Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6
Согласно третьей ступени, правильная речь должна быть — правдивой, благожелательной, миролюбивой, лишённой напрасной болтовни и ненормативной лексики. Как известно, речь, особенно если язык соответствует возникающим в психике образам, является выражением этих субъективных образов в единообразно понимаемой обеими сторонами (учениками и гуру) системе лексической языковой символики. Через правдивую[420] речь ученик показывает своё миропонимание, которое соответствует его мировоззренческой «мозаике» и религиозной нравственности. Нелживость обеспечивает адекватное соответствие речи миропониманию (отсутствие двойных стандартов), что крайне важно для качественной проверки истинных целеустремлений ученика на соответствие его мировоззрения (миропонимание основано на мировоззрении) — религиозной нравственной системе «координат». А благожелательность, миролюбивость, отсутствие напрасной болтовни и ненормативной лексики является определённой гарантией от возможности несанкционированного «случайного» вторжения в нравственно-мировоззренческую картину учеников — чуждых нравственных стандартов, основанных на ином миропонимании.[421]
На четвёртой и пятой ступенях ученики проходят практическую проверку на двойные стандарты — на соответствие их речевых деклараций, целеустремлений (результат усвоения религиозных норм) и поведения в конкретных жизненных ситуациях. Эти ситуации чуть выше были названы пограничными ситуациями и связанны с основными проявлениями человеческого существования (забота, страх, решимость, совесть…). Правильное поведение (четвёртая ступень) основано на не причинении вреда всему живому, воздержании от чувственных удовольствий, воздержании от умышленного поиска выгоды. Правильный образ жизни (пятая ступень) — социальное выражение Правильного поведения. Это мирный, честный, чистый образ жизни, некорыстное отношение к жизни, получение только заслуженного.
Короче говоря, в системе ценностей религии есть огромный набор стандартных пограничных ситуаций (жизненных ситуаций) и соответствующий каждой из них набор «эталонных» проявлений человеческого существования. Все проявления помимо «эталонных» считаются «привязками» к удовольствиям, приводящими к «страданиям». Следование «эталону» — есть буддийская свобода. Ясно, что это всего лишь разновидность религиозных системных ограничений под весьма благообразной вывеской.
Опять многие скажут, мол, декларации весьма благородные, что же тут плохого, если все будут жить согласно им? — Главное: во имя чего нужен такой социальный порядок.[422] Ответ на этот вопрос находим в описании шестой ступени (первой ступени третьего этапа).
Третий этап (самадхи), 6–8 ступени — этап сосредоточения предполагает собственно йогу, «благодаря» которой в конечном итоге и достигается нирвана. Предыдущие этапы, собственно, являются необходимым предварительным условием успешного занятия йогой (подобно ступеням яма и нияма в индусской йоге).
Шестая ступеньВосьмеричного пути — правильное усилие. Считается что в ходе этого этапа ученики обретают способность к усилию, направленному на достижение четырёх великих целей:
· Избегать всего, что мешает спасению.[423]
· Победить то, что привязывает к жизни.[424]
· Развить достигнутые успехи.[425]
· Сохранить накопленные заслуги.[426]
Если обобщить эти «великие цели», то усилия (цели) учеников направлены на обретение и накопление «заслуг», которые, согласно буддийским Благородным истинам, позволяют улучшить либо исчерпать карму во имя лучшего перерождения «сознания» в будущей жизни, либо полного освобождения от сансары (аналог библейского рая). Иными словами, буддисты выслуживаются перед неким космическим универсумом в земной жизни, чтобы обрести мифическую свободу.
Чтобы не повторять здесь критерии Человечности, которые мы увидели, изучая истоки восточного дуализма и связанные с ним религиозные иллюзии — следует перечитать Заключение к главе «Религиозная система древнего Ирана» пятой книги курса «Сравнительное богословие». Ниже мы приведём лишь заключительный вывод (с некоторыми изменениями и добавлениями), указывающий на те религиозные иллюзии, которые являются критериями нечеловечного понимания смысла жизни.
Смысл жизни (который всегда выражался у людей в поиске Высшей Справедливости) не состоит в заслужении посмертного воздаяния, как учит идеалистический атеизм церквей. Но смысл жизни не состоит и в обретении посмертных (или даже пожизненных) славы, почёта и общественной признательности («за заслуги перед Отечеством»), что приравнивалось в советский период к «бессмертию». И то и другое — людское выражение холопско-господских отношений (что характеризует внутреннюю трусость людей): первое — холопство перед Богом,[427]«космическим универсумом»; второе — холопство перед скрывшимися за громкими и красивыми лозунгами о справедливости «господами».[428] Состоявшемуся Человеку не должно быть свойственным искать стимулирования его мыслей и поступков страхом перед «господами» (и любыми другими людьми) или «Господом», «космическим универсумом», либо поощрением оттуда же.[429] Праведность надо распространять на Земле добровольно, сообразуя её критерии с Богом с помощью Языка Жизни. Также добровольно нужно служить Отечеству — а не из желания прославиться перед людьми (а тем более «элитой») и заслужить «вечную память». Но почувствовать, что стоит за этими словами, можно лишь пребывая хотя бы близко к Человечному типу строя психики (и хотя бы иногда), который лишь один сопричастен Божией Любви, что проявляется в умиротворённости человека, признающего всех людей добрыми.[430]
Иными словами, Бог терпеливо ожидает, когда люди созреют до того, что смогут обходиться совсем без религиозных и идейно-социальных стимуляторов их мыследеятельности и поведения (психических стимуляторов),[431] а последние будут во всех случаях земной жизни соответствовать Божией Праведности. Богу не нужны «зомби»-исполнители: Ему нужны добровольные помощники, наместники, которыми не надо руководить, будто выпасаемым стадом.[432] На пути движения к этой цели общество впало в массовую имитацию праведности, что выразилось в благообразности многих религиозных систем, из которых самым благообразным и загадочным (из-за психотехник) выглядит буддизм.
Праведности по религиозному убеждению из страха посмертного наказания, и/либо из вожделения посмертного «блага» (и других разновидностей религиозных и светско-идейных стимуляторов — производных от этих) быть не может. Это не праведность, а имитация праведности людьми, находящимися в не Человечных типах психики (преимущественно — «зомби»). Праведность обретается лишь в Человечности (в Человечном типе психики), которая не совместима с доктриной посмертного воздаяния, но всегда направлена на общественную Справедливость.
Так что шестая ступень буддийского пути[433] является своеобразным «доказательством» того, что буддисты впали в изощрённую имитацию праведного образа жизни и связанных с ним усилий. Но, как мы уже говорили, буддийская система для очень многих людей, тяготеющих к атеизму — весьма привлекательна. Это связано с тем, что буддизм не только умело имитирует праведный образ жизни, но последними ступенями Восьмеричного пути предоставляет особо продвинутым ученикам возможность убедиться в том, что они достигли вершины «просветления». Если обретение психикой Человечности характеризуется умиротворённостью человека, признающего всех людей добрыми, то имитация этой умиротворённости предоставлена психотехниками буддизма — собственно йогой.[434]
Но разница всё же имеется, даже если у большинства людей нет возможности сравнить состояние Человеческой умиротворённости и буддийского «просветления» (вплоть до нирваны): чем ближе к буддийской нирване — тем больше безумия[435] (отключка сознания, ясновидение, бесчувственность к жизни, бессознательные видения). Человек же должен всегда сохранять ясным ум (разум), и нормальную (как мы это описывали в первой книге курса) согласованность работы сознания и бессознательных уровней психики, напрямую связанную с нравственным развитием.
