Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)
– Во Франции преподаватели жалуются, что абитуриенты знают историю больше по Дюма, чем по учебникам, а он ведь многое домысливал и откровенно фантазировал.
– Домысливание неизбежно. Так или иначе нужно реконструировать события. Вот есть исторический факт, но нет подробностей, что при этом происходило, гроза или солнцепёк; был ли в кого-то влюблён тот или иной персонаж, получил ли он наследство или заработал деньги сам, отличался природной храбростью или просто искал смерти на поле брани. Тут автор вынужден создавать мир вокруг реального события, наделять персонажей определёнными характерами, придумывать диалоги и так далее. Другое дело, что он не вправе фантазировать, как Дюма, у которого Анна Австрийская и герцог Бэкингэм являются любовниками, хотя на самом деле их разделял определённый временной период.
– Кто на вас повлиял из мастеров исторической прозы?
– Скорее всего, Василий Ян. Меня в нём привлекает потрясающая квалификация. Вот мы только что об этом говорили – он настолько подробно реконструирует события, даёт такую убедительную деталировку в описании быта, обычаев и нравов, что остаётся только руками развести от изумления. Он немного суховат и в гораздо большей степени историк, чем художник, но тем не менее…
– А почему вы выбрали именно этот жанр?
– Так сложилось. Дед часто рассказывал о Гражданской войне, участником которой являлся. И у меня возник замысел романа по мотивам этих историй. Это роман «Лихолетье», который я писал в общей сложности 12 лет. Начал я его на 19-м году жизни и через несколько лет отправил готовую рукопись в издательство. Рецензентом оказался Пётр Лукич Проскурин, который написал, что я, вероятно, являюсь участником Гражданской войны, раз настолько подробно описываю события, однако роман имеет ряд недостатков и т.д. В общем, на 14 страницах был полный разгром моей рукописи. Тогда я запасся бумагой и начал всё переделывать, стараясь следовать замечаниям. На это ушло ещё несколько лет. И вот я снова послал рукопись в издательство. И вновь она попала к Проскурину. Он вспомнил, что читал когда-то этот роман, отметил, что сюжет стал стройнее, появилась образность, но… И снова разгром на многих страницах. Что мне оставалось делать? Либо вообще перестать писать, либо рискнуть. Я решил рискнуть и через несколько лет отправил третий вариант романа. И вдруг получаю телеграмму: «Поздравляю. Даю рекомендацию в Союз писателей. Проскурин». Я очень благодарен этому человеку и считаю его своим учителем. Но, как оказалось, написать – это ещё полдела. Роман долго не хотели издавать по причине того, что в нём положительно был описан белый генерал Деникин – наверное, впервые в советской литературе. Ну и вообще не совсем «советское» произведение у меня получилось. И потребовалось очень высокое вмешательство, чтобы книга увидела свет. А потом этот роман выходил в разных издательствах. В одном только «Воениздате» он переиздавался несколько раз.
– Вы много пишете?
– Да я бы не сказал, что очень много. На сегодняшний день у меня 13 книг прозы, из них 12 романов. Всё-таки огромное количество времени приходится тратить на изучение архивных документов. И потом, я ведь всю жизнь работаю. Посудите сами: фрезеровщик на заводе, матрос на рыболовецком судне, корреспондент районной газеты, заместитель председателя областного телевидения, депутат Верховного совета Республики Крым, председатель комиссии по межрегиональной политике Республики Крым, советник министра бывшего Министерства по делам СНГ, руководитель аналитической группы. Так что пишу я гораздо меньше, чем хотелось бы.
– Ваши книги пользуются спросом? Ну вот если сравнить с советским периодом…
– Вы знаете, я не жалуюсь. И в советское время меня читали, и сейчас. Хотя сейчас, конечно, меньше, тиражи давно не те. Но не я один в таком положении, все писатели. Но вот недавно, к примеру, немцы проявили интерес к моим романам, собираются переводить. Не фантастику, не детективы, заметьте, а исторические романы. Несколько дней назад «Вече» переиздало мой роман «Порубежники» – тоже приятно.
– Какой период в отечественной истории вас больше интересует?
