Александр Дугин - Русская война
Складывается впечатление, что Путин и его ближайшее окружение интеллектуально, исторически, идеологически не готовы к полноценному ведению сетевой войны. Субъективно, морально, этически, по совести – Путин за суверенитет. Он и есть гарант суверенитета. Но отстаивать суверенитет и продолжать оставаться гарантом суверенитета в новых условиях, которые становятся все более и более сложными для России, в условиях эскалации сетевых войн, Путину будет все труднее и труднее. Пока не видно каких-то признаков того, что власть всерьез озабочена эффективным ведением сетевой войны. Многие и не подозревают, что это такое. Термин «сетевая война» сегодня звучит как нечто экстравагантное.
Если мы не мыслим в категориях «сетевой войны», значит, мы просто живем в неадекватном смысловом пространстве, не понимаем, что происходит и будет происходить с нами, не понимаем, какие вызовы и угрозы существуют в отношении преемственности курса, в отношении России и Путина.
Геополитика выше, чем идеология
Геополитика выше, чем идеология, и даже полностью переняв у наших геополитических врагов их политическую и ценностную систему (демократию, либерализм, рынок и т. д.), геополитического напряжения мы не снимем, оно никуда не исчезнет. 20 лет ушло на то, чтобы геополитическая методология, растиражированная в 1995 году в книге «Основы геополитики»[49] (но сформулированная и обнародованная еще раньше – в конце 80-х, до распада СССР), стала общим местом. Сегодня то же самое утверждает любая новостная программа центральных российских каналов. Но на то, чтобы это доказать, ушло почти 20 лет борьбы – за тезис о том, что геополитическое противостояние России и Запада не снимается при изменении идеологической модели. Но сегодня также приходится доказывать, что против нас ведется сетевая война, и это надо осознать.
Многие спрашивают, что такое сетевая война и откуда следует, что она против нас ведется? Это значит, что еще некоторое время уйдет на доказательство ее наличия, того, что она ведется против нас в данный момент. Страшно смотреть на то, как медленно соображает наша власть и наше общество. Нужно время для того, чтобы убедить с приведенными фактами, цифрами, графиками, данными, конгрессами, что эта сетевая война есть, и она ведется против нас. Ведется на уничтожение страны, на уничтожение суверенитета. И только поняв, признав и осознав это, можно будет говорить о том, как ее эффективнее вести с нашей стороны.
Существует сетевой миф о том, что война якобы ведется между Америкой и исламским фундаментализмом. И, увы, этот миф имеет подтверждение: мы сетевой войны не ведем. Ее ведут против нас, а мы об этом и не подозреваем. Мы еще не стали субъектом ведения этой сетевой войны. Мы ее объект, жертвенное животное, которое готовят на закланье. Животное тоже чувствует приближение своего конца, оно мычит, отбивается, не хочет идти на убой, так как у него есть предчувствие смерти. У нас тоже есть предчувствие того, что нам что-то угрожает. Но между интуицией барана и волей к суверенности свободного и разумного мыслящего существа есть огромная разница.
Сам миф о том, что есть только Запад, который борется с международным терроризмом, и что надо быть на стороне Запада в этой борьбе, является одной из форм эффективного ведения сетевых войн. Даже одна эта идея уже может быть элементом подрывной стратегии – настолько тонкие вещи определяют сетевую войну. Надо понять: если мы хотим выжить, сохранить свой суверенитет, нам необходимо осознанно включиться в эту сетевую войну – против США и их мировых сетей – внешних и внутренних, необходимо уже сейчас начать вести ее самым активным образом. Не только обороняться, но и наступать. Мы должны усвоить правила ее ведения, выяснить, какие инструменты она использует. Пока что мы отвечаем чаще всего интуитивно. К нам заводят различные шпионские фонды, НПО, экспертные сети, такие фонды, как «Евразия» и «Новая Евразия», финансируемые ЦРУ, нам подбрасывают «говорящие камни», засылают Касьяновых и Каспаровых, – но с этим мы как-то справляемся – интуитивно подражая противнику, в ответ мы пытаемся создать свои НПО. Может быть, это и правильно, но наши НПО явно – судя по тому, как распределяется поддержка среди них, кому выдаются гранты, какие задачи им ставят, – являются, увы, просто формой «освоения бюджетов».
