Дмитрий Табачник - Украина: политика упущенных возможностей

Из-за все более усугубляющегося «оранжевого» безумия Украина становится изгоем в Европе. События, ранее казавшиеся невозможными — фашизация страны, нагнетание русофобской истерии, — стали реальностью или вплотную приблизились к ней. Но то, что предельно ясно миллионам, до сих пор не дошло до многих политиков. Психологически это объяснимо. Ведь если все происходящее назвать настоящими именами, а не стыдливыми эвфемизмами, то уже не будет возможности уйти от необходимости принять очень нелегкие конкретные решения. Тогда придется действовать, а не отделываться ни к чему не обязывающими словами.

Основной вопрос, от ответа на который зависят все дальнейшие действия, — что представляет собой ющенковский режим? Я неоднократно писал на данную тему и еще раз подчеркну: его идеологическая и политическая практика — фашистская, и он преследует цели установления агрессивной националистической, т. е. по сути фашистской диктатуры.

Как ни называй фашизм во власти — правым радикализмом, крайним или маргинальным национализмом, его сущность от этого не изменится, и отвлеченный терминологический спор малопродуктивен. Если некто выглядит, как шакал, воет, как шакал, и питается падалью, как шакал, то он и есть шакал.

Ответив на поставленный вопрос, можно без труда спланировать ответные действия. Борьба с фашизмом в разных странах тщательно описана и проанализирована. Нет никакой особой «украинской специфики», которая не позволяла бы реализовать имеющиеся эффективные наработки.

УКРАИНА

То, что происходит в «оранжевой» Украине, уже переживали европейские страны в 20—30-е годы прошлого века, когда фашизм появился в виде целостной идеологии и заявил претензии на абсолютную власть, удовлетворить которые, как и в ХХI столетии, ему бы не удалось без мощной поддержки извне и паралича государственного руководства внутри страны. Начиная с Бенито Муссолини, фашистские режимы приходили к власти по одной схеме. В ее основе лежало то обстоятельство, что Великобритания и США видели в фашизации Европы фундамент для формирования военно-политического блока против Советской России, также как сейчас они хотят создать санитарный кордон из лимитрофов[2] и нацелить НАТО против России демократической. Предполагалось, что цепочка фашистских государств будет использована против СССР, сохранив за Лондоном и Вашингтоном достигнутое после Мировой войны геополитическое доминирование. Уинстон Черчилль в 1927 году во время визита в Италию откровенно выразил отношение Запада к первому в мире фашистскому государству и высказался о планах использования фашизма: «Я не мог не быть очарован, как и многие другие, синьором Муссолини… Если бы я был итальянцем, то я убежден, что с начала до конца был бы всем сердцем с вами в вашей победоносной борьбе против… сторонников ленинизма… С точки зрения внешней политики фашизм оказал услугу всему миру… Он является необходимым противоядием русскому яду. Теперь все великие державы будут иметь в своем распоряжении крайние средства».

ИТАЛИЯ

Одновременно предполагалось, что фашисты решат вопрос уничтожения или изоляции в своих странах левых политических сил (прежде всего коммунистов) как основных противников атлантического диктата.

Организованный дуче мятеж чрезвычайно похож не только на все последующие фашистские перевороты, но и на майданный путч. Точно так же, как и правление помешанного на «преемственности с Римской империей» и «исторической несправедливости по отношению к Италии» Муссолини во многом напоминает правление тяжело акцентуированного на «триполизации» и «музеях советской оккупации» Ющенко.

Единственное отличие — в том, что вместо стационарного майдана итальянские фашисты 27 октября 1922 года устроили поход чернорубашечников на Рим. Парализованный страхом, не решившийся защитить порядок в стране адекватными мерами король Виктор Эммануил III отвергает предложение премьер-министра Луиджи Факта о введении военного положения, и последний вместе с правительством уходит в отставку. Уже 30 октября король назначает Муссолини премьер-министром Италии. Как и Ющенко, Муссолини быстро доводит экономику страны до коллапса, правда, тогда на выручку своему европейскому протеже пришел Вашингтон. «Фашисты смогли удержаться так долго у власти благодаря американским займам», — утверждал в 1929 году бывший итальянский премьер (в 1920 г. ушедший в отставку, а в 1922-м эмигрировавший) Франческо Нитти. Как видим, тогда американцы к своим марионеткам относились значительно более трепетно.