– Начал я с Гражданской войны, и у меня был замысел создать цикл из пяти романов. После «Лихолетья» я написал «Формулу огня» о наших военных советниках в Китае и «Заговор» о том, кто и как вёл к власти Гитлера, за который был удостоен премии Министерства обороны СССР. Хотелось ещё написать о гражданской войне в Испании и советских добровольцах, это практически незатронутая в нашей литературе тема. А последний из пяти романов цикла планировался о Второй мировой войне. Я собрал все необходимые материалы, продумал все сюжетные линии, но тут началась перестройка… Стало понятно, что страну ожидают серьёзные изменения, и я начал искать аналогичный период в нашей истории. И вот так втянулся в Петровскую эпоху, отложив все наработки до лучших времён.
– Но о Петровской эпохе написаны тысячи книг как художественных, так и исторических. Осталось ли там что-то неисследованное?
– Я как раз и старался найти те вещи, о которых не написано или написано крайне мало. Таковой стала, например, забытая война 1711 года с Турцией, о которой практически ничего не известно. Разгромив шведов под Полтавой, Пётр I думал, что все проблемы уже решены, и отправился воевать с турками без должной подготовки, ещё не завершив Северную войну. И эта ошибка могла стать роковой, если бы не героизм казаков. Вот нас восхищают 300 спартанцев, мы считаем их образцом мужества. А теперь пример из нашей истории, из войны 1711 года. 726 казаков полковника Сычёва спешили на соединение с русской армией, находящейся в окружении. И получили сообщение, что в то же самое время туда направляется 10-тысячный корпус янычар – основная ударная сила турок, которая должна была поставить точку в этой войне. И казаки решили дать бой янычарам, хотя никаких шансов у них, конечно, не было при столь превосходящей численности противника. Кроме того, полковник Сычёв отпустил около двухсот казаков, у которых было больше двух детей в семье. А все остальные пошли наперерез янычарам и вступили с ними в бой. И полегли. Мало того, все отпущенные Сычёвым многодетные казаки развернулись и тоже приняли участие в битве, ударив с тыла по янычарам. И тоже погибли, до последнего человека. Янычары, понеся серьёзные физические потери, оказались деморализованы. И поэтому, подойдя к окружённому русскому лагерю, отказались его штурмовать. Это одна из причин, позволивших Петру подписать относительно выгодный договор, уйти из окружения и сохранить тысячи русских жизней. Вот вам, пожалуйста. В каких учебниках по истории об этом написано? Вы, например, знали об этом?
– Вроде нет.
– Вот именно. И до сих пор мало кто знает. А ведь эти люди достойны памяти! А та же Полтавская битва? Впервые в мировой истории была уничтожена вся армия государства. Не какая-то её часть, а вообще вся армия. У Швеции после этого сражения остался только вспомогательный корпус генерала Красау, на 90% состоявший из немцев-контрактников. Такого прежде никогда и нигде не было, ну если не брать в расчёт античные войны, где армией часто называлось ополчение в сотню человек. Я специально искал в мировой истории аналогичные случаи и не нашёл. Вот что делали наши предки! Есть народы, которые выковыривают из своей истории маленький росточек, превращая его в гигантский баобаб. У нас же величайшая история, а мы попросту разбрасываемся героями, как в случае с казаками Сычёва. И сейчас наша история нагло перевирается. А мы молчим. А ведь самая страшная война – историческая. Это война за человеческую память. И мы её сейчас, увы, проигрываем. Отсюда и недавнее заявление одной известной американской дамы, которая назвала несправедливым то, что Сибирь принадлежит только одному государству. Будто бы русские не осваивали Сибирь, не поливали её своими потом и кровью, не вкладывали в неё гигантские средства. Это всё говорится в расчёте на то, что мы – Иваны, не помнящие родства, – утрёмся и согласимся.
– Так утираемся и почти соглашаемся. И что делать?
– В самые трудные для России времена именно устные сказания о подвигах отцов, песни и былины, а позднее и исторические бывальщины поднимали дух народа. Сейчас – время исследовательского русского исторического романа, исторического фильма, оперы. Именно они способны вернуть нашу молодёжь к гордости и почитанию героического подвига отцов и дедов, разрушенных нигилизмом страшных девяностых.
Беседу вёл Игорь ПАНИН
Статья опубликована :
№36 (6337) (2011-09-14) 3
4
85
