Сергей Лойко - Шок и трепет. Война в Ираке
Около 70 % населения полностью зависят от продпайков, ежемесячно распределяемых правительством за чисто символическую плату в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие», принятой ООН в 1996 году. Не будь этих пайков, большинство иракцев уже умерли бы с голоду.
Талеб Эль-Шейбани, хозяин небольшой аптеки на углу улицы Месаджар в центре Багдада, проработал фармацевтом 25 из своих 52 лет. Большая лысоватая голова и старинные очки в роговой оправе, постоянно сползающие на нос, делают его похожим на старого филина. Эль-Шейбани считает, что хуже санкций может быть только война.
«Мы уже достигли низшей точки падения, если сравнить с тем, что мы имели в 1980 году (время начала восьмилетней войны с Ираном, развязанной Саддамом Хусейном, который единолично правит в Ираке с 1979 года. — С.П.), — говорит Эль-Шейбани. — О, то были чудесные времена. Моя аптека ломилась от всевозможных лекарств. Если вдруг чего-то не оказывалось, это был стыд и позор для меня, и уж на следующий день я это обязательно доставал».
Лекарства в те времена, как, впрочем, и сейчас, приобретались через Генеральную лекарственную компанию, что-то вроде фармацевтического министерства, и единственный вопрос, который тогда задавали в компании, был: «Что вам угодно?»
«Теперь они не задают никаких вопросов, — говорит Эль-Шейбани. — Нет смысла. Ответ почти всегда один и тот же: у нас этого нет».
Эль-Шейбани утверждает, что за последние 12 лет практически потерял связь с тем, что происходит в мире фармацевтики. Он говорит, что появились целые поколения лекарств, особенно антибиотиков и препаратов для лечения рака, о которых он не имеет даже представления.
Американские эксперты утверждают, что если иракские солдаты примут, например, большую дозу такого антибиотика, как ципрофлоксацин, то это сможет предохранить их от сибирской язвы, если Саддам решится в какой-то момент применить биологическое оружие. В то время как атропин, к примеру, который в обычных условиях применяется как сильнодействующее сердечное средство, может быть использован иракской армией для защиты своей живой силы от воздействия нервно-паралитических газов, возможные запасы которых сейчас и разыскивают инспектора ООН.
Активированный уголь, по утверждению экспертов, также является продуктом двойного назначения и может применяться в технологиях производства химического и ядерного оружия.
В любом случае в аптеке Эль-Шейбани нет ни того, ни другого, ни третьего. Больше половины полок заполнены всякими дешевыми шампунями, кремами для бритья, мылом и пластмассовыми зубными щетками всех цветов и оттенков. Эль-Шейбани говорит, что не видел атропин уже много лет. Как нет у него в продаже и активированного угля, который очень бы пригодился в Ираке, в условиях отсутствия нормально очищенной водопроводной воды и огромной распространенности желудочно-кишечных инфекций, особенно среди детей.
Пока мы беседуем, в аптеку один за другим заходят три покупателя, и все уходят ни с чем. Один из них, Хелал Амран, говорит, что это уже третья аптека сегодня, в которой он пытался купить стугерон для своей 71-летней матери, страдающей от бессонницы и головокружения.
На другом конце города в раковом отделении Центральной детской больницы «Эль-Мансур» на высокой железной койке сидит худенький, как скелетик, мальчик, с большой головой, круглым опухшим лицом, с черными полукружиями под глазами, упершись тонкими палочками рук в такие же тонкие и прозрачные костяшки коленей. Кажется, он вот-вот переломится, как перочинный ножик.
Два дня назад мама на последние деньги привезла двенадцатилетнего Али Турки в Багдад из Кута, что в 120 километрах к югу от столицы. Она надеется, что здесь найдутся лекарства, которых нет у местных врачей, шесть месяцев назад обнаруживших у Али лейкемию.
Но и здесь его матери, Бедрии Виап, пришлось услышать от врачей те же неутешительные слова. Лечение лейкемии, как и других раковых заболеваний, требует строгого выполнения протокола.
«Я заплатила все деньги, которые мы накопили за месяц — 15.000 динаров (6 долларов), — чтобы привести его сюда, — плачет Бедрия. — Но и здесь врачи говорят, что нужен (она читает по складам по бумажке) цитозар, а у них его нет. Что мне теперь делать? Ехать домой или ждать здесь, пока Али не…»
У аптекаря Эль-Шейбани никогда не было цитозара, да, если бы и был, кто бы мог его купить — 120 долларов ампула — в стране, где доктор, который пытается лечить Али, сам получает жалованье, эквивалентное 12 долларам в месяц.
