Воинствующая олигархия США против всего мира и нас - Михаил Иванович Сетров
Превосходство в материальной силе нового международного монстра над советской державой для Федотова вне сомнений: «В случае военного столкновения ее (Америки) победа несомненна». Писалось это в начале 1947 года, когда у США над СССР действительно было военное преимущество – атомная бомба, а доктрина Трумэна (как и фултонская речь Черчилля) объявила претензии Соединенных Штатов на «руководство миром». Итак, новый мировой жандарм с атомной бомбой в руках. А Федотов нас успокаивает: «Америка не мечтает о мировом господстве». Святая наивность или что похуже? Именно, похуже. Через несколько строк он уже пишет, что США «не чужда мысль о мировом единстве». В рамках ООН? Э, нет. Трумэн, как и Гитлер, верит, что «мировое единство» (читай, наша империя) может быть достигнуто только военным путем, и потому США готовятся к третьей мировой. Кто после победы будет гегемоном? Федотов наивно полагает, что это «кровнородственные» нации – Америка и Великобритания. Подобные иллюзии тогда разделял и Черчилль, потому так и старался в Фултоне подлить масла в огонь и бальзам на амбициозные души американских генералов и сенаторов. Но он вскоре разочаруется, обнаружив, что американцы, ни с кем свою власть делить не собираются, а Британская империя для них тоже помеха на пути к мировому господству. Ведь олигархия США во главе финансовых магнатов и магнатов военно-промышленного комплекса еще в начале ХХ века (их преступное объединение «Консорция») запланировали разделение существовавших тогда колониальных империй на отдельные, псевдонезависимые государства с неопределёнными границами, которые неизбежно станут воевать друг с другом. А соучастники Консорции будут поставлять им оружие и военную технику, и за счёт этого выкачивать из них природные и людские ресурсы, стравливая их с целью взаимоуничтожения (всё тот же принцип: разделяй и властвуй). Федотов живописует великие страсти в случае победы в предстоящей войне Российско-советской империи и восторгается возможностями противоположного варианта: «Менее ясен, но более светел другой вариант Империи: Пан Атлантика, или лучше Пан Америка. У свободных народов нет вкуса к насилию, и это прекрасно». Федотов еще не знает о Корейской, Вьетнамской войнах, агрессии США в Гватемале, Гренаде, в Панаме, Югославии, Ливии, Ираке, но он слишком просто запамятовал бессмысленность атомных бомбардировок Японии, ковровые бомбежки жилых кварталов городов Германии, уничтожение Дрездена и все это с гибелью миллионов гражданского населения, и многие другие преступления американской военщины. И это «отсутствие вкуса к насилию»? Федотовская идиллия тут же им и снимается, когда он заявляет, что «в результате двух страшных войн политическая мораль так низко пала, как, может быть, никогда за время всей христианской истории. Политическая фразеология находится в кричащем противоречии с политическими реальностями». Но ведь этим-то и грешит фразеология Федотова. Далее он вновь впадает в идиллию, утверждая, что у англосаксонского руководства «нет вкуса к власти».
Это у классиков колониализма, подчинивших уже своей экономической, политической и военной власти более чем полмира и жаждущих подчинить весь мир. «И это опасно», – добавляет Федотов. Кому же опасно отсутствие вкуса к власти у всемирных колонизаторов? Оказывается, строптивым народам, которые не захотят подчинить им свой суверенитет. «Заставить их войти в мировую Империю, организованную в форме федерации, нелегко». Почему? «К сожалению, народы… в наше время живут не разумом, а страстями. Они предпочитают резню и голод под собственным флагом… Потеря суверенитета пугает». Получается так, что если придут дядя Сэм с дядюшкой Булем, водрузят свои флаги, то все сразу станут сыты и прекратится резня. Непонятно только, почему ирландцы-католики этого никак не уяснят и уже более столетия ведут борьбу против британского владычества. И даже Черчилль при отсутствии «вкуса к власти», по выражению лорда Керзона, скучал по крови и громил Белфаст из тяжелых орудий флота ее Величества, за что и получил кличку «белфастский мясник». Да и по выкладкам Федотова сытой жизни не получится, потому что за прелести мировой империи народам придется платить победителю наличными. Он так и пишет: «Надо признать, что спасение мира (крестоносцы) стоит известных материальных жертв в пользу победителя… Юная федерация не может быть федерацией равных по существу, но лишь по форме. Нужна большая воля… чтобы добиться повиновения слабых в рамках демократической законности». Федотов хорошо усвоил принципы законности западной демократии, хитростью, шантажом, огнем и железом добивающейся «повиновения слабых». В общем, и здесь вылезает наружу ницшеанская «воля к власти» и сразу же вспоминаешь, чем все это кончилось в 1945 году.
Федотов нарисовал впечатляющую картину «светлого будущего» человечества под сенью известного стервятника – белоголового сипа Америки с его лаврами для победителя и стрелами для побежденных. «Но какая судьба ожидает Россию в случае ее поражения?» – спрашивает наш Илия и отвечает, ничего не тая: «Да, она, конечно, прошла бы через ужасы разорения, унижения, голод. Для большинства населения падение ненавистной власти, даже ценой временной иностранной оккупации, явится освобождением». И здесь уже к концу жизни Федотов переходит в Солженицына, только он, как пророк, более откровенен. «Раздел России все равно… предрешен. На плечи победителей ляжет добавочная тяжесть: организация хаоса на территории Восточной Европы. Мировая Империя – нелегкое предприятие. Но военная оккупация облегчит первые шаги». В общем, молодец Федотов, все разобъяснил и теперь нам только остается ждать гостей. И шаги заокеанского командора уже слышны в Восточной, да и Центральной Европе, на Балканах, например. Да что там Балканы! Они уже по Украине идут и на Крым зарятся. И хаос в форме «свободы и демократии» они организовали во всех бывших странах «народной демократии», оккупировав их, как и Прибалтику, приобщением к НАТО. Впрочем, и остальное все есть: разорение, унижение, голод. А большевиков, как и предрекалось, нет, причем давно, с конца пятидесятых, так что и воевали-то они неизвестно с кем, похоже, с теми, в кого большевики выродились, т. е. с их выродками,
