыли для себя еще одну, неожиданную, грань известного журналиста, ведущего, шоумена. Отар Кушанашвили стал модератором шоу «Машина времени» – на телеканале ICTV таким его раньше не видели! Впервые Отар не скандалит, а успокаивает, не нагнетает обстановку, а разряжает ее, не ругается, а мирит…
Остаться в своем времени
– Отар, в шоу «Машина времени» Вы выступаете в необычной для себя роли – модератора. Как Вы, известный скандалист и хулиган, чувствуете себя в амплуа такого миротворца?
– Я не устаю повторять: в «Машине времени» я просто лучезарный парень! Вы увидите меня в роли модератора и сами у себя спросите: разве этот Отарик может скандалить?
– Тем не менее, именно скандальный образ Отара Кушанашвили уже хорошо знаком зрителю…
– Дело даже не в скандальности. Без ложной скромности считаю, что все дело в моей отчаянной непохожести на других. Плюс острый ум, за который отдельное спасибо моей маме. К тому же, я умею не давать себя в обиду. И потом, разве скандал – сказать, что, к примеру, Иван Дорн перебарщивает?
– У вас не бывало мыслей остепениться и быть более спокойным, уравновешенным?
– Это тоска зеленая. И мне просто не дано.
– Вернемся к шоу «Машина времени». Чем Вас, именитого и опытного шоумена и журналиста, заинтересовал этот проект?
– Начну с того, что синопсис шоу, который я проштудировал за один вечер, поверг меня в настоящий шок. Не поверите, но после этого я целый вечер молчал, чему были несказанно рады мои домашние. Я с 1992 года на телевидении, чего я только ни видал, но как собрались претворять этот проект люди, которые его затеяли, я не имел представления. Это шоу блистательно, как кино Стивена Содерберга, как Энди Гарсиа в «Что делать мертвецу в Денвере», как увесистая пачка денег во внутреннем кармане!
– А если бы у Вас была личная машина времени, в какое время отправились бы в первую очередь?
– Тут такое дело: я твердо уверен, что живу именно в свое время. Мне нравится именно оно… Конечно, к прошлому я испытываю острейший интерес, я люблю исторические сериалы, запоем читаю Леонида Парфенова… Но воспользоваться машиной времени я не рискнул бы. Так уж я устроен: меня в любое время сочли бы еретиком и предали бы огню.
Сердце со шрамом
– Многих интересует вопрос: Вы сами сознательно выбрали себе такой скандальный образ или он все же соответствует действительности?
– Поверьте, я не выбирал себе образ подонка, которым многие меня считают. Хотя, конечно, было бы лицемерием заявить, что у людей нет основания так думать. Впрочем, об этом я писал в своих эпических и мощных книгах. Читайте, и вы все поймете сами.
– Какой же Отар Кушанашвили на самом деле?
– Сказать вам, из чего я сделан? Сердце, огромное сердце и большие шрамы на нем.
– Вы уверенно занимаете свою нишу на телевидении и в шоу-бизнесе, но все же – не боитесь ли конкуренции со стороны молодых и нахальных?
– О чем вы говорите! Я отчетливо понимаю свою специфичность – назовем ее так. Так что говорить о конкурентах просто бессмысленно. Тем более: то, что я наблюдаю на телевидении с каждым новым сезоном, явственно говорит об одном – не растет ничего. Хорошо разнообразие, а у нас все друг на друга похожи.
– Вы часто говорили, что во многих ситуациях Вас спасает чувство юмора…
– А как же иначе? Что бы там ни говорили, во мне нет злобы. Только самоирония, чувство юмора и некоторая доля сарказма. Я не собираюсь обижаться на тех, кто считает, что ни на что, кроме желчи и скандалов, я не гожусь. Я в жизни намного меланхоличнее, даже сентиментальнее, если хотите, чем на экране. На самом деле, я жуткий самоед, но далеко не все это видят.
«Четкий пацанчик»
– Говорят, когда-то Вы несколько нелицеприятно отозвались об Анне Семенович, которая сейчас стала ведущей шоу «Машина времени». Не страшно было столкнуться с ней на одной площадке?
– Понимаете, обаяние Ани Семенович и состоит в том, что она великолепно иронична и, что еще важнее, – самоиронична. Такие люди вызывают во мне глубочайшее уважение, поскольку самоирония присуща только великим личностям. У нас с госпожой Семенович прекраснейшие отношения! Скажу больше: на съемочной площадке она весьма удивила меня тем, что не произнесла ни одного слова, которое выражало бы ее недовольство. Настоящий профессионал!
