Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США - Агата Демаре
Сегодняшнее господство доллара обусловлено несколькими факторами. Соединенные Штаты — это крупнейшая экономика мира. Американские компании играют ведущую роль в мировых цепочках поставок. Американские инвестиционные фонды обладают колоссальным международным влиянием. Нью-Йорк — главный финансовый центр планеты. Глубина и ликвидность американских финансовых рынков не имеют себе равных. Федеральная резервная система, Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) и Министерство финансов США устанавливают мировые финансовые правила. По всем этим причинам у доллара пока нет авторитетных конкурентов.
Американские политики давно уверились, что Соединенные Штаты всегда будут оставаться экономической сверхдержавой. Если исходить из этой предпосылки, практически нет шансов, что доллар может утратить свои позиции ведущей мировой валюты. В краткосрочной перспективе это вполне обоснованно: в ближайшее десятилетие угрозы господству доллара не предвидится, если только США не предпримут немыслимых на сегодняшний день действий — например, не вступят в прямой конфликт с Китаем. Однако долгосрочные перспективы доллара представляются не такими определенными.
Как сказал Марк Карни, бывший управляющий Банком Англии, «даже мимолетное знакомство с историей денежного обращения заставляет предположить, что этот {долларовый} центр не устоит»[529]. Карни знаком с поучительным примером того, как валюта может медленно терять свои позиции в мире — это британский фунт стерлингов. Медленное падение фунта началось в 1920-х годах, когда доминирование Британской империи в мире стало ослабевать; через 30 лет американский доллар заменил фунт стерлингов в качестве ведущей мировой валюты[530]. Нет никаких оснований полагать, что подобный сценарий не может повториться, причем в роли жертвы выступит гринбек. На деле многие факторы указывают именно на это.
Глобальное экономическое влияние Соединенных Штатов снижается. Американская экономика не сокращается, просто Китай и другие (в основном азиатские) развивающиеся страны двигаются гораздо быстрее. В 1950-х годах, когда доллар заменил британский фунт стерлингов в качестве ведущей мировой валюты, доля США в мировой экономике составляла около 30 %[531]. Сейчас доля Америки в мировой экономике вдвое меньше — около 15 %. К 2050 году в тройке крупнейших экономик мира окажутся Китай и Индия, при этом в рейтинге ВВП Соединенные Штаты, скорее всего, будут занимать второе место[532]. В середине века почти половина мировой продукции будет производиться в Азии. Доля Китая в мировой экономике составит почти 20 %, то есть на треть больше, чем сегодня у США[533].
Кроме того, Международный валютный фонд (МВФ) уже давно выступает с предупреждениями насчет долгосрочных перспектив развития американской экономики. Основная проблема заключается в том, что траектория роста государственного долга США выглядит неустойчивой[534]: обязательства Америки перед остальным миром составляют более двух третей от объема производства страны; такой уровень часто предвещает грядущий финансовый кризис[535]. Корпоративный сектор США также опасно перегружен заемными средствами. Неясно, как американским компаниям удастся выплатить горы набранных долгов. Помимо этого, МВФ обеспокоен значительным неравенством доходов в Америке, которое, судя по всему, в ближайшие годы еще больше усугубится.
Финансовых инвесторов беспокоят и другие, более насущные вопросы. Многие инвестиционные фонды сомневаются в степени независимости Федеральной резервной системы от политического вмешательства; эти сомнения подпитывались призывами администрации Трампа к ФРС стимулировать экономику. Инвестиционные фонды также считают отталкивающим фактором запутанную систему регулирования в Америке: и без того сложные федеральные законы и законы штатов могут противоречить друг другу, что затрудняет ориентацию в паутине финансовых директив. Ни одна из этих проблем сама по себе не может подорвать доверие к гринбеку. Однако в совокупности они снижают интерес к инвестициям в США.
Репутацию Америки подпортила и вспышка коронавируса. В конце весны 2020 года европейские страны обсуждали структуру фонда солидарности, а Китай занимался карантинными ограничениями. В то же время США стали глобальным очагом пандемии. Несмотря на быстрое развертывание вакцинации против коронавируса с конца 2020 года, именно в Соединенных Штатах от пандемии погибло больше всего людей[536]. Неудачная борьба с ковидом подорвала доверие к американским институтам и ослабила веру мира в способность Америки реагировать на кризисы. Крупнейшая экономическая держава мира хуже справилась с пандемией, чем многие другие страны, в том числе и гораздо более бедные.
То, как страна реагирует на какой-нибудь кризис, очень важно и практически всегда отражается на мировых финансовых рынках. После резкого роста доллара в начале пандемии он начал падать по отношению к евро — примерно с мая, когда стало ясно, что дела Америки плохи[537]. 2020 год оказался ужасным для доллара. Впервые в новейшей истории он утратил статус надежного средства сбережения: инвесторы отказались от него и перешли на золото. Прошлые предупреждения, что инвесторы однажды потеряют веру в гринбеки, похоже, становятся реальностью.
Дискуссия о долгосрочной роли доллара США как мировой резервной валюты часто ведется в черно-белых тонах. Предполагается, что в мире есть место только для одной резервной валюты. Если исходить из этого тезиса, то положение доллара США остается надежным — по крайней мере, на сегодняшний день. Однако в последние годы ситуация усложнилась. Мировой геополитический ландшафт фрагментируется. Китай, а также Россия все чаще бросают вызов сложившемуся после Второй мировой войны традиционному мировому порядку, в котором доминирует Запад.
Пандемия коронавируса ускорила тенденцию к фрагментации не только на геополитической, но и на экономической арене. На протяжении 2020–2021 годов вирус приводил к сбоям в мировых цепочках поставок, когда в целых регионах Китая и Европы вводились локдауны. В итоге все большее число транснациональных корпораций рассматривают возможность переноса своих производственных линий поближе к потребителям — чтобы повысить надежность поставок и устойчивость к будущим потрясениям; региональные цепочки поставок, обслуживающие Америку, Европу и Азию, вероятно, заменят кажущиеся ненадежными глобальные[538]. Это означает, что экономическая фрагментация будет усиливаться.
Валюты, вероятно, отразят такие геополитические и экономические тенденции, что приведет к появлению фрагментированного валютного ландшафта, в котором, возможно, найдется место нескольким мировым резервным валютам. При подобном сценарии доллар, евро и юань начнут функционировать параллельно друг другу, демонстрируя региональное присутствие: доллар США будет заправлять в Северной и Южной Америке, евро — в Европе и части Африки, а редбеку не найдется конкурентов в Азиатско-Тихоокеанском регионе и большей части Африки. В некотором смысле это будет возвращением к ситуации, сложившейся в XVIII и XIX веках, когда в качестве основных мировых валют сосуществовали британский фунт, голландский гульден и французский франк[539].
Изменения в составе валютных резервов по всему
