Юрецко Норберт - Условно пригоден к службе
Этот список есть у меня до сих пор, но он пуст. Мы, наверное, просто забыли вписать туда даты. В любом случае, о нем больше никто и не спрашивал. Зато был установлен регулярный и взаимовыгодный контакт с МАД, который прервался лишь после моего ухода из мира секретных служб.
В начале 90-х годов, во время нашей самой активной деятельности, мы регулярно посещали казарму "Хафельланд", чтобы передать наши новейшие сведения по делу "материал Зорбас" и другую важную информацию. Однажды в берлинский филиал поступило внутреннее исследование Службы о проверке контрразведывательных мероприятий, подозрительных случаев и подобных событий. Так как МАД оно тоже частично касалось, и многие места в исследовании напрямую затрагивали интересы военной контрразведки, я решил передать этот конфиденциальный и важный документ потсдамским коллегам. Но это нужно было сделать быстро и тайно, чтобы сведения о нашей дружбе не дошли до начальства в Пуллахе.
Как только Войяцки услышал о необычном подарке, он тут же организовал группу для копирования. Дюжина офицеров МАД с четырьмя ксероксами приехала в нашу квартиру в Букове, заполнив ее до последнего сантиметра.
С того времени у нас были откровенные и честные взаимоотношения с военными контрразведчиками. Мы обращались друг с другом с уважением, но без лишних формальностей. Контрразведчики Бундесвера, над которыми часто посмеивались, считая их некомпетентными, показали нам все свои возможности и результаты. И обе стороны от этого только выиграли.
Операция "Мяч"
С середины 1993 года нам постоянно говорили, что филиалу 12 YA скоро придется переехать, якобы, аж в Нюрнберг. Было это правда или нет, но срок возможного переезда постоянно переносился. Потому до середины 1994 года ничего не изменилось, кроме того, что нас переименовали в 12 AF. Сохранялась и наша близость к американцам, но это уже было давно решенное дело.
На результаты в работе нам было грех жаловаться. Количество донесений постоянно росло. Благодарственные письма аналитиков и обильные похвалы начальства стали ежедневной рутиной. Но Фредди и я уже думали о новом ходе, который наверняка сделал бы нашу работу значительно эффективней. Мы хотели сильнее рационализировать ежедневную деятельность. Именно источники и собственный аппарат управления отбирали у нас очень много времени. От этого очень страдали обработка донесений и составление отчетов. Нам хотелось постепенно исправить этот недостаток. И, по нашему мнению, для этого как раз настало подходящее время.
Наши собственные коллеги по-прежнему относились к нам с недоверием. Мы были уверены, что мы тем лучше защитим наших агентов, чем меньше будем писать и чем больше будем запутывать все, касающееся идентификации источников и обстоятельств их деятельности. "Материал Зорбас" продолжал накапливаться и тревожил нас все сильнее. Мы испытывали сильное подозрение, что в Службе на очень важной позиции засел "крот", работающий на другую сторону.
Итак, мы решили посвятить себя улучшению работы с этим потоком донесений. Мы не хотели ничего менять в том обстоятельстве, что только часть наших сведений оценивалась аналитиками из Третьего отдела. Чем меньше мы перегружаем линии связи большим потоком донесений, тем лучше мы дополнительно защитим наши источники. Нас устраивал тон оценки аналитиками донесений, потому что этого было достаточно, чтобы прилично платить агентам. Но в общей добыче донесений и в их качестве еще можно было кое-что улучшить. Потому мы предложили аналитикам лично опросить наши источники. Это стало маленькой революцией в методах работы Федеральной разведывательной службы.
Аналитики тут же ухватились за такую возможность. Они выезжали на два дня и сами опрашивали наших агентов. Это увеличило выход готового продукта и разгрузило нас, потому что специалисты из Третьего отдела сами теперь писали свои протоколы донесений. При этом аналитики смотрели на нас как на суперработников, а для управления 12 А мы оставались бельмом на глазу. Мы снова пошли своим путем, под недоверчивым взглядом доктора Херле, начальника реферата 12 А.
Мы все еще были для них какими-то странными людьми, хотя, вместе с командой Эрнста и Вульфа, мы давали в десять раз больше разведывательных донесений, чем все прочие работники филиала вместе взятые. А там работало уже 65 человек, из них две трети – оперативники-агентуристы. Что бы мы ни делали, нас сопровождала зависть. Так мы, медленно, сами того не замечая, попали под огонь. Весной 1995 года начались странные события, повлиявшие на всю нашу дальнейшую жизнь.
