Василий Песков - Окно в природу-2002
Известен и другой опыт. Две крысы в вольере ведут себя тихо, и плодовитость у них нормальная, но добавили на ту же территорию еще пару крыс — возникло напряжение в «коллективе». При двадцати особях появились уже агрессия, стрессы, гибель от стрессов, каннибализм и резко снизилась плодовитость.
У природы есть две стратегии поддержания жизни у каждого вида животных. Одна рассчитана на массовое воспроизводство потомства и на быструю повторяемость родов. Мелкие грызуны в этом смысле — опять же самый характерный пример. Не работай живой конвейер с налаженной быстротой, каждый вид грызунов давно бы исчез.
И очень наглядна стратегия эта у рыб. Рыба-луна мечет фантастически большое число икринок — до трехсот миллионов. Следом за нею идет треска. Разумеется, никакой заботы о потомстве у этих рыб нет. Икринки, оказавшись в воде, предоставлены сами себе. И лишь ничтожно мало мальков выживает. Но выживает! Огромная, странного вида рыба-луна хоть и редко, все же попадается в сети.
Другая стратегия рассчитана на то, что рожденных бывает немного, но живут они долго. Наиболее характерный пример — слоны. Сроки их жизни и развития сопоставимы с человеческими. (Живут слоны до шестидесяти лет.) Рождает самка по достижении половой зрелости не каждый год и только одного детеныша. Воспитывает его долго. Переселение этим животным ранее не грозило, поскольку хватало пищи и жизненных территорий. Трагическим положение стало в наши дни. Растущая численность людей в Африке заставила распахивать все новые и новые земли. И слонам, потребляющим много растительной пищи, места для жизни не остается. Попробовали сосредоточивать их в Национальных парках, но это кончилось драмой. Самый большой заповедник Кении Цаво слоны за короткое время превратили почти в пустыню. Скрепя сердце их численность пришлось регулировать с пролитием крови — отстрелено было несколько тысяч слонов. Чтобы избежать травмирующих людей операций, численность слонов регулируют теперь тихо и незаметно, сообразуясь с тем, сколько животных может прокормить заповедная территория. Об этом мне откровенно сказали зоологи в парке Крюгера (Южно-Африканская Республика).
Необходимость регулирования численности некоторых животных люди осознали не так уж давно. В 30-х годах минувшего века в одном из западных штатов Америки запретили охоту на белохвостых оленей и всячески поощряли уничтожение хищников, полагая, что делают благо. Все кончилось тем, что олени от болезней и истощения пали. Это был наглядный урок понимания регулирующих механизмов в природе.
Еще более поучительна известная многим история с кроликами в Австралии. Завезенные «для обогащения фауны» европейские кролики оказались на территории, где хищников не было, и быстро распространились по континенту. Австралийцы хватились, когда регулировать численность с помощью ружей было уже невозможно. Плодовитость зверьков в геометрической прогрессии увеличивала их число, лишая пастбищ овец, приносивших главный доход государству. Бедствие удалось остановить биологическим путем — специально завезенной болезнью.
Вернемся к зайцам. Их численность так же, как у пеструшек-леммингов, непостоянна. В отличие от мышей в поисках новых пространств они не бегут, их численность природа держит в узде на одном месте. В старину, когда не было ружей, зайцев, пишут, в иные годы удавалось убивать палками. А потом они вдруг исчезали. Сегодня загадка эта разгадана. Численность зайцев регулируют не только сбои в погоде (замерзли малыши весеннего помета, не окрепли к зиме зайчики-листопадники), регулируют ее и «родные» для зайцев болезни, поражающие зверьков по возрастанию их контактов друг с другом. При некоторой смазанности картины волнообразное падение и возрастание численности в разных природных зонах все же просматривается. А в тех районах, где на зайцев практически не охотятся, пики их численности прослеживаются четко. Геолог, работавший в Якутии, мне рассказал: «У маленькой речки, не сходя с места, насчитал я тридцать четыре зайца. Лозняк на заснеженном берегу они выстроили так, как будто кто-то работал ножницами».
Военный год, о котором шла речь, проясняет картину и в тех широтах, где заяц является главным объектом охоты. Во время войны охотников не было, и закономерное возрастание численности зайцев явственно проявилось.
