Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова
Получив приглашение, МИД СССР направляет в ЦК КПСС предложение о посещении приема руководителями партии и правительства.
В связи со значительным увеличением иностранных представительств в 50-х годах было решено ограничить участие советских официальных лиц в протокольных мероприятиях. В 1956 году Протокольный отдел обратился к дуайену дипкорпуса шведскому послу Сульману с просьбой передать диппредставителям «пожелание по возможности воздержаться от устройства приемов и обедов по субботам и воскресеньям, а также в предпраздничные и праздничные дни, на которых предполагается присутствие советских представителей, поскольку присутствие для них на упомянутых мероприятиях в эти дни затруднительно»[387]. Следует отметить, что эта просьба не противоречила нормам и правилам европейской дипломатической практики.
В «активизации» работы с дипкорпусом основная роль отводилась культурным программам. В Большом театре за представителями дипкорпуса были закреплены престижные ложи бенуара. После строительства Кремлевского дворца съездов дипломатический корпус приглашается туда на торжественные и юбилейные заседания (для дипломатов предоставляются места в левом амфитеатре).
В представительском особняке МИД с января 1963 года еженедельно были организованы показы художественных фильмов, ежемесячно — авторские вечера известных деятелей культуры. Требования принять меры для «активизации» работы с дипкорпусом повторялись в решениях коллегии и в 70— 80-х годах.
Активные контакты с дипкорпусом рассматривались в МИД в качестве «одной из форм получения навыков в дипломатической работе, которые особенно необходимы для молодых дипломатов».
Одна из задач дипломатического представителя, зафиксированная в Венской конвенции 1961 года, состоит «в выяснении всеми законными средствами условий и событий в государстве пребывания и сообщения о них правительству аккредитующего государства». Правительство страны пребывания не может безразлично относиться к информации о своей политике и о ситуации в стране.
После венгерских событий 1956 года в ряде западных стран прошли антисоветские демонстрации перед посольством СССР, которые в ряде случаев сопровождались погромами и нападениями на дипломатов — в Люксембурге в советской миссии был избит посланник И.А. Мельник. Демонстрации продолжились в 1957 и в 1958 годах.
Дипломатические протесты с советской стороны перешли на страницы печати. В результате и в Москве начались демонстрации протеста у иностранных посольств, последствия которых устраняло Управление по обслуживанию дипкорпуса (фасады посольств государств — членов НАТО приходилось приводить в порядок).
В начале 60-х годов отношения с дипкорпусом в Москве вновь подверглись серьезным испытаниям.
Накануне и после XXII съезда КПСС, когда было объявлено, что через полтора-два десятка лет СССР вступит в коммунизм и преступность, как наследие капитализма, значительно сократится, были упразднены союзные министерства внутренних дел и юстиции. В ходе этой компании МИД был поставлен в известность о ликвидации постов милицейской охраны у посольских резиденций и жилых домов дипкорпуса. В результате резко возросло число проникновений в помещения посольств и квартиры иностранцев с целью воровства. Докладные записки Протокольного отдела возвращались без следов рассмотрения.
Охрана посольств была восстановлена при Л.И. Брежневе как «исправление хрущевского волюнтаризма»[388].
Дипкорпус состоит из личностей, каждая из которых представляет лидера своего государства. Поэтому неудивительно, что далеко не каждый дипломат осмелится высказать свое мнение по какой-либо международной проблеме, не согласовав его предварительно со своим руководством. В противном случае он может быть отстранен от работы.
Известен случай, когда английский дипломат, получив информацию о назначении послом в одно из государств Южной Америки, заявил: «Я не нашел на карте место, куда вы меня посылаете, и не испытываю ни малейшего желания открывать новые страны, к тому же я просто не представляю себе жизни вне европейского континента»[389].
Дипломат был вынужден уйти в отставку, но его поступок долго обсуждался среди коллег, которые не могли понять, как можно было отказаться от карьерного роста.
В своих воспоминаниях турецкий дипломат Я.К. Караосманоглу дает весьма резкую оценку дипломатической деятельности: «Дипломат — сверхчеловек, он символ, священный символ! И это не шутка, потому что представляет государство. Он — тень короля, императора или президента, тень, протянувшаяся в другую страну там, где он аккредитован, для него не существует ни границ, ни таможен. Он не склоняет голову между местными порядками и законами»[390].
Независимое поведение дипломата во многом связано с понятием дипломатической «неприкосновенности» и дипломатическими «привилегиями».
Но в настоящее время термин «блестящая изоляция», который применялся в отношении Великобритании, не актуален для деятельности современного дипломата, который не должен «закрывать двери» перед учеными, литераторами, музыкантами, художниками, то есть общаться не только с лицами, предусмотренными протокольной службой.
В противном случае дипломатия останется архаическим учреждением, игнорирующим общественное мнение, отрицающим возможности публичной дипломатии, а следовательно, и роль «мягкой силы» в мировой политике.
Для людей, далеких от проблем дипломатической службы, приемы — место отдыха. Для профессионалов — место общения, а также получения и передачи информации.
Осенью 1970 года на «коктейль-пати» и закрытом предаукционном просмотре картин советских художников, находившийся в то время на дипломатической службе в Лондоне, В.В. Карягин в беседе с Джоном Морганом (руководившим в то время «советскими делами» в Форин-офисе) узнал, что в Лондоне будет организована выставка старинных китайских рисунков, о которой достигнута договоренность по каналам Британского совета (полуправительственная организация, действующая под эгидой МИД в сфере культурных, научных и других гуманитарных обменов); в обмен Пекин получит Лондонский симфонический оркестр. «Это что, пинг-понг по-английски?» — спросил В.В. Карягин, подразумевая китайско-американский матч по настольному теннису, положивший начало активным отношениям между США и КНР. «Пока только это, но соблазнительно, не так ли?» — ответил Морган[391].
«Дипломатия пинг-понга» стала нарицательной. В предвоенной истории примечателен случай, когда «известная французская журналистка Женевьева Табуи свою сенсацию о советско-германском сближении вывела из передачи берлинской радиостанцией Первого концерта Чайковского»[392].
«Симфонический пинг-понг» способствовал ускорению процесса сближения двух стран, вскоре и дипломатические обмены между Лондоном и Пекином повысились до уровня посольств.
В дипломатии «пинг-понга» главенствующим является фактор культурного обмена.
Дипломатический корпус — это общественный институт, в жизнедеятельности которого искусство является одним из важнейших коммуникативных факторов.
В результате исследования были выявлены следующие главные линии коммуникации: дипкорпус — правительство; правительство — дипкорпус; дипкорпус — общественные организации; дипкорпус — НКИД; НКИД (МИД) — дипкорпус.
Субъекты коммуникации — дипломатические работники, сотрудники посольств и члены их семей, государственные и общественные деятели, сотрудники НКИД (МИД), представители творческой интеллигенции.
Основные факторы коммуникации
