Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2006 #7
“Письмо о цензуре в России” Тютчева и стало своеобразной попыткой оказать влияние на степень сознательности государства и его служителей.
Наша гостиная
Светлана Виноградова “За ВСЮ ЛЮБОВЬ РАСПЛАТИМСЯ ЛЮБОВЬЮ”
Званый гость редакции — народный артист России,
композитор Александр Морозов
Это строка из стихотворения выдающегося русского поэта, о котором наш гений Георгий Свиридов сказал: “Николай Рубцов — тихий голос великого народа, потаённый, глубокий, скрытый”. С декабря прошлого года начались праздничные юбилейные вечера в честь 70-летия поэта. Они будут проходить в городах России весь год. Выездной пленум правления Союза писателей России, посвященный этой дате, состоялся в Вологде. Его участником и лауреатом премии имени Рубцова “Звезда полей” стал композитор и певец, народный артист России и Украины Александр Морозов. Так отмечена 30-летняя работа маэстро, написавшего более 50 песен и романсов на стихи Николая Рубцова. Недавно в Концертном зале им. Чайковского с большим успехом прошёл авторский вечер композитора, ставший достойным музыкальным приношением поистине народному поэту. Это был не просто концерт, а настоящий праздник, где органично соединялись слово, яркая симфоническая музыка и великолепные голоса вокалистов — от таких признанных, как Александра Стрельченко и Иосиф Кобзон, до целого созвездия молодых талантов.
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
— Какие впечатления остались у Вас от поездки в Вологду? Как приняли песни на стихи Николая Рубцова участники выездного пленума правления Союза писателей России?
— Очень рад, что меня пригласили на пленум. Я давно собирался снова побывать в Вологде, где не был долгие годы. Тем более что посвящен он юбилею Рубцова. Много было интересных разговоров, удалось побывать на родине поэта, постоять у его могилы, выступить на большом музыкально-поэтическом вечере перед земляками поэта. Зал принимал очень тепло песни и романсы на его стихи. Но ещё более ответственный экзамен — неофициальное выступление перед писателями и поэтами, когда я пел под гитару. Дорого, что именно писатели, среди которых много друживших с Рубцовым, слушавших его, приняли мою работу. Для меня поездка получилась очень важной. Не говоря о книгах, которые пополнили мою библиотеку. К юбилею и в Вологде, и в Москве, и в других городах вышло много новых книг о поэте, великолепные издания его стихов.
— Александр Сергеевич, что привлекает Вас в творчестве Николая Рубцова?
— Объяснить это непросто, настолько за эти годы сроднился с его поэзией. Когда я прочёл первый небольшой сборник Рубцова “Зелёные цветы”, сразу понял — это “мой” поэт; возникло чувство, что он выражает мои переживания, мои мысли, мою жизнь. Возможно, сыграло свою роль совпадение биографических моментов: как и Рубцов, я воспитывался в интернате, служил на флоте, на крейсере “Киров” в Кронштадте. Детство моё тоже прошло в сельской местности, и мне дорого всё, что так любил поэт — спокойное течение реки, цветущий луг, поросшая подорожником тропинка… Потом судьба так же привела в Ленинград, только Рубцов работал на Кировском заводе, а я учился в физкультурном техникуме. Как будто десять лет спустя я ходил по его следам. Но главное — пронзительное чувство печали и любви к своей земле, к своему народу, боли и нежности, причастности ко всему, пусть неброскому и неяркому, но родному миру. И удивительная простота, незамутнённость, ни единого фальшивого, неискреннего слова! Этот мир Рубцова не мог не захватить. И если мне удалось сохраниться, не изменить себе, то благодаря его поэзии. Что греха таить, в эстрадном мире много соблазнов лёгкого успеха. Но именно поэзия Николая Рубцова, Глеба Горбовского, Николая Тряпкина, Юрия Паркаева, Анатолия Поперечного дала ту основу, которая служит мне ориентиром долгие-долгие годы.
— Поэт и критик Геннадий Красников особо отмечает в поэзии Рубцова мотивы сиротства, тоски по России. Он говорит, что “мотив сиротства, бездомности проходит у Рубцова не только как факт его личной биографии, но вырастает до глобального исторического значения. Целому народу пришлось оказаться в таком сиротстве, почти вековом блуждании без своей страны, без прошлого, без креста на отчих могилах. К счастью, оказалось, что Россия только задремала…”.
Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны,
Неведомый сын удивительных вольных племен!
Как прежде скакали на голос удачи капризной,
Я буду скакать по следам миновавших времен…
Удивительным образом Рубцов сумел выразить это сиротство и это родство с есенинской “Отчалившей Русью”. Честно говоря, казалось, что такие серьёзные, философские стихи невозможно положить на музыку.