Одним из механизмов быстрого падения численности зверьков с крайне высокой точки являются их болезни. Зайцы — животные копрофаги (поедающие помет). Объясняется это тем, что в переваривании пищи им помогают бактерии, выводимые с пометом. Масса их так велика, что природа не дает пропасть полезному продукту. Но поедая «орешки» и чужого помета, зайцы неизбежно заражаются «заячьими» болезнями. При большой скученности зверьков они буквально их косят. Таков природный механизм регулирования численности быстро размножающихся животных.
Большого числа зайцев в последние десятилетия мы не наблюдаем, потому что охотники берут свою долю в природе («иначе все равно бы погибли»). Но неприемлемы другие «регулирования» — гибель зайцев от химикатов и охота на зверьков ночью с ослеплением фарами. И если химический пресс (нет худа без добра!) сегодня на природу ослаб, то браконьеры по-прежнему не дают зайцам стать многочисленными. И то, что в Мордовии бабушку они беспокоят, скорее радует, чем печалит. (Старый капроновый чулок, обернутый вокруг стволика молодой яблони, — отличное средство от зайцев.)
Ну а все при всем — век у зайчика невелик. Так распорядилась природа.
01.02.2002 — Где родился, там и годился
Посмотрите на этих рыб и подивитесь, сколь совершенна их форма, как хорошо они приспособлены к среде обитанья. Веретенообразные, мускулистые тела и плавники, придающие этим рыбам исключительную устойчивость в водной среде, позволяют двигаться с большой скоростью и хорошо маневрировать. А двигаться акулам необходимо постоянно — дыхательные органы должны непрерывно омываться свежей водой. Остановиться — значит, погибнуть от кислородного голоданья.
Другие, не столь древние, рыбы в постоянном движении не нуждаются. Некоторые из них настолько нетребовательны к живительному газу, что могут жить, зарываясь на время в ил. В водной среде мы можем увидеть немало экзотических обитателей, например, существо, похожее на кузовок, на лепешки (палтус и камбала). Но подавляющее число рыб имеют все-таки схожие формы. Даже огромные киты, потребляющие атмосферный кислород, но приспособившиеся жить в воде, стали очень похожи на рыб. (В древности их рыбами и считали.)
Среда обитанья и образ жизни незаметно, но непременно формируют облик животных, особо развивают те или иные чувства. Обитатели открытых пространств, как правило, хорошие бегуны и обладатели острого зренья. Вспомним гепарда, многочисленных антилоп, зайцев, страусов, дроф, птицу-секретаря. Для всех важно убежать (или кого-то догнать), вовремя заметить жертву или врага.
У некоторых животных специализация для быстрого бега заходит весьма далеко. Борзых собак и гепардов толкают не только длинные ноги, но и позвоночник, работающий, как тугая пружина. Хорошим бегунам — страусам, лошадям, зебрам — эволюция сократила число пальцев. У страуса их всего два, у зебры и лошади — один палец-копыто.
Обитателям зарослей важно иметь не хорошее зренье (в лесу далеко не увидишь), а чуткие нос и уши. Их имеют подслеповатые кабаны, медведи, носороги. (У тех, кто живет в смешанных зонах, например, у слонов, волков и лисиц, все чувства развиты хорошо.)
Менее плотная, чем вода, атмосфера позволила развиться огромному числу летунов — насекомым и птицам. Каждый по-своему приспособлен к воздушной среде. Ястребы, соколы, стрижи, ласточки имеют особое строенье крыльев и очень быстро летают. Другие птицы — их множество: утки, гуси, журавли, цапли, мелкие летуны — полагаются на мускульную силу машущего полета. Много птиц имеют широкие крылья и приспособились использовать восходящие потоки теплого воздуха. Почти без затрат силы они набирают хорошую высоту и планируют в нужную сторону. Опустившись снова ищут восходящий поток, и так одолевают огромные расстоянья (орлы и аисты).
Есть птицы (колибри) с такой частотой взмахов крыльев, что, подобно насекомым, могут зависать на месте и даже «давать задний ход».
Причуды эволюции приспособили использовать воздух как опору в движении некоторых млекопитающих и даже одну из ящериц. К ним относится большое число летучих мышей и крупных растительноядных крыланов, получивших в наследство от древних форм жизни крыло-перепонку, натянутую между неимоверно длинными пальцами.
А белки-летяги используют для недальних перемещений по воздуху кожистую плоскость между передними и задними лапами. Нечто подобное создает одна из тропических ящериц, раздвигающая в стороны ребра, и одна из лягушек, создающая планер из перепонок на лапах.
