Антон Первушин - Астронавты Гитлера
Такая система снабжения, разработанная генералом Метцем, была далека от идеальной. Разбросанность и многочисленность складов требовала разветвленных коммуникаций, которые трудно было прикрывать от ударов с воздуха и защищать от диверсий, а это делало тылы ракетных частей легко уязвимыми для авиации и диверсантов противника и, кроме того, снижало оперативность снабжения.
Однако до применения всей этой системы в деле не дошло, так как к моменту первых запусков ракет «V-2» по Лондону районы складов были уже оккупированы англо-американскими войсками.
В ходе «Роботблица» разведки стран-союзниц по антигитлеровской коалиции получала все больше информации как о ракетах «V-1» и «V-2», так и о заводах, на которых осуществлялось производство деталей к ним. Эти предприятия были подвергнуты самым интенсивным бомбардировкам. Ущерб, нанесенный налетами, заставило германское командование принять решение о размещении завода по сборке ракет под землей.
Создание такого завода, получившего название «Миттельверк» («Mittelwerk»), облегчалось тем, что еще в 1936 году был разработан проект создания в шахтах по добыче гипса в горе Конштайн вблизи города Нордхаузен четырех подземных нефтехранилищ. После начала воины он был пересмотрен с целью строительства вместо нефтехранилищ семи подземных заводов, объединенных в один подземный промышленный узел с общей площадью производственных помещений 560 тысяч квадратных метров.
Производство деталей ракет «V-2» было сосредоточено в 19 поперечных галереях, а весь отрезок туннеля Б, связывающий эти галереи, был использован для конвейера сборки снарядов. В тоннеле А была проложена железнодорожная ветка, по которой доставлялись необходимые для производства сырье и материалы, включая готовые агрегаты: камеры сгорания, сопла, форсунки, турбонасосы. Производство фактически состояло в резке, прессовании и электросварке стальных листов для корпуса и хвостового оперения снарядов, а также в штамповке и изготовлении алюминиевых баков для топлива. Последняя поперечная галерея (№ 41) служила для испытания электрооборудования при вертикальном положении снаряда, в каком он находится во время пуска. За этой галереей, в туннеле Б, производилась погрузка готовых ракет (без заряда) на железнодорожные платформы для доставки их к стартовым площадкам.
Другие подземные заводы, строительство которых также было начато в районе Нордхаузена, предназначались для производства синтетического горючего, жидкого кислорода и других материалов.
Грандиозные планы производства ракетного оружия привлекли к нему внимание десятков германских фирм, почуявших запах больших денег. О баснословных прибылях, которые получали монополии, связанные с производством ракет, свидетельствует контракт вермахта с фирмой «Миттельверке» на производство «V-2», заключенный в октябре 1943 года. В нем говорилось:
«Производить 12000 ракет А-4 темпом 900 ракет ежемесячно, не включая электронное оборудование, боеголовки или другое оборудование (упаковочный материал), а также окончательная сборка этих 12 тыс. ракет, включая внутреннее оборудование, боеголовку и другое оборудование (упаковочный материал) по стандартной цене 40000 рейхсмарок за штуку. Общая цена 480 млн. рейхсмарок, (подпись) Лееб (генерал)».
Однако фактическая стоимость первой тысячи «V-2» на заводе фирмы в Нордхаузене составила 100 тысяч марок за штуку, последующие 5000 ракет – по 50 тысяч марок за каждую, не включая стоимости боевого заряда, сырья, горючего и навигационного оборудования. Вместе с этими затратами стоимость одной «V-2» составляла 133 400 марок, а с учетом ассигнований на строительство и оборудование ракетного центра в Пенемюнде она возрастала до 300 000 марок.
О себестоимости в 38 000 марок, обещанной Вальтером Дорнбергером, уже никто не вспоминал.
Много это или мало – 300 тысяч рейхсмарок обраца 1943-44 годов? Например, 260 тысяч стоил знаменитый танк «Тигр». А тяжелое пехотное оружие на шасси танка стоило 53 тысячи марок. А самолет-истребитель «Ме-109» стоил 100 тысяч марок. Много это или мало? Приличные продукты в Берлине можно было купить только на «черном рынке», а там килограмм муки и килограмм кофе стоят одинаково – 300 марок. А фальшивые документы можно купить за 1000 марок. Много это или мало?..
Нам трудно оценить. Но деньги – всегда деньги, и на жирный куш слетелись десятки производителей. В серийном производстве различных компонентов ракет приняло участие около 800 различных фирм, имевших заводы, разбросанные по всей Европе. Так, только в районе Фрейбурга (южная Германия) компоненты «V-2» производили 38 фирм, каждая по 200 рабочих. Сложное взаимодействие и конкуренция между фирмами, заводами, конструкторскими бюро, полигонами еще больше замедляли налаживание серийного производства ракет.
