Бель Жур - Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия
Мой отец всегда призывал не доверять мужчине, который утверждает, что никогда не лжет.
– Какие у тебя на то долбаные причины?! – ору я. – Если хочешь развлекаться – отлично, только прекрати кормить меня этим дерьмом о том, какой ты весь из себя верный, а потом звонить мне и называть убийцей кроликов! Я, мать твою, застукала тебя с поличным, и ты это знаешь!
Он грозится, что повесит трубку. Я делаю это первая.
Мой отец всегда призывал не доверять мужчине, который утверждает, что никогда не лжет.
Понедельник, 2 мая
Телефон не включаю. Все равно никто не звонит. Днем заходит Томас на урок испанского. Его взяли на вторую работу в отель, так что, похоже, наши встречи станут еще менее регулярными.
Он с улыбкой шарит в своей сумке и достает из нее ананас.
– Ананас, – говорит он и показывает, что бок у него прибит. Должно быть, его выбраковали в ресторане. Я задумываюсь, многое ли из того, что попадает к нему на стол, оказывается там таким путем. Складным ножом он умело очищает фрукт и предлагает мне дольку. Мы вместе просматриваем словарный список, жуя ананас. Он ест волокнистую серединку, я – нет.
Заканчиваем урок рано. Я уже достаточно знаю испанский, чтобы вести разговор, и спрашиваю его, как дела на работе, как поживает его брат.
– День на день не приходится, – говорит Томас. Потом, как бы между прочим: – Ты очень красивая.
Не знаю, что он под этим имеет в виду, какой смысл стоит за этими словами, когда их говорят по-испански. Он что… я ему нравлюсь? Или это просто констатация факта?
– Я думаю, что ты – замечательный, – отвечаю я. – Но у меня есть бойфренд. – И без всякой причины начинаю реветь.
Насколько иной стала бы жизнь, будь в отношениях все так просто?! Мужчина считает, что ты красивая. Ты считаешь, что он замечательный. Вы влюбляетесь, заводите детей и вместе встречаете старость.
– Estas preocupada рог algo? – спрашивает Томас. Тебя что-то тревожит? Его толстопалая рука легонько ложится на мое плечо.
Я мотаю головой.
– Тогда почему ты грустишь?
– Мой бойфренд… мой бойфренд… М novio es… – Я жестом прошу у него словарь, чтобы посмотреть нужное слово. Томас передает его мне, и поиски нужного слова занимают несколько минут. Мой бойфренд – лжец? Мой бойфренд – изменник? Мой бойфренд – претенциозное дерьмо? – Мой бойфренд – полный идиот!
– Это со всеми случается, – философски замечает Томас. – Debes tratat de resolvero. Тебе следует попытаться разобраться с этим.
Вторник, 3 мая
Я кликаю по фотографиям на сайте Этого Парня. Воскресная прогулка в деревне и обед в пабе, в который он однажды, давным-давно, возил меня, еще когда старался произвести на меня впечатление. Ягнята, каменный коттедж, национальный парк. Фазаны и сад, обнесенный стеной. И она.
Так, значит, вот она какая – Джорджи? Ничего такого, чего бы я не предвидела. Коротенькие ножки, круглое личико. Солнечные очки, удерживающие ее каштановые волосы на затылке в манере, естественной для таких, как она, и смотрящейся дико на ком угодно другом. Одета в одну из рубашек Этого Парня, которая обвивается вокруг нее на ветру, как плащ.
Неужели мне действительно так необходимо было это видеть? Видеть, что все именно так, как я и ожидала, – сплошной парад стереотипов?
Их можно встретить повсюду, от закрытых вечеринок в Эскоте[132] до армейских полковых обедов. Аристократические девицы с мышиными волосенками, тяжелыми грудями, провисшими под косо скроенными шелковыми платьями. Каждая виснет на локте мускулистого богоподобного мужчины, который при правильной общественной системе не стал бы приносить брачные обеты такой гусыне – тупой, похожей на лошадь дочери банкира.
Мне подобные здесь не вне конкуренции – и не в смысле превосходства. Я училась в школе вместе несколькими сотнями таких девиц и хорошо усвоила урок: неважно, как я одеваюсь, что я делаю – все очевидно. Строить оборонительный рубеж из учебных достижений – вот все, что я могла противопоставить им, только им, в общем, было наплевать. Эти девушки носят свой дорогостоящий образ жизни так, как его следует носить: небрежно. Я так не могу. Я засовываю распорки в свои лодочки и знаю работников химчистки по именам.
Я – трудяга. Ничто в моей жизни никогда не делалось небрежно.
Но чего они не знают – чего они на самом деле не знают, – это что я могу казаться ручной, но в действительности я – дикарка.
