Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №12 (2002)
Теперь — приезжай, кто хочет. И едут! Привлекает налаженный еще в доперестроечные времена быт, развитая инфраструктура, заботливо созданная, дабы оградить нужных стране ученых от мелочных тягот советской жизни.
Проблема приезжих — единственное, что роднит Красноармейск с Угличем. Точнее, проблема бесцеремонного поведения гостей, бросающих вызов долготерпению хозяев.
Однажды терпение лопнуло. Это случилось нынешним летом — 7 июля. Непосредственным поводом стало нападение группы армян на жителя города Игоря Самойлюка. Сюжет во многом напоминает угличский. Кафе, ножи в руках горячих кавказцев. Самойлюк заступился за русскую женщину, которую армяне хотели насильно усадить за свой стол. За заступничество Самойлюк поплатился ножевым ранением. Счастье уже то, что выжил...
Я сказал: н е п о с р е д с т в е н н ы м поводом, потому что подобные нападения в Красноармейске случались и раньше. За неделю до этого армянами был избит русский парень. Перед тем насмерть забили ногами Александра Румянцева. Все эти преступления, как и в Угличе, остались безнаказанными. Тем-то и порочна система “гостевания”: напакостят в чужом для них городе — и сразу уезжают. Либо в соседний центр, либо на Кавказ, а это теперь и вовсе заграница.
Жители Красноармейска не ограничились митингами. Процитирую газету “Патриот”: “Возмущенные бандитским беспределом люди провели санитарные рейды по местам проживания бандитов, в результате 12 их оказались в больнице” (“Патриот”, № 36, 2002). Признаюсь, меня смущает косноязычие приведенной фразы, да и чересчур лихой стиль. Однако трудно не согласиться с основным тезисом публикации — он выделен в газете жирным шрифтом: “Когда власти своим бездействием фактически поощряют насилие и убийство русских людей, мы вправе противостоять этому любыми доступными нам средствами!”.
Так что зря Павловский, а заодно с ним орава журналюг кричат о погроме!.. Если бы кругозор кремлевских стратегов распространялся за пределы Московской и ближайших к ней областей, политтехнолог должен был бы упомянуть и о настоящем побоище в Ростове-на-Дону, где стенка на стенку сошлись от 60 до 150 человек (“Новые Известия”. 2.10.2002). И вновь зачинщиками оказались армяне. Причина та же — безудержная похоть приезжих. (Предвижу трудные объяснения с моими армянскими друзьями. Скажу им одно — “только ты не обижайся”, как прибавлял Фрунзик Мкртчан в замечательном фильме “Мимино”, — если вы хотите, чтобы не только вас, людей, безусловно, достойных, но всю нацию, все народы Кавказа уважали, сами следите за своим хамьем. Устройте при диаспорах нечто вроде судов чести. Пусть подонки не позорят соотечественников — наследников древних культур Кавказа. Но пока вы не приструнили бандитов, и более того — скопом защищаете насильников, не взыщите: русские будут судить обо всем Кавказе по деяниям худших его представителей.)
Впрочем, вызывающее поведение — не единственное неудобство, связанное с мигрантами. Основную проблему представляет их многократно возросшая за последние годы численность. Можно сказать, что агрессивность приезжих отчасти объясняется их колоссальной массой. С другой стороны, в ее стремительном расширении у ж е заключена агрессия.
В этом смысле наиболее уязвимой оказалась столица.
Полсотни чеченских террористов продемонстрировали, какие беды способен натворить даже небольшой отряд воинственных горцев. Страшно представить, что может произойти, если в подобных акциях примет участие хотя бы незначительная часть их московской диаспоры.
Между прочим, призывы к скоординированному протесту столичных чеченцев уже раздавались. После взрыва в подземном переходе на площади Пушкина в августе 2000 года один из лидеров чеченской диаспоры, выступая по телевидению, пригрозил, что, если СМИ и дальше будут придерживаться версии о “чеченском следе”, все его соотечественники, проживающие в Москве, выйдут на демонстрацию протеста. Конечно, теракт и демонстрация — далеко не одно и то же. Хотя в данном случае речь шла о массовом выступлении в с в я з и с терактом...
