Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги
Спас положение Ельцин; он широким жестом предложил генеральшам забрать с собой понравившиеся трусы, чем нанес непоправимый удар дьяченковскому бюджету…
Это было счастливое, благословенное время, когда ни о каких банковских счетах и заграничных виллах президентская семья даже не смела мечтать. К любому стяжательству тот, прежний Ельцин относился неизменно сурово и круто. Когда однажды, в начале 1990-х, дочки с внуками засобирались на отдых в Грецию, и он узнал, что обойдется поездка в 20 тысяч долларов, бешенству его не было предела; он кричал, топал ногами; естественно, ни в какую Грецию никто не поехал.
«Жили они тогда очень скромно, – вспоминает один из приятелей Леонида Дьяченко. – У них не было денег даже на то, чтобы сходить в ресторан. Помню, как-то Леша позвал меня в гости к себе на Осеннюю, и я услышал его разговор с Татьяной по телефону: „Здесь утром лежали деньги? Куда они делись? Да нет, тут было триста долларов, а сейчас осталось только сто“».
Чем больше времени проходило со дня президентских выборов, тем сильнее президентская родня начинала чувствовать свою неприкаянность. Совершенно никчемные, пустые люди без рода, без племени превращались на их глазах в богачей. Миллионные состояния делались – в прямом смысле слова – из воздуха. Жены министров, не стесняясь, выходили в свет, сверкая бриллиантами.
Роскошная, сытая жизнь проносилась мимо. Семья же, буквально сидя на мешках с золотом, обладая безграничными, невообразимыми возможностями, истязала себя аскетизмом и воздержанием. (Только когда Ельцин, уже будучи президентом, переехал на свою первую собственную дачу, обслуге дозволили выбросить солдатские матрацы: до этого глава государства преспокойно на них почивал.) Долго так продолжаться не могло; времена падающих в голодный обморок цюруп давно уже канули в Лету.
(«Господи, как же мне надоела эта нищета», – бросила как-то в сердцах Татьяна одному своему знакомому.)
Вот в эти-то переломные дни и встретился на Татьяниной дороге Борис Абрамович Березовский.
Бытует убеждение, что именно Березовский сбил президентскую дочку с истинного пути, подобрав отмычку к ее мятежной, рвущейся душе. На самом деле это не совсем так.
Первым и самым главным змеем-искусителем стал для ельцинской семьи журналист Юмашев, написавший за президента все три его книги. Это он открыл царственной фамилии глаза на подлинно-счастливую жизнь.
«Летописец», как называли в Кремле Юмашева, раньше всех остальных царедворцев заразился «золотой лихорадкой». Он искренне считал, что благословенные деньки ельцинского правления подходят к концу и надо торопиться конвертировать власть в наличную и безналичную валюту.
То и дело в юмашевской голове рождались самые разные коммерческие идеи; однажды, например, он чуть не купил бывшее здание московского управления КГБ на Большой Лубянке. Впрочем, самым главным его бизнес-проектом стало издание президентских воспоминаний.
Генерал Коржаков подробно описывает, как Юмашев регулярно приносил президенту проценты с открытого счета в английском банке – приблизительно 16 тысяч долларов ежемесячно.
«Борис Николаевич складывал деньги в свой сейф, это были его личные средства, „заначка“».
Разумеется, налоги с этих «передач» платить президент и не думал…
Полагаю, однако, что упомянутыми выше цифрами дело явно не ограничивалось. В предыдущих главах я уже указывал, что за счастье издать «Записки президента» Березовский на паях с Каданниковым выложили круглую сумму: 1,2 миллиона долларов. Еще более двух миллионов (2 250 – если точно) было заплачено за права на английское и американское издания; плюс – французское, японское, китайское. Сбором денег заведовал, разумеется, Юмашев. (Президент называл это «нашей тайной».)
Таким макаром к концу 1994 года на секретном счете в лондонском банке Barclays скопилось более трех миллионов долларов.
Между тем в своей официальной декларации за тот же 1994 год Ельцин указал лишь 280 тысяч долларов, полученных в качестве гонораров. Нехитрый арифметический подсчет показывает, что от налогообложения он утаил свыше 90 % творческих доходов; это не считая юмашев-ских «передач».
Так постепенно, конверт за конвертом, бывший курьер «Комсомолки» заботливо обволакивал, опутывал Ельцина паутиной коррупции и круговой поруки.