Наконец, запланированное производство ракет создавало большие трудности для химической промышленности Германии. Так, для ежемесячного производства 3000 «V-1» требовалось 300 т перекиси водорода, 2000 т низкооктанового горючего и 4500 т взрывчатых веществ. Производство 900 «V-2» требовало 13000 т жидкого кислорода, 4000 т чистого спирта, 2000 т метилового спирта, 500 т перекиси водорода и 1500 т взрывчатых веществ.
В сентябре 1943 года гитлеровской ставкой было принято решение заводы в Фридрихсхафене и Винер-Нейштадте из программы исключить, в Пенемюнде выпускать лишь опытные образцы, а все серийное производство «V-2» сосредоточить только на подземном заводе в Нордхаузене.
Строительство завода велось руками военнопленных, политических заключенных и насильственно угнанных в Германию жителей различных стран. В дальнейшем, когда завод вошел в строй, на производстве ракет работали свыше 40 тысяч заключенных, согнанных со всей Европы. Лагерь «Дора-Миттельбау» («Dora-Mittelbau»), где размещались рабочие подземного завода – русские и поляки, чехи и французы, югославы, итальянцы, немцы, – по жестокости обращения и невыносимым условиям труда стоял в одном ряду с Бухенвальдом и другими нацистскими «фабриками смерти». Все знали, что узники, привезенные на подземный «секретный объект», уже не покинут его до конца своих дней, дабы не разгласить тайну «оружия возмездия».
Об условиях содержания узников, работавших на подземном заводе, дают представление воспоминания чудом уцелевшего немецкого антифашиста Ляйнвебера: «Мы спали глубоко под землей в штольне. <…> У каждого заключенного было одеяло. Миска для еды, прикрепленная веревкой, служила также и подушкой. В так называемой спальной штольне было не холодно, но очень пыльно, так что с трудом можно было разглядеть идущего впереди! Ни воды, ни отхожего места. Тут и там виднелись шатающиеся скелеты».
А вот взгляд с другой стороны. Свидетельствует Альберт Шпеер:
«…10 декабря 1943 г. я осмотрел подземные пещеры, в которых предстояло наладить производство „Фау-2“. В едва просматривавшихся в длину помещениях заключенные устанавливали оборудование, прокладывали коммуникации. Ничего не выражающими глазами они смотрели куда-то сквозь меня и механически сдергивали с головы при нашем появлении арестантские картузы из синего тика.
Я не забуду никогда одного профессора французского Пастеровского института, дававшего в качестве свидетеля показания на Нюрнбергском процессе. Он работал на том «Миттельверке», который я осматривал в тот день. Сухо, без всякого волнения, описывал он нечеловеческие условия в этих нечеловеческих фабриках: его не вытравить из моей памяти, и до сих пор меня тревожит его обвинение без ненависти, а только печальное, надломленное и все еще удивляющееся мере человеческого падения.
Условия существования этих заключенных были, действительно, варварскими. Глубокая боль и чувство личной вины охватывают меня, как только я об этом вспоминаю. Как я узнал от надсмотрщиков после обхода предприятий, санитарные условия были отвратительными, широко распространялись заболевания; заключенные ютились здесь же, около своих рабочих мест, в сырых пещерах, и поэтому смертность среди заключенных была исключительно высока. Уже в тот же день я выделил необходимые материалы для немедленной постройки лагерных бараков на соседнем пригорке. Кроме того, я настаивал перед руководством СС на немедленных мероприятиях по улучшению санитарных условий и на улучшении питания. Я действительно получил соответствующие обещания…»
Картины будущего, описанные фантастами Веймарской республики и нашедшие воплощение в тяжелых ракетах и колоссальных подземных сооружениях, имели черную изнанку в стиле самых мрачных пророчеств Герберта Уэллса. Гитлеровская утопия строилась на крови, и об этом не следует забывать тем, кто сегодня пытается реабилитировать фюрера нацистов и рисует пасторальные эскизы жизни в вымышленном Тысячелетнем рейхе.
Однако и в этих нечеловеческих условиях активисты движения Сопротивления, сумели развернуть борьбу. Был создан подпольный лагерный комитет, организовавший планомерный саботаж при производстве гитлеровских ракет. Заключенные преднамеренно выводили из строя на целые часы и дни различное оборудование. Специалисты из числа заключенных (в том числе и советские военнопленные) инструктировали своих товарищей, как приводить в негодность те или иные важные агрегаты или механизмы ракеты, ставить бракованные детали, допускать заведомый брак в работе. Несмотря на жестокий террор, царивший в лагере «Дора-Миттельбау», гитлеровцы не смогли преодолеть их организованного саботажа. В результате огромное количество ракет – до 30% «V-1» и 15% «V-2» – оказывались неисправными.
