Андрей Буровский - Еврейские погромы. Скорбь по двойным стандартам

Ну и, конечно же, куда-то бесследно исчезают все случаи, когда евреи, говоря мягко, были виновной стороной. Все случаи провокаций, проведенных еврейской молодежью, все случаи нападений евреев на русских, все случаи зверских убийств, в том числе убийств русских детей, словно бы растворяются в воздухе. Формируется образ несчастных и милых евреев, испытывающих на себе буйство одичалой толпы. Пассивных жертв, не способных даже ответить на насилие. Жители Европы, до сих пор потребляющие эту интеллектуальную жвачку, вряд ли способны вообразить себе евреев, плещущих серной кислотой на прохожих, волочащих лицом по булыжникам девочку или убивающих железными палками полицейского Габию.

Описания же в духе Анатоля Франса сформировали некий стереотип, при котором русское слово «погром» сделалось международным и стало применяться для оценки событий кровавых, страшных и чудовищно жестоких.

Эти живописания сформировали образ Российской империи — тупой, средневековой, зверски жестокой. Образ народа — тупого, замордованного, глупого. Формировался и образ защитника Российской империи: грубого солдафона, тупого и преступного типа, готового на все ради исполнения воли начальства.

Естественно, этот образ России, образ русского народа, русской власти, образ ее защитника — все это сказалось во время страшных событий 1917–1922 годов. Естественно, Запад видел в убиваемом царе организатора погромов; в верных ему людях и во всем Белом движении — того самого держиморду, «охранителя». В любой попытке оказать сопротивление — погром. В любом проявлении патриотизма — антисемитскую вылазку.

Дело, конечно, не только в образе «погромщика», на который опирался Запад. Но и сформированный в начале века образ тоже сделал свое дело. Кровавое, страшное дело.

Если называть вещи своими именами, образ «русских погромов» — часть информационной войны против России. Вот и все.

Глава 8. Почему в явный миф так легко поверили?

Действительно, что за странная доверчивость? Но у западных людей была причина безоговорочно поверить во всевозможные ужасы. Причина эта состояла в том, что в одной из населенных европейцами стран существовала традиция бессудной свирепой расправы — так называемого линчевания. В 1892 году, например, было убито 226 негров. В основном их сжигали живыми, и, по свидетельству Марка Твена, белые американцы очень беспокоились, а вдруг «негр подохнет слишком быстро»?{236}

В Российской империи вообще-то не было линчеваний; наш дикий отсталый народ еще даже сегодня не сделался таким же цивилизованным, каким был американский народ уже сто пятьдесят лет назад. Но в глазах Европы начала XX века Российская империя и США примерно одинаково находились где-то на периферии цивилизованного мира.

Чтобы отменить рабство негров, США, как и подобает истинному светочу демократии, потребовалась Гражданская война 1861–1865 годов, и во время этой войны страна с населением в 31 миллион человек потеряла только убитыми 623 тысячи. В союзной армии воевало 290 тысяч негров, из них 38 тысяч погибли. После этой войны Конгресс издал ряд законов в защиту прав негров. Закон 1870 года объявил преступлением лишение негров избирательных и других гражданских прав. Закон 1877 года объявил незаконной дискриминацию негров в гостиницах, театрах, на железных дорогах и во всех общественных местах. Надзирать за этим должны были федеральные чиновники, на юге их называли «саквояжники», потому что приезжали они с пустыми саквояжами, а вот уезжали почему-то с набитыми.

В 1877 году южные демократы за спиной северных демократов сговорились с республиканскими вожаками. Они обещали поддержать кандидата в президенты-республиканца, при условии — войска северных штатов будут уведены с юга. Федеральные войска и все чиновники, контролировавшие исполнение законов, были выведены. И началось…

Под лозунгом «равно, но раздельно» началась неприкрытая травля негров. Для них вводились особые средства транспорта, особые школы и особые скамейки в парках. В 1896 году негр-сапожник Плесси в Нью-Орлеане решил выяснить на опыте, означает ли конституция США равенство людей… Купив билет, он сел в вагон, предназначенный для белых. Его арестовали и судили за нарушение закона. Дело дошло до Верховного суда в Вашингтоне. Верховный суд утвердил расовую дискриминацию. Этим актом Верховный суд узаконил расизм официально.

