Лев Троцкий - Европа в войне (1914 – 1918 г.г.)
Подошла сестра с сообщением, что сейчас прибудет врач для перевязки. Наша беседа была прервана.
Париж.
«Киевская Мысль» N 344, 14 декабря 1914 г.
Л. Троцкий. ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В РИМ
Общественная мысль склонна присматриваться к тем фигурам, которые в силу своего положения являются или считают себя предопределенными посредниками при ведении будущих мирных переговоров. Таковы Вудро Вильсон,[32] северо-американский президент, и Бенедикт XV,[33] папа римский. Оба они, однако, предстали в последнее время пред общественным мнением Франции с не совсем благоприятной стороны. Вудро Вильсон – своей нотой по поводу морской торговли.[34] Клемансо[35] прямо писал, что американский президент ликвидирует свою миссию беспристрастного посредника. Теперь не столько французские радикалы, сколько бельгийские католики то же самое говорят о папе. На первый взгляд это кажется тем неожиданнее, что вся предшествующая агитация французских католиков направлена была на то, чтобы воспользоваться международными затруднениями республики для восстановления ее дипломатических сношений с Римом. Но тут, как сейчас увидим, противоречия нет.
В итальянских газетах проскользнуло сообщение или авторитетная догадка, что предложение папы о размене пленными, непригодными более к военной службе, есть не что иное, как скромное начало более широкого плана, именно – ведения в будущем через посредство Рима мирных переговоров. Казалось бы, что эта перспектива, где папа выступает апостолом-умиротворителем в самой страшной из катастроф, должна прежде всего привлечь к себе сердца французских и бельгийских католиков: о подобном возрождении «светской власти папы» над монархиями и республиками ультрамонтаны давно уже разучились даже и мечтать. Между тем действительная или предполагаемая инициатива папы наткнулась на резкий отпор с той именно стороны, откуда это менее всего можно было, казалось бы, ожидать. 6 января в «Petit Parisien»[36] появилась крайне сенсационная статья: «Папа и бельгийские католики». «Petit Parisien» – это самая распространенная газета Франции. «Беспартийность» газеты, ее «независимость» от политических групп и отдельных крупных политиков представляют особые удобства, для того чтобы в нужную минуту пустить со страниц этой газеты в оборот какую-нибудь пробную идею. Так обстоит дело, несомненно, и в настоящем случае. Статья о папе, которая рекомендуется редакцией как исходящая от бельгийского католика, занимающего высокое место в своей партии и в своей стране, помечена в заголовке Гавром, местом пребывания бельгийского правительства. Все это, конечно, не случайно. А вот содержание этой исключительной статьи:
«…Бельгийский народ является самым католическим народом мира; он один только дал миру зрелище непрерывного католического управления в течение более тридцати лет. Никогда святому престолу не приходилось испытывать несчастий или подвергаться ударам, чтобы Бельгия не страдала и не содрогалась вместе с ним. Сравните великолепные дары, которые подносятся ежегодно папе семью миллионами бельгийских католиков, с теми посредственными приношениями, которые с трудом собираются среди двадцати миллионов католиков Германии»… И что же? За свою вековую преданность и несокрушимую верность бельгийские католики не получили сейчас от папы ничего, кроме разрешения не собирать для него на сей раз ежегодной дани и кроме мало определенных платонических фраз. «Если папство, – продолжает наш автор, – не является больше солдатом права, если наиболее преступные покушения на независимость и свободу мирных народов не исторгают у него протеста, если оно не смеет или не может, из дипломатии или осторожности, возвысить голос в защиту народа, подвергшегося мукам за свою верность международным обязательствам, – с каким же лицом (de quel front) будет оно претендовать отныне на роль морального законодателя и духовного судьи?». Даже разгром Лувена[37] не выбил папу из состояния душевного равновесия. А между тем что такое Лувен с его университетом? Это цитадель католицизма в Западной Европе. Лувен находился непосредственно под руководством папы и его епископов и формировал сознание нескольких тысяч молодых католиков, являвшихся неизменно духовной гвардией папы в бурях реформации, революции и социалистической борьбы. Сейчас библиотека лувенского университета сожжена, ученики рассеяны, учителя нашли убежище в еретической Англии и антиклерикальной Франции; только Рим не сделал ни одного жеста, не произнес ни одного слова, чтобы прийти к ним на помощь. Более того. «В то время как солдаты Вильгельма II удушают бельгийских священников и сжигают их церкви, младотурецкие башибузуки, его союзники, избивают на востоке католическое население. Но Рим не шевелится. О, героические времена крестовых походов! О, священные войны против чумы Ислама, которые являются одним из наиболее прекрасных прав папства на признательность мира!» И после дальнейших горестных замечаний автор заканчивает такой нотой: «Я не хочу верить и я не признаю за собой еще права говорить, что папство пассивно присутствовало при зрелище войны, где друг против друга стоят прусское новоязычество и христианское публичное право, что папство усвоило себе поведение Пилата, безразличного зрителя борьбы, т.-е. соучастника».
