Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

Обаяние голубых кровей влечет и политиков. Де­путат Госдумы Андрей Венгеровский стал князем Корсунским-Венгеровским и с 1994 года является канц­лером Виртуальной Российской империи. Титул ему пожаловал «император Николай III» — бывший за­вхоз Гнесинского музыкального училища Николай Дальский. В дворяне произведены депутаты-коммуни­сты В. Зоркальцев и В. Шандыбин. Псевдокнязь Эстергази из Австрии организовал в России Орден Свя­того Константина. На его блеск клюнули многие мос­ковские знаменитости. В рыцари, как поговаривают, были приняты Юрий Лужков и Борис Березовский. Малоизвестное дворянское сообщество из Питера произвело в аристократы калмыцкого хана-президен­та Кирсана Илюмжинова. Не уберегли от конфуза и самого Бориса Ельцина: в начале девяностых годов он был удостоен высоких знаков отличия Мальтий­ского ордена.

По некоторым сведениям, в России в 1998 году одних князей было уже 1800 штук. Простолюдину нерусского происхождения, как назвал себя журналист Олег Рашидов, тоже захотелось стать знатным. Хотя бы дворянином. Фрак, шампанское в бокалах пенится, вальс, декольтированные дамы... Сладко кружили го­лову сцены, вычитанные в старых книгах. Короли, правящие в Бирме, имели такой титул: «Король коро­лей, управляющий временами года, полновластный повелитель приливов и отливов, владеющий двадца­тью четырьмя зонтиками». Или князья Суматры: «Господин Вселенной, излучающий свет, как Солнце, чьи глаза сияют, как Полярная звезда... чьи ноги излу­чают дивный аромат».

— Не горюй, — приободрил Олега знакомый, сам недавно ставший графом. — Есть у меня телефон­чик.

Соискатель аристократического титула позвонил.

— Шестьсот долларов, — ответил хриплый жен­ский голос в телефонной трубке. — Часть денег — вперед.

— И буду дворянином?

— А то...

Шестьсот долларов Олег пожалел и решил бросить­ся в ноги известной целительнице Джуне Давиташ­вили, с чьей легкой руки оказались увенчанными аристократическими лаврами Игорь Саруханов, Махмуд Эсамбаев и прочие звезды.

— Я не беру за титулы денег, — сказала Джуна. — Даю только достойным. Из 150 миллионов россиян большинство достойно такого титула.

— А я достоин? — спросил журналист.

— Вижу, ты парень хороший. У тебя есть мечта. Ты же не стал убийцей, наркоманом, вором. Пиши заявление. Будешь графом.

Так Олег Рашидов стал графом. Как обещала Ве­ликая княгиня Джуна-Бит-Сардис, если мы наконец-то придем к монархии, ему будет положен земельный надел. А значит, чем черт не шутит, приложатся к оно­му и фрак, и шампанское, и декольтированная дама. И можно будет бросить какому-нибудь обидчику: «Вы, граф, натуральная свинья!» И хлестнуть перчаткой по морде.

Глава 7. ГУБЕРНАТОРСКАЯ МУДРОСТЬ

Август 1992 года. Журналист Александр Наджаров беседует с прокурором Москвы Геннадием Понома­ревым.

— Кстати, о личности мэра,— спрашивает коррес­пондент. — В печати время от времени его обвиняют в различных прегрешениях. Скажите же, в конце кон­цов, жулик Лужков или не жулик?

— На так прямо поставленный вопрос отвечу от­рицательно, — сказал прокурор. — Юрий Лужков дей­ствительно крупный хозяйственник, действия которого можно толковать по-разному, в том числе и, так ска­зать, в этическом аспекте. Однако, зная его и по преж­ней деятельности, уверен, что никакой уголовщины в поступках нынешнего мэра не было. В том числе взяток или, скажем, хищений. Что и подтвердили мно­гочисленные проверки, проведенные по различным «сигналам». Насколько мне известно, нет к Юрию Михайловичу претензий и со стороны других правоох­ранительных органов, хотя несколько лет назад у КГБ вроде был на него, как говорится, зуб. Однако собрать компромат чекистам так и не удалось.