— Рубцов — не та поэзия, которую можно объяснить. Так же, как Есенина, его невозможно перевести на другой язык. Это уже будет не Есенин. То, что не поддаётся переводу, вот это и есть тайна, суть творчества. И она приоткрывается не логикой, а чувством. У Рубцова в стихах нередко выражается высокое состояние духа, “восторг души”. Как записал Георгий Свиридов в своих дневниках: “Такое искусство нельзя создать намеренно, умозрительно. Оно создаётся путём озарения, откровения, в редкие минуты, которые посещают особо великие души. Гениально это передаёт строка Николая Рубцова: “О чём писать? На то не наша воля”. Поэт заражает читателя своим чувством. Никакие знания, профессиональные умения не дадут результата, если не сумеешь хоть немного приблизиться к этому состоянию души.
— Как получилось, что учились Вы в физкультурном техникуме, а пришли в музыку? Спортивная карьера меньше привлекала?
— О карьере тогда не думалось. Просто музыка с самых ранних детских лет жила в моём сердце. Я вырос на песнях мамы, она прекрасно пела и русские, и украинские песни: в послевоенные годы их не делили, все жили в единой культуре. Родился я в селе Окнице в Молдавии, на берегу Днестра, а на другом берегу — уже Украина, где мои украинские корни. И когда семилетним попал в интернат, без музыки не мог, всегда со мной был небольшой баянчик. Спорт, прыжки в высоту — это просто увлечение. А для души всегда была музыка, и часто по просьбам товарищей я подбирал по слуху разные песни. Переиграл множество мелодий, которые в то время звучали.
— Не зная нот?
— Вот именно. Профессионально учиться музыке стал значительно позже. А началось всё с первого курса, когда после техникума поступил на спортивный факультет пединститута имени Герцена. В институте проводился конкурс гражданской песни. На факультете знали, что я хоть и спортсмен, но музицирую. Я уже был неплохим “слухачом”, пытался писать песни. Вот мне и поручили представлять факультет на конкурсе. Стал регулярно наведываться в Ленинградский дом книги, часами простаивал у стендов, листая поэтические сборники. Однажды нашёл книгу Глеба Горбовского, стихи запали в душу, и я решил обязательно с ним познакомиться. Так в 1971 году мы встретились, и родилась наша с ним первая песня “Не отводи от жизни глаз”. С ней я занял на конкурсе первое место. Весь институт говорил: “Надо же, в лидеры вышел не филологический или исторический, а спортивный факультет!”. Глеб Горбовский подарил мне ту самую книжку Николая Рубцова “Зелёные цветы”. Вот это и были первые шаги. Тогда же вышла первая моя гибкая пластиночка “Травы пахнут мятою”, ставшая очень популярной. Начал писать эстрадные песни для Эдуарда Хиля, Людмилы Сенчиной, Эдиты Пьехи. Зарабатывал небольшие гонорары, что для студента было очень существенно. Многие из песен пользовались успехом. А потом избрали делегатом XVII съезда комсомола. Возвращался со съезда поездом “Красная стрела”. Вот тут мне и выпал счастливый билет в прямом и переносном смысле: я попал в одно купе с Валерием Александровичем Гаврилиным. Познакомились, он спросил, какие песни пишу. Я назвал “Ромашку”, которую на заключительном концерте исполняла Валентина Толкунова. Оказалось, что Гаврилин её запомнил, понравилась мелодия: “А ещё что-то у вас есть?”
Прямо в купе я напел “В горнице моей светло”. Его удивило, что пишу на стихи Рубцова, чьи стихи ему очень нравились. Он мечтал создать музыку к ним, возможно, и писал, но она до нас не дошла. Валерий Александрович дал мне свой телефон и пригласил обязательно прийти. Я приехал к нему домой, сел за рояль и спел первый свой рубцовский цикл “Русский огонёк”. Он одобрил и благословил и дальше двигаться в этом направлении. С тех пор я стал регулярно бывать в его доме.
— Тогда и появилось в цикле “Русский огонёк” посвящение: “Памяти моего учителя Валерия Александровича Гаврилина”?
— Да, именно благодаря Гаврилину я и стал профессионально учиться музыке. Он познакомил меня с тогдашним ректором Ленинградской консерватории Владиславом Чернушенко. Он и Василий Павлович Соловьёв-Седой считали, что мне надо обязательно учиться. Чернушенко взял на себя смелость принять в консерваторию 30-летнего человека без музыкального образования, уже писавшего музыку. Три года я учился на дневном отделении, прошёл весь курс и русской, и зарубежной классики.