Вот почему мы становимся содержанками. Девушками по вызову. Мужчины платят по часам своему прекрасно ухоженному эскорту, а потом возвращаются домой, к леди, которая стрижет ногти при помощи зубов. И я скорее предпочту продаваться за три сотни в час (и оставлять свое свободное время при себе), чем за статусное фамильное кольцо.
Ну, и почему он так делает? Почему держит меня за дуру и развлекается с ней? Я – женщина, принадлежащая мужчине. Умеющая опрокидывать джин полупинтами и достойно разбить пирамиду в снукере. Девушка, с которой обычно крутят любовь, а не на которой женятся. По всем законам жанра он должен надевать кольцо на пальчик кому-то вроде нее – и проскальзывать в «колечко» к кому-то вроде меня. А не наоборот.
Я его, блин, ненавижу!
Я – девушка, с которой обычно крутят любовь, а не на которой женятся.
Если не считать того, что – и это портит все дело… что все еще люблю его. Так больно бывает не просто из-за уязвленной гордости. Это вязкое, болезненное желание быть с ним рядом. Я понимаю, что могла бы найти себе кого получше, найти настоящего мужчину, найти равного себе. Дело не в этом. Именно его я хочу!
Четверг, 5 мая
– Не делай этого, – говорит Дж, глядя, как я набираю номер. – Придешь в себя – больше никогда не захочешь этого мудака.
– У сердца своя логика, не так ли? – парирую я.
Я несколько дней ничего не ем и не могу больше ни
о чем думать. Приходил Томас с тремя новыми фильмами ужасов, и я сказала, что простудилась. Не могу больше держаться, я должна слышать голос Этого
Парня. На другом конце линии звонит телефон, коротким, отрывистым английским зуммером: тррр-тррр. Тррр-тррр.
Дж. хватает телефон и отключает его до того, как произошло соединение.
– Долбаный ад! Ты – моя сестра, и я люблю тебя, но ты совсем спятила!
– Я люблю его, – отвечаю я.
– Это не любовь. Это зависимость. Я знаю. У меня было то же самое, только с наркотиками.
Звонок. Это может быть только Этот Парень – перезванивает. Дж. качает головой.
– Тогда ты должен сделать для меня то, что твоя семья сделала для тебя, – говорю я. – Позволь мне совершать собственные ошибки.
Это удар ниже пояса, но зато правда – и он это понимает.
– Ладно, – сдается он. – Но если этот тупой мудак снова сюда приедет, в моем доме ноги его не будет!
Суббота, 7 мая
Дважды в день. Вот как часто это происходит – дважды в день. Мы звоним друг другу, но оба по-прежнему злы и отчужденны. Нам нечего друг другу сказать. Порой он набирается достаточно сил, чтобы начать тираду в мой адрес, и, когда он это делает, я кладу телефон на стол и тихо ухожу. Порой я возвращаюсь минут через десять, и когда беру трубку, он все еще вещает.
– Ты разрушила мою жизнь, я уже говорил тебе об этом? Я не воспользовался ни единым шансом, который мне представлялся, потому что…
Я снова ухожу. Потому что когда он выговорится, то скажет, что любит меня, скажет, что надеется, что со мной все в порядке. Я не говорю ничего в ответ. Я помню, что сказал мне Дж. перед тем, как я сюда приехала, много месяцев назад: ты не обязана ничего решать. Со временем Этот Парень выкричится до конца, и тогда увидим, на каком мы свете.
Вторник, 19 мая
– Дорогая, я еду, – сказал голос, пробиваясь через помехи на линии.
– Прошу прощения?
– Я еду! Со следующей недели я буду жить буквально в ста ярдах от твоего порога.
– Это замечательно. А ты кто?
– Это Л., ты, глупая гусыня, – говорит она.
– Боже всемогущий! Прости, здесь связь ужасная, – говорю я, усаживаясь в постели. Да к тому же еще и половина четвертого!
– Не волнуйся, дорогая. Я скину тебе подробности по почте. Отправляйся обратно в постельку, пока я тебя окончательно не разбудила.
Четверг, 12 мая
Томас рано утром стучит в дверь: сегодня в ресторане его брата вечеринка для своих; Дж. не может пойти, зато я могу.
Не зная, чего ожидать, я одеваюсь «на любой случай»: красный шелковый топ с низким вырезом, без рукавов, на лифчик пуш-ап, узкая черная юбка, которая слегка расширяется у колен и сидит на мне фантастически, высокие, высокие шпильки. Я думала, что переусердствовала с нарядом, но латиносы – о, они знают, как зажигать! Если с чем я и переборщила, так это с утонченностью. Томас рад видеть меня, и его брат тоже – а также с полдюжины или около того сербов, которые заявились на вечеринку.