Сколько же в Москве чеченцев? В 1999 году после взрывов говорили — 100 тысяч (РТР. 13.09.1999). В 2002-м после захвата заложников (так от теракта к теракту и публикуют сведения) “МК” сообщил: “четверть миллиона” (26.10.2002). Но это только верхушка айсберга. Те, кому “посчастливилось” жить, скажем, в одном подъезде с ними, знают, что их квартира по сути является перевалочным пунктом. Какие-то люди — по двое, по трое — то приезжают, то исчезают бесследно. Кто это — родственники из Таганрога? Боевики, намерзшиеся в горах, прикатившие в первопрестольную погреться, отъесться да поразвлечься? Или террористы, готовящие очередную диверсию в Москве?
Скажут: как же можно подозревать скорее всего ни в чем не повинных людей? Отвечу: д о захвата Буденновска и Кизляра, д о взрывов жилых домов в Москве, Волгодонске, Буйнакске, д о трагедии в театральном центре на Дубровке, д о того, как вошедшая в Чечню армия стала десятками освобождать русских рабов, захваченных в том числе и в Москве, никто никого не подозревал. А п о с- л е этого только последний кретин и слюнтяй не озаботится подозрениями*.
Октябрьские события в Москве были бы невозможны без существенной поддержки со стороны диаспоры. Разумеется, не всей — определенной части. Кто-то ведь обеспечил полсотни боевиков жильем, провиантом, оружием, амуницией, документами, разведданными, средствами связи и передвижения. И неплохо обеспечил! К театральному центру они подкатили на иномарках, жили в столице несколько месяцев, даже арендовали помещения в здании злополучного центра. Хотел бы надеяться, что следствие выявит “группу поддержки” и, вопреки обыкновению, проинформирует москвичей, к т о в нее входил.
Чеченская головоломка — крайний случай. Указывающий, однако, на остроту ситуации. Многочисленные, спаянные дисциплиной, закрытые для контроля извне, диаспоры представляют серьезнейшую проблему. Особенно сегодня, когда процесс “развода” республик после крушения СССР еще не завершен и то и дело возникают опасные напряжения в межгосударственных и межнациональных отношениях.
Сколько приезжих проживает в Москве и Подмосковье, не ответит никто. По словам высокопоставленного сотрудника ГУВД, в 2001 году в Москве получили постоянную регистрацию 1,5 миллиона одних только выходцев из Азербайджана, причем “более половины...… по поддельным документам” (газета “Округа”. 27.07.2002). А всего, по весьма приблизительным данным Центра миграционного сотрудничества, в столице “более 3 млн людей некоренной (нерусской) национальности” (“АиФ”, № 39, 2000).
Огромные цифры для города, где, по официальной статистике, проживает 10 миллионов 400 тысяч человек. Неудивительно, что москвичи (и жители Подмосковья — того же Красноармейска) начинают воспринимать переселенцев как угрозу и своему быту, и своему городу. Такие настроения испытывают люди, которых при всем желании в число русских националистов не запишешь. Вот реплика из интервью солиста популярной рок-группы “Ногу свело” Макса Покровского: “Я очень люблю Москву, но сейчас она как девка, ее раздербанили. Запустили огромное количество приезжих…... Я бы для Москвы ограничил въезд. Не знаю, какими критериями. И не потому, что я кого-то не люблю. Просто этот город не может выдержать больше” (“Округа”. 27.07.2002).
А всего по стране 13 млн иммигрантов (“Новые Известия”. 31.10.2002). О д н и х н е л е г а л о в — по официальным (наверняка заниженным) данным — 4 млн. Это не только кавказцы. В последние годы в России осело немало жителей дальнего зарубежья. По свидетельству главы Федеральной миграционной службы, заместителя министра МВД А. Черненко, их полтора миллиона (“Независимая газета”. 16.08.2002).
В том числе несколько сот тысяч китайцев. “Но дело тут не только в количестве, — подчеркивает глава ФМС. — Легализовав свое местонахождение здесь различными путями, включая институт брака, китайские граждане уже контролируют значительную часть собственности в ряде регионов России. Таким образом, создается своего рода экономический плацдарм”.
Из-за Амура на этот плацдарм готовы выдвинуться миллионы. Непосредственно на границе с Россией проживает 300 млн китайцев (при том, что численность населения Дальневосточного федерального округа — 7 млн, а всей Сибири — 20 млн) . Если учитывать дефицит земли в КНР и огромный избыток рабочих рук, станет ясно, в каком направлении рано или поздно двинется эта людская громада. “Китайцы считают, что 50—70 млн их соотечественников могли бы расселиться в Сибири и на Дальнем Востоке”, — утверждает директор Института социально-экономических проблем РАН Н. Римашевская (“Независимая газета”. 6.08.2002).