Такова сущность статьи, подписанной влиятельным бельгийским католиком из Гавра. Вся французская пресса, точно сговорившись, замолчала статью, своим молчанием еще более подчеркивая ее сенсационный характер, – вся французская пресса, кроме солидного «Journal des Debats».[38] Этот орган либерального католицизма перепечатал большую часть гаврского письма, но без всяких комментариев, как бы выжидая дальнейших последствий. В том же номере «Journal des Debats» приводит, и тоже без комментариев, интервью, данное мюнхенским кардиналом Беттингером немецкому журналисту по поводу позиции папы. Беттингер выразил надежду на то, что при участии Германии и Австрии произойдет сближение между святым престолом и итальянским королевством, и что Турция будет иметь свое посольство при папе («О, героические времена крестовых походов!..»), которое с успехом заменит французский протекторат. Вместе с тем мюнхенский кардинал выразил полное удовлетворение немецких католиков по поводу решительного нейтралитета папы.
Несомненно, положение святого отца очень затруднительно. Итальянские и испанские клерикалы решительно тяготеют к Австрии и католической Германии как могущественному оплоту Рима. Ректор саламанкского университета Мигэль де Унамуно на днях писал: «Я веду энергичную кампанию (за Францию), но я должен сказать откровенно: в Испании мы, сторонники союзников, англофилы и франкофилы, не составляем большинства». С другой стороны стоят миллионы верных католиков нечестивой французской республики, определенные симпатии итальянских народных масс и несчастная Бельгия. Нейтралитет является для папы вообще единственно возможным выходом из этого положения. Но по самому существу дела нейтралитет не может не казаться бельгийским и французским католикам прямым попустительством по отношению к насильнице-Пруссии, оставившей в распоряжении бельгийского правительства всего лишь два фландрских департамента. С другой стороны, несомненно, что сам папа до известной степени демонстративно склоняет весы своего нейтралитета в сторону Австро-Германии, с очевидной целью добиться от Франции восстановления конкордата. Универсальный нейтралитет превращается, таким образом, в орудие политических приобретений. «Independance Belge»,[39] как и «Lanterne»,[40] одно из немногих, еще сохранившихся радикальных бельгийских изданий, уже не раз указывали на явную неблагонадежность папы в отношении к союзникам. На это «Action Francaise»,[41] орган боевых дружин роялизма, нисколько не отрицая самого факта настроений папы, отвечает: «Есть средство заслужить милость, – надо попросить прощения». Совершенно ясно, что кампания не ограничивается одними газетными статьями. «Corriere della Sera»[42] сообщает: «В последние дни один французский деятель, проездом из Рима, был принят кардиналом Гаспари. Мы знаем, что государственный секретарь Бенедикта XV показал себя очень благосклонным к идее сближения между Ватиканом и Францией… В ватиканских кругах утверждают по этому поводу, что святой отец не видел бы никаких препятствий к присутствию в Риме официозного агента французского правительства. Вероятно, и даже почти несомненно, что такого рода агент не был бы принят покойным папой, который оставался непримиримым в своих отношениях к Франции и соглашался вести переговоры только с официальным посланником. Но новый папа, дипломатический темперамент которого и очень широкие идеи на этот счет достаточно известны, не стал бы противиться началу сближения и принял бы официозного представителя в ожидании восстановления правильных дипломатических сношений». Клемансо по этому поводу с деланной наивностью спрашивает: «Попытка?» – и этим ограничивается. Он знает, что папа нужен, и не хочет мешать. Незачем говорить, что посылка английским правительством сэра Генри Говарда со специальной миссией в Ватикан произвела во Франции на всех католиков большое впечатление, чрезвычайно упрочив шансы конкордата. Кампания ведется, следовательно, с разных сторон различными средствами, которые внешним образом как бы противоречат друг другу, – таковы, например, резкие нападки бельгийского деятеля на папский престол, – но в общем и целом все эти дороги поистине ведут в Рим. Недовольные католики, скорбя или негодуя по поводу нейтралитета папы, удваивают в то же время свое давление на светскую республику, которая и без того по всей линии мирится с клиром.