Итак, с 1896 года сегрегация в США существовала официально! В то самое время, когда американцы посылали комиссии проверить — правда ли русское правительство так плохо обращается с евреями?!

В 1901 году несколько негров из Массачусетса написали письмо президенту Мак-Кинли. Они обвинили правительство в потворстве белым расистам. Мол, власти отлично знают, что происходит, и не имеют ничего против. Негры упоминали погром, происходивший в городе Вильтмингтоне, штате Северная Каролина, где негров убивали, как собак (выражение авторов письма), охотились за ними, как за дичью, а правительство не сделало ничего и только закрывало глаза. «Мы напрасно надеялись на защиту закона», — писали негры из Массачусетса.

«В те же годы американское правительство проповедовало России равенство и справедливость и требовало от русского правительства прекратить дискриминацию против этнических меньшинств. Это, между прочим, очень хорошее свойство для политиков. Чудесное свойство! Превосходное! Видеть сучок в чужом глазу, а в собственном бревна не замечать — это хорошая страховка от чувства вины»{237}.

То — про события 1901 года. А в городе Тулсе погром произошел в 1923 году. Американцу многое говорит, что город этот находится в Оклахоме. Только в 1907 году Оклахома стала полноправным штатом. До этого она была «индейской территорией» — этаким пережитком Дикого Запада.

«Это было то, что в Америке, и не только в Америке, известно под выражением дикий запад.

В 1920 году город Тулса насчитывал около 72 тысяч человек, из которых около десяти процентов были афро-американцы. Они жили обособленной жизнью в отдельной части города, как здесь говорят, за железной дорогой. Благодаря нефти работа находилась всем, кто хотел. Черное население жило сравнительно в достатке. Там были свои отели, пресса, больница и, конечно, свои школы.

Белых более-менее благоустроенная жизнь афро-американцев не вдохновляла, они посматривали на них с опаской и неприязнью. Бульварная пресса подстрекала ку-клукс-кланы, что, мол, вся Тулса скоро может превратиться в маленькую Африку или в негритянский городок. Каждый афро-американец был если не настоящим преступником, то, во всяком случае, потенциальным. Нужно их унять, чтобы они слишком не зажирели, не засиживались. В 1921 году 59 афро-американцев было линчевано в окрестностях Тулсы. Обычным поводом для линчевания было состряпанное обвинение, как правило, без расследования, что некий афро-американец хотел изнасиловать белую девушку. После Первой мировой войны, в которой участвовало много афро-американцев, некоторые участники войны вздумали было протестовать. Но это еще больше ожесточило ку-клукс-клан.

По такому же поводу был и погром в Тулсе в 1921 году. Некий афро-американец, молодой человек Ричард Роуланд, должен был спуститься на лифте. Девушка, обслуживающая лифт, увидя черного, нажала на спуск прежде, чем он вошел в лифт. Он заторопился и упал ей под ноги»{238}.

На вопли девицы сбежалась толпа. Тут же сделан был вывод, что негр пытался напасть на девушку. Толпа не разбиралась, что вообще произошло. Зеваки «точно знали», что собирался сделать молодой человек, и собиралась его линчевать. Полиция тоже не вникала в детали, но и полицейским было «вся ясно». Они арестовали Ричарда Роуланда и увели его в тюрьму. «Пресса подняла вой, что, дескать, время унять негров, что они якобы обнаглели, забыли свое место. Журналисты представили девушку 17-летней бедной сиротой, которая зарабатывала трудовые гроши на образование. Описали ее страдания, «разорванное платье», царапины на лице. Позже было установлено, что ничего этого не было, что девушка была совсем не девушка, а женщина сомнительного поведения…

Под вечер у здания суда, которое служило и тюрьмой, собралась толпа человек в 500, требуя выдачи черного юноши на расправу. Афро-американское население всполошилось. 25 черных с оружием прибыли к зданию суда»{239}.

Вот, собственно, и весь пусковой механизм начавшегося погрома. Кто первый начал стрелять и кто первый пустил в дело нож, выясняют до сих пор, и есть очень разные версии. Все эти версии выдвигаются в очень большой зависимости от цвета кожи и убеждений исследователя. Во всяком случае, началась драка с применением дубинок и холодного оружия, раздались револьверные выстрелы. Черных было меньше, порядка 75 человек против 2 тысяч белых, они отступали внутрь черного квартала.