Далее в Италии проводится поэтапное уничтожение остатков демократических институтов и оппозиции — задача, которой сейчас так озабочены и хозяева Банковой. Для нас особенно важно осознать: фашизм далеко не сразу принимает законченную форму. Только благодаря трусости, соглашательству, иллюзиям политиков он постепенно превращается из небольшого отвратительного зверька в страшного хищника, перемалывающего своими челюстями все живое. Если раньше на сравнение «оранжевого» бантустана с Италией Муссолини и с Третьим рейхом многие реагировали улыбкой, то теперь (особенно после государственного переворота 2007 года) желания смеяться заметно поубавилось…

Муссолини не сразу решился ликвидировать остатки демократических институтов и оппозицию, разбив реализацию этого плана на несколько этапов. Однако точка невозврата была пройдена, когда оппозиция практически не отреагировала на репрессии против коммунистов, которые занимали наиболее непримиримую позицию по отношению к фашизму. Причем у многих итальянских политиков устранение чужими руками опасного конкурента по влиянию на массы вызывало скрытое удовлетворение. Радующиеся этому не сознавали очевидного — они станут следующими. Тех немногих, кто понимал суть происходящего, фашисты без колебаний ликвидировали. В июне 1924-го был убит видный социалист Джакомо Маттеотти, ставший чрезвычайно популярным после критики подписания Итальянской социалистической партией «договора об умиротворении» с Муссолини и проводимой ею политики «нейтрализма».

Дальше все пошло ускоренными темпами по схеме, успешно реализуемой ныне наследником ОУН-УПА. В июле 1924 года в Италии законодательно вводятся ограничения на свободу прессы (у Ющенко — решения СНБО о контроле СМИ местными администрациями и Нацсовета по телевидению об отключении российских телеканалов), в декабре того же года упраздняются последние административные и судебные институты, оставшиеся от времен демократии (ющенковские «реорганизации» судов — бесталанный плагиат), в 1926-м создается аналог нынешнего СБУ — Организация по наблюдению и подавлению антифашистской деятельности.

Когда ведущие итальянские политики поняли, что зря поверили слову Муссолини о возможном участии во власти и ошиблись в надеждах переиграть его привычными методами, — было поздно. Сожалеть о допущенных ошибках пришлось в эмиграции или в тюрьмах.

Приход к власти Гитлера произошел по тому же алгоритму. Пока правые и левые выясняли отношения друг с другом, коричневые все ближе подбирались к власти. Как и в Италии, среди правых политиков, крупных промышленников и финансистов было распространено мнение, что с нацистами выгоднее договориться, что они обеспечат необходимую стабильность, что Гитлер — меньшее зло по сравнению с коммунистами. За подобные иллюзии им пришлось расплатиться в полной мере после июля 1944 года, когда многие закончили свой жизненный путь в концлагерях или в застенках гестапо.

ГЕРМАНИЯ

Однако даже Гитлер, нацифицируя Германию, поначалу не позволял себе такого демонстративного презрения к закону, какое любитель галичанских эсэсовцев сделал нормой государственного управления. Фюреру в голову не могло прийти в декабре 1933 года после оправдательного приговора Георгию Димитрову, вынесенного на процессе о поджоге рейхстага, ликвидировать суд города Лейпцига и снять с должности распоряжением рейхсканцлера председательствовавшего на суде доктора Бюргера из IV уголовного департамента Имперского суда.

Уроки Италии и Германии не прошли даром для европейских стран. Было усвоено основное: захват власти фашистами могут предотвратить только объединенные усилия всех антифашистских сил. Идеологические различия, взгляды на развитие экономики, политические противоречия должны быть вынесены за скобки. Если это условие не будет соблюдено, то сатанинский напор фашизма не остановить.

Последним предупреждением старой Европе, перед которой на фоне свастики уже горели огненные «мене, текел, фарес», стала предпринятая в феврале 1934 года попытка фашистского переворота во Франции. Страна была на грани установления власти фашизма, когда 6 февраля националистическая организация «Огненные кресты», негласно поддерживаемая и финансируемая Германией, вывела двадцать тысяч «майданирующих» к Бурбонскому дворцу — резиденции Национального собрания (одной из палат парламента) — и потребовала передачи власти, обвиняя правительство в коррупции (в общем — французские вариации на тему «Бандитам — тюрьмы!»). Правительство Эдуарда Даладье, как и государственное руководство Украины осенью 2004-го, проявило крайнюю нерешительность. Все протекало по относящейся к 1916 году формуле бывшего царского министра юстиции Ивана Щегловитова: «Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции». Шли бесконечные совещания: никто в правительстве не хотел взять на себя ответственность за единственно возможный в сложившейся ситуации приказ — применить к путчистам силу. А вождь «Огненных крестов» подполковник Франсуа де Ля Рокк уже видел себя фюрером Франции…