Все началось совершенно безобидно. Мы, как обычно, раз в месяц сидели вместе с нашими коллегами Вульфом и Эрнстом, обсуждая решение наших общих проблем. Обычно у нас всегда было о чем поговорить за ужином или за парой бокалов пива. Однажды речь зашла о нашем прикрытии – гамбургской фирме-легенде. Это прикрытие на Альстере за это время стало образцом для всех, потому в Службе о нем часто упоминали. В ближайшее время мы даже должны были рассказать о нашем опыте создания фирмы для прикрытия в школе
БНД.
Итак, однажды случилось так, что Вульф весной 1995 года посетил нашу "Торговую контору Гамбурга". Мы разговаривали о многом, в том числе о количестве и качестве получаемых нами сведений. И тут у Вульфа вырвалось: – С таким количеством информации вы могли бы кое-что давать и на сторону. У нас есть один торговец информацией, поляк, который время от времени кое-что у нас покупает. Если вы хотите, я смогу кое-что продать и от вас. Это на самом деле выгодно.
Мы остолбенели, а я спросил: – Вы что, перепродаете материал ваших русских третьим лицам? – Да, а почему бы и нет? Тем, внизу, его всегда хватает. Иногда кое-что мы даже дважды продаем. Службе и "томми", к примеру. – Нет, я думаю, это не для нас, – успокоил его я. Затем я сменил тему. В прошлом такие намеки уже встречались, но никогда нам не делалось таких четких и ясных предложений. Когда Вульф от нас снова уехал, мы оба сидели, как побитые собаки. Зачем он нам это рассказал? Кто этот польский торговец? Вульф поставил нас в препротивное положение.
Фредди уже разволновался. Побледнев, он ругался: – Почему он хотел нас туда втянуть? Что нам теперь делать? – Ума не приложу. Если это верно, то нам тут делать нечего. Кто знает, что они там уже продали. Я на мгновение остановился. – А не может ли быть так, что кто-то пытается нас проверить? Представь себе, они хотят проверить нас, увидеть нашу реакцию. Если мы после визита Вульфа просто пожмем плечами, то, может быть, нас вышвырнут на следующий день, и какой-то другой представитель "Южной фруктовой компании" с радостью возьмет на себя наших агентов. Разве это звучит так уж нелепо? Ты сам знаешь, там внизу у нас очень мало друзей. Но разве Вульф согласился бы сыграть для нас роль такой ловушки?
Мы рассматривали проблему со всех сторон. Но ничего не приходило в голову. Что будет, если эти двое во время одной из своих сделок "засветятся", а потом станет известно, что мы знали об их махинациях и молчали? Тогда нас выгонят вместе с ними. Так как же выбраться из этой ситуации? Мы постоянно бродили по заколдованному кругу. Правда это или блеф, под угрозой наши источники или только мы сами, кто стоит за всем этим, почему он рассказал именно нам, почему, почему, почему? Как нам на все это реагировать? Ничего не делать было бы ошибкой и вообще не в нашем стиле. Но что? Нам нужна была ясность. Если это просто игра, то мы это выясним. Потому мы подготовили список вопросов и решили еще раз попробовать Вульфа на зуб. А до этого мы решили молчать.
Нам готовят ловушку?
Прошло всего несколько дней и мы снова сидели вместе. Мы включили диктофон, чтобы потом проанализировать, не врал ли нам Вульф. Мы усиленно показывали свою заинтересованность и просили его еще раз все объяснить. Нам хотелось, так сказать, взвесить все риски. После беседы мы прослушали пленку и попробовали оценить тон каждого слова, взять сведения из каждого выражения. Теперь мы, казалось, были почти уверены. Это была фальшивка. Кто-то хотел нас проверить. И что теперь?
Через пару дней мы снова встретились в ресторане отеля "Бухенхайн". В наших головах путались мысли. Мы все еще не решили, как поступить с возможно фальшивым предложением Вульфа. После двух часов разговора нам, наконец, стало ясно, что нам следует сообщить начальству об этом деле. Дружба с Вульфом? Но по-другому было нельзя. А если это просто проверка, то ничего особо плохого ему не сделают, если мы на него донесем. Если это так, то тогда, в конечном счете, просто ничего не произойдет.
Несмотря на все это, мы чувствовали себя хуже некуда. Когда на следующее утро мы проезжали в ворота в стене, окружавшей территорию "лагеря" БНД, Фредди снова жаловался: – Он же не оставил нам выбора, этот идиот. И теперь, как бы мы ни поступили сейчас с Вульфом, все равно это будет неправильно. Потому мы должны обо всем доложить. У нас ведь просто нет другого шанса.