Владимир Крупин, писатель:

— Первым и главным своим делом я бы считал заботу о московской мафии. Я бы выстроил для нее вне Москвы специальный фешенебельный район, пере­вел туда все банки, все пункты обмена валюты и рес­тораны. На новоселье я бы приказал московской мили­ции вывезти туда лучших проституток и отвалить. Я бы устроил стадион, где мафиози могли бы стрелять друг в друга. Создал бы престижное, покрытое мрамо­ром кладбище. Всех приезжающих в Москву западных и восточных проповедников я отправлял бы в этот район. А чтобы никто не посмел мешать мафии, я бы обнес район гигантским забором. В осиротевшей от мафии Москве я бы гулял без охраны, срывая остатки заграничных вывесок.

— Что означает это животное на знамени вашей организации? — спросили журналисты у Гавриила Попова, председателя Российского движения демо­кратических реформ после регистрации РДДР в Ми­нюсте.

— Микула Селянинович пахал на быках и тем под­держивал свой народ, — ответил экс-мэр. — Вот и мы хотим заниматься мирным трудом, по мере наших сил двигать вперед демократические реформы, потому и взяли символом своего движения быка.

Лето 1993 года. Свердловская область объявила себя Уральской республикой. Вслед за ней малый Со­вет Челябинской области принял решение поддержать инициативу народных депутатов о преобразовании об­ласти в Южно-Уральскую (Челябинскую) республику. Читинский облсовет назначил референдум о создании собственной республики. Руководители Иркутской об­ласти предложили властям Красноярского края поду­мать об объединении территорий с перспективой со­здания Восточно-Сибирской (или Ангаро-Енисейской) республики.

Одно дело губерния, другое — государство. Гимн, флаг, почетный караул при встречах и проводах. И те­лекамеры, телекамеры... Совсем как в Европе.

В конце 1994 года Главное управление охраны РФ, возглавляемое генералом Михаилом Барсуковым, оповестило глав субъектов Федерации о намерении организовать их охрану.

— Считаю это делом абсолютно излишним, — зая­вил тогдашний губернатор Красноярского края Вале­рий Зубов. — Реальной борьбы с преступностью в стране нет, и выглядят такие меры, прежде всего, как обычный камуфляж, имитация. Полагаю, я достаточно защищен, и надо бы озаботиться элементарной защи­той какого-нибудь гражданина на улице... Охрана, ко­торую дают мне, может служить только раздражаю­щим для окружающих фактором.

По словам справедливого губернатора-демократа, жители Красноярска, как и губернатор, платят одни и те же налоги. Только губернатору предлагают за эти деньги одни гарантии безопасности, а всем ос­тальные — несколько иные. Разве не подтверждает это старую истину: все равны, но некоторым пред­лагают быть более равными, чем другие. Почему? Разве у губернаторов самая опасная работа?

Мысль красноярского губернатора ясна: дело не в заботе центра о безопасности региональных руково­дителей. Если бы это было так, то почему бы не организовать ее силами местных спецслужб или мили­ции? Дело в другом: в слежке и контроле. Вот почему, когда Зубова поставили перед фактом — познакомь­тесь, это ваша охрана, губернатор отказался по моти­вам высшего кодекса демократической морали.

Журналист Афанасий Брыночка первым подметил новую моду в России: едва ли не каждый всенародно избранный местный вождь создает у себя в регионе Совет безопасности. Таких маленьких совбезов дотош­ный летописец современности насчитал уже свыше двадцати.

— В самых «продвинутых» в этом смысле террито­риях приняты уже и свои законы о безопасности, — делится он своими изысканиями. — В число задач местных совбезов включаются такие славные дела, как «охрана суверенитета и независимости» (Кабардино- Балкария, Северная Осетия, Ингушетия), «выявление внутренних и внешних угроз» (Томск, Мордовия и др.), подготовка рекомендаций «по вопросам внешней по­литики» (Северная Осетия, Ингушетия) и «по введению и отмене чрезвычайного положения» (Мордовия, Ка­бардино-Балкария и др.) и даже «рассмотрение воп­росов обороны» (Томск, Тыва, Ингушетия и др.). Лю­бопытно было бы посмотреть, как на заседании том­ского, к примеру, Совета безопасности разрабатывают план обороны от соседей — Новосибирской и Кеме­ровской областей, Красноярского края и от Ханты- Мансийского национального округа. Или как в Тыве собираются защищаться от монгольского или бурят­ского нашествия...