Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века - Томас Моррис
– В общем, сэр, в тот вечер, когда был убит мистер Литтл, я видела, как мистер Ганнинг поднимался по черной лестнице, которая ведет в верхнюю часть дома и в его спальни.
– В котором часу это было?
– Между шестью и семью часами.
– Это та самая лестница, что ведет к проходу, в котором расположены кабинеты мистера Моана и мистера Литтла?
– Да, сэр.
– Где вы были, когда увидели его?
– Я проходила по коридору на первом этаже, возле офиса работников канала. Дверь на лестницу была открыта, и я увидела, как он поднимается.
– А что было дальше?
– Я пошла в офис работников канала, чтобы прибраться. Пробыв там некоторое время, я услышала над головой шаги, которые, я уверена, принадлежали мистеру Ганнингу.
– Мистеру Ганнингу! На слушании вы сказали, что слышали шаги мистера Литтла.
– Да, сэр, но я уверена, что это был мистер Ганнинг.
– Мог ли он находиться в другом помещении – например, в кабинете мистера Моана?
– Я уверена, что он был у мистера Литтла, так как его кабинет находился прямо над тем, в котором была я.
– Раньше вы утверждали, что видели миссис Ганнинг через некоторое время после того, как услышали шаги. Так ли это?
– Да, я покинула офис работников канала и пошла убираться в ревизионном отделе. Вскоре после этого вошла миссис Ганнинг и сказала: «О! Ты здесь, Кейт». Я ответила: «Да, мэм». Тогда она спросила, где можно взять ящик для угля.
– Куда она пошла после этого? – спросил мистер Гай.
– Я видела, как она взяла пустой ящик из-под угля в офисе работников канала и поднялась по черной лестнице со свечой в руке, которая не была зажжена. В следующий раз мы увиделись, когда она ложилась спать.
– А как насчет мистера Ганнинга? В тот вечер вы видели его снова?
– Только около одиннадцати часов, когда он, надев шляпу, прошел через дверь кухни. Чуть позже он принес мне ботинки, чтобы я их почистила.
Сержант Уорд, внимательно слушавший ее рассказ, вмешался:
– Расскажите начальнику о ключах, Кэтрин.
– Да, сэр. Я всегда забирала ключ от двери, ведущей с черной лестницы в коридор рядом с кабинетом мистера Литтла, однако в вечер убийства миссис Ганнинг велела мне оставить его в двери.
– Она объяснила, почему?
– Она сказала, что заберет ключ сама, когда будет ложиться спать, а также что хочет утром зайти в уборную мистера Кэбри, чтобы набрать воды для цветов.
– Вы знаете, что случилось с этим ключом?
– Около одиннадцати часов того же вечера я увидела его в двери, ведущей с черной лестницы в коридор возле кабинета мистера Литтла.
– С какой стороны двери он торчал? – спросил мистер Гай.
– Со стороны лестницы.
– Была ли дверь тогда заперта?
– Нет, дверь была открыта. Я заперла ее и оставила ключ в двери, как и просила миссис Ганнинг.
– Если бы она не отдала эти распоряжения, что бы вы сделали с ключом?
– Я бы заперла эту дверь и дверь, ведущую с верхней площадки в зал заседаний. Затем я бы достала ключ из двери, и до утра он бы пролежал у меня в кармане.
– А на следующее утро ключ был на месте?
– Нет. Около девяти часов утра я прошла через дверь возле кабинета мистера Литтла – она не была заперта, а ключ исчез. Примерно через час я увидела, что ключ висит на гвозде на кухне. В рабочее время ключи всегда достают из дверей и вешают на этот гвоздь.
– Хотите ли вы сообщить что-либо еще, Кэтрин?
– Да, сэр, в четверг вечером меня поразило, что дети миссис Ганнинг не подходили ко мне, как обычно это делали. Я всегда видела, как они ложились спать, но не знаю, где в день убийства они были с пяти часов вечера до десяти утра. Утром я увидела только Сару, а второй ребенок и вовсе встал только в час дня.
Это было все, что Кэтрин могла им сказать, и она закончила свой рассказ с видом человека, которому удалось облегчить муки совести. Дэниел Райан записывал все, что она говорила, а после взял чистый лист бумаги и переписал все от руки, подправляя грамматику и вставляя то тут, то там пояснительные фразы. Закончив, он зачитал записанные им показания и протянул Кэтрин ручку, указав на место внизу документа, где она должна была поставить свою подпись. Кэтрин глубоко вздохнула и двумя быстрыми штрихами поставила крест. Инспектор взял ручку назад и по обе стороны от ее безграмотной подписи написал: «Кэтрин Кэмпбелл».
То, что Кэтрин внезапно передумала, не только открыло для детективов новые возможности, но и создало проблемы. Да, она предоставила им важное звено в цепи улик: теперь они знали, что Ганнинг был на месте преступления, что окончательно разрушало его, казалось, надежное алиби. Мотив, орудие убийства, а теперь еще и возможность: доказательная троица была полной. С другой стороны, какая польза от этой информации? Они не могли попросить Кэтрин дать показания даже в полицейском суде. По ее собственному признанию, она солгала под присягой на коронерском суде и повторила эту ложь детективам. Показания лжесвидетельницы ничего не стоят, и компетентный судья никогда бы не принял их в качестве доказательств. Решив, что ему нужен совет, мистер Гай обратился за ним к одному из своих начальников.
Когда в 1829 году Роберт Пил основал лондонскую столичную полицию, он решил, что для управления новой организацией необходим целый ряд навыков, которые не могут быть присущи одному человеку. Поэтому он назначил на эту должность двух комиссаров полиции, равных по званию и статусу, но выбранных из разных профессиональных слоев. Один из них был опытным адвокатом, другой – военным. Предполагалось, что юрист будет заниматься вопросами политики и управления, а военный – рабочими вопросами. Такое разделение труда оказалось вполне оправданным, поэтому, когда 7 лет спустя в Дублине появилась новая полиция, правительство решило применить ту же схему.
В 1856 году этими двумя комиссарами дублинской полиции были полковник Джордж Браун и Джон Мор О̕Ферралл. Полковнику Брауну, сварливому офицеру британской армии, было уже под семьдесят – ветеран наполеоновских войн отличался особой любовью к вербовке новобранцев и дисциплине. Мистер Мор О̕Ферралл был младше его на 10 лет, однако занимал свой пост с момента создания столичной полиции два десятилетия назад; он был непревзойденным администратором и дипломатом, а адвокатское красноречие делало его идеальным представителем полиции. В ходе расследования Бродстонский вокзал чаще всего посещал полковник Браун, однако на этот раз суперинтендант Гай обратился за советом именно к мистеру Мору О̕Ферраллу. Он объяснил ситуацию и в общих чертах изложил суть новых показаний Кэтрин Кэмпбелл. Комиссар немного подумал, а затем предложил лично встретиться с девушкой и поговорить с ней. Если он согласится с мнением мистера Гая о том,