(Как тут не вспомнить громкие эскапады самого же Бориса Николаевича, сделанные им еще на пути к власти. Когда в конце 1980-х будущего президента спросили о постыдном поведении Горбачева, который-де получает гонорары от книг в Швейцарии, а на эти деньги строит собственный замок в Крыму, народный трибун рубанул с плеча:
«Дача построена. Личных денег вряд ли хватило бы на строительство. О гонорарах я не буду распространяться».
Знать бы тогда, что нас ждет впереди…)
«Записки президента» стали поистине переломной, эпохальной книгой: по последствиям своим они уступают разве что «Капиталу», «Майн Кампф» да «Апрельским тезисам»; эта штука была даже посильнее «Фауста» Гёте.
На «Записках» кончился прежний бессребреник и нигилист Ельцин; с них же началось и триумфальное восхождение Березовского. Оба этих события во многом определили ход новейшей российской истории.
Как Юмашев привел Березовского в Кремль, я подробно уже описывал в предыдущих главах, так что повторяться смысла, думаю, не имеет. Перейдем сразу к сути.
К началу 1996 года наш герой плотно оседлал уже кремлевский олимп. Он регулярно посещал высокие кабинеты, не вылезал из президентского клуба, а в его доме приемов на Новокузнецкой улице почти ежедневно собирались лучшие люди страны: от премьера Черномырдина до членов президентской семьи.
Этот дом приемов – своего рода гибрид великосветского салона и закрытого элитарного клуба, обставленный по оценке американского миллионера Джорджа Сороса «так же, как в Голливуде декорируют прибежище мафиози» – стал отличным подспорьем в экспансии Березовского. В любое время дня и ночи VIP-персон ждал здесь радушный прием и сытный, а главное, бесплатный стол; министрам, чиновникам и депутатам такое изысканное обхождение очень нравилось.
Сергей Филатов, командовавший тогда президентской администрацией, вспоминает, как на похоронах Листьева, прямо на кладбище, Сосковец предложил ему заехать «в одно место», каковое, при ближайшем рассмотрении, оказалось домом приемов «ЛогоВАЗа».
«Мы поздоровались и прошли в комнату, обставленную белой мебелью, где был накрыт стол для обеда. Пообедали молча в какой-то гнетущей тишине и разъехались».
Борис Абрамович рассчитал все верно – чем выше статус человека, тем жаднее и мелочнее он. Так за тарелку дармовой похлебки и вонючую гаванскую сигару повелители жизни попадали в зависимость к тщедушному коммерсанту.
Им и невдомек было, что за его обходительностью и видимым гостеприимством скрывался жестокий, циничный расчет; точно паук, зазывал он в ловко расставленные сети доверчивую мошкару.
Уже с 1995 года ЧОП «Атолл» – личное разведбюро Березовского – начало шпионить за всеми посетителями дома приемов.
«Мобильных почти ни у кого еще не было. Все они звонили из клуба по разным делам, и Борис приказал поставить телефоны на круглосуточный контроль, – вспоминает „боевую молодость“ руководитель „Атолла“ Сергей Соколов. – Он хотел знать содержание их разговоров – с инсайдеровской точки зрения. Да и потом Березовский уже тогда решил собирать архив компромата, и любая мелочь могла пригодиться. Мы записывали не только телефонные разговоры, но и помещения. В зале, где проходило большинство встреч и тусовок, стояли каминные часы, оборудованные скрытой камерой; запись включалась с карманного брелока. А в Борином кабинете технику мы вмонтировали в настольную лампу. Когда он зажигал свет, начиналась видео и аудиозапись. Плюс к тому были еще и переносные устройства – другие настольные часы, письменный прибор, огромный калькулятор. Если ему требовалось кого-то записать, он приносил их с собой…»
(О характере и частоте разговоров, которые велись в доме приемов, без труда можно понять из аудиоприложения к этой книге; в нее вошли как раз записи, тайно сделанные «Атоллом».)
Главный принцип Березовского заключался во всяком отсутствии у него принципов. Нежно заключая очередного посетителя в объятия, он одновременно нажимал на кнопку брелока, запуская скрытую камеру; у агента «Московского» была хорошая школа.
Чувство благодарности отсутствовало у Березовского по определению. Как только человек переставал быть ему нужен, в ту же минуту он вычеркивал его из своей жизни; никакие прежние заслуги и давнишние отношения роли здесь не играли.
Всеми своими первыми успехами Борис Абрамович был обязан не столько Юмашеву, сколько генералу Коржакову; это с его легкой руки он получил контроль над ОРТ, выкупил за гроши «Сибнефть», подмял «Аэрофлот».