По подсчетам ЮНИСЕФ, Детского фонда ООН, за последние двенадцать лет в Ираке от вполне излечимых в нормальных странах болезней в условиях хронического недоедания, однообразной диеты, загрязнения окружающей среды и отсутствия во многих районах пригодной для питья воды умерли около 500 000 детей в возрасте до 15 лет. Иракские власти называют цифру, втрое превышающую статистику ООН.
Но боль, страдание и запустение не совсем типичная картина для большей части Багдада, да и страны в целом. Люди живут. Некоторые даже ходят на работу. В магазинах продается огромное количество товаров, в основном плохого качества и китайского производства. Фруктовые ларьки завалены апельсинами, бананами и яблоками. Все лопают мороженое. Рестораны и кафе полны народа. Обед на четверых, если вы заказали все меню, стоит 9 долларов. Ужин на двоих, в принципе, почти ничего не стоит. Для любого иностранца, но только не для обычного иракца, который забыл, когда последний раз был в ресторане.
У Ахмада Мохаммеда, владельца маленькой автомастерской, работы всегда по горло. Просто нет отбоя от клиентов, которые в абсолютном большинстве ездят на таких машинах, которые в России моментально оказались бы на свалке, не представляя никакого интереса даже для охотников за запчастями.
«Санкции — это ужасно, — говорит Мохаммед, довольно улыбаясь и совершенно бесполезно вытирая черные от смазки и машинного масла руки о такого же цвета фартук, в котором, похоже, родился не только он, но прожил всю жизнь и его дедушка. — Но в нашем деле именно санкции показали, кто настоящий мастер своего дела, а кто просто так, запчасти привинчивает — и все. Я могу все починить без запчастей. Ну почти все».
Есть и другая, несоизмеримо более важная область жизни иракцев, которая в условиях жестких санкций переживает настоящий бум. В километре от мастерской Мохаммеда, в центральном и очень престижном районе Эль-Мансур, на огромной площади, огороженной проволочными заграждениями, возводится что-то такое удивительное, огромное и необозримое, что-то просто-таки вавилонского масштаба.
Работа кипит. Рабочие, как муравьи, ползают по крыше одного из минаретов строящейся мечети Эль-Рахман. Эль-Рахман — центральная часть амбициозной президентской программы, принятой еще в середине 90-х, в самый разгар санкций, и называемой «99 Имен Бога», согласно которой в Ираке предполагается построить 99 мечетей по именам Аллаха, самой крупной из которых будет Эль-Рахман: около 80 метров в высоту и 150 метров в диаметре.
Предполагается, что эта мечеть будет самой большой не только в Ираке, но и во всем арабском мире. По размерам и вложениям она значительно превзойдет построенную три года назад на западной окраине Багдада гигантскую мечеть Матерь Всех Битв, на строительство которой, по некоторым сведениям, было затрачено около 7 миллионов долларов и где пораженный посетитель не только может лицезреть минареты, выполненные в форме ствола крупнокалиберного пулемета и ракеты «Скад», но и уникальную копию Корана, написанную кровью самого президента Саддама Хусейна, который, как официально утверждается, в течение трех лет сдал больше двадцати литров своей крови для этой священной миссии.
Около двадцати мечетей в Багдаде и по всей стране уже построены и строятся в рамках этой величественной программы.
«Все должны ясно понимать: здоровье и благосостояние людей не являются приоритетом режима, — говорит один европейский дипломат, базирующийся в Багдаде, который по понятным причинам просил не называть его имени. — Режим в основном сосредоточен на своем собственном выживании. Массовое строительство мечетей в стране, которая обвиняет международные санкции в том, что большинство иракских детей болеют и умирают на почве хронического недоедания, мягко говоря, противоречит подобным заявлениям. Ясно, что для того, чтобы заручиться более явной поддержкой исламского мира, доселе подчеркнуто светский режим Саддама пытается после долгих лет атеистического воздержания вновь влиться в арабский мир, используя как плацдарм религиозный фактор. К тому же усиление религиозных позиций в стране позволит лучше промывать мозги обнищавшему населению».
В теплый пятничный полдень более 700 мужчин снимают обувь и полностью заполняют внутреннее пространство небольшой шиитской мечети Азуйя в центральном районе Багдада Карада. Еще двенадцать лет назад на подобную службу пришли бы от силы четверть сегодняшнего числа молящихся.