Мы имитируем деятельность врага. Это будто компьютер, искусно вытесанный из камня или из дерева, поделка русского гениального Левши XXI века. Но дело в том, что смысл компьютера не в его внешней форме, а в том, как он устроен. Мы же лишь подражаем, создаем идеальные каменные формы компьютера, может, даже красивей, чем у Запада, но только внутри них камень или дерево. Увы, именно так мы реагируем на ведение против нас сетевой войны. Эта реакция является в лучшем случае пародийной, либо ее вообще нет.
Власти необходимо совершить колоссальное интеллектуальное усилие, поскольку сетевые войны, их практика, их стратегия, их тактика, их методология основаны на серьезном философском понимании процессов, протекающих в современном мире. Мы же категорически не понимаем ни своего собственного общества, ни зарубежного. Власть не понимает, интеллигенция не понимает, элита не понимает. Мы живем обрывочными, фрагментарными, совершенно хаотическими представлениями. И в таких условиях нами очень легко манипулировать.
В итоге основная угроза на сегодня заключается в том, что мы не ведем сетевой войны, у нас нет своей позиции даже по ближнему зарубежью. Нет позиции по Украине, по Грузии, Молдове, Азербайджану. Мы только радуемся, когда «оранжевые» вдруг переругались, или злорадствуем, что американцы меняют Саакашвили на Окруашвили, еще более антироссийского, не понимаем, как относиться к Иванишвили, выдавая желаемое за действительное и успокаивая себя, что он не против России. Мы радостно освещаем внутренние проблемы Грузии, хотя сами палец о палец не ударили для того, чтобы предложить по-настоящему серьезную – пророссийскую, евразийскую альтернативу грузинской политике. Мы можем только наслаждаться промахами и провалами наших противников. Мы смутно осознаем, что уже хорошо: Америка – наш противник. Это не само собой получилось: в этом есть и результат многолетней работы в области геополитики, которая в итоге стала общепринятой дисциплиной. Здесь сказалась и оборонная ментальность силовиков, у которых с советских времен сохранилась смутная идея о том, что Родину надо защищать, а не продавать. Но это постепенно теряется. Потом приходят новые поколения, которые только совсем недавно смутно начали осознавать, что Америка – наш противник, но и это уже хорошо. Однако поколение силовиков, которые уже воспитаны на Чубайсе, Гайдаре, тотальной коррупции, – это очень опасное поколение, с отсутствием советских традиций. Но ни инструментария, ни опыта эффективного противодействия опасным и очень эффективным сетевым стратегиям США у нас нет и близко.
Можно точно описать, что надо делать в области сетевой стратегии, в сетевой войне; способы ведения такой войны разработаны «Центром Геополитических Экспертиз» и «Евразийским Движением». Кое-что на собственный страх и риск воплощается в жизнь. Рвутся и перекодируются вражеские сети, осуществляются вылазки евразийских НПО на постсоветское пространство, инфильтруется антиглобализм и антиамериканские структуры в Европе, Азии и странах третьего мира. Но все это должно быть по-настоящему востребовано властью.
Путин опутан сетями
Сети проникли в российскую власть с 90-х годов. И если прямых сторонников десуверенизации России – Волошина, Касьянова, Ходорковского, СПС – оттуда постепенно устранили, а те, которые остались, не играют большой политической роли, то атлантистские сети все равно остались рядом с властью. Большое количество подобных людей сейчас находится в Общественной палате. Может быть, они ничего и не решают, и таким образом их власть хочет перекодировать, но это опасно. От своих агентов в среде диссидентуры кураторы из КГБ СССР настолько заразились западными мифами, что провалили страну и режим, которым присягали на верность, и это тоже сетевые технологии. Общественная палата состоит процентов на 50 из таких «дипломированных агентов» влияния, ветеранов десуверенизации России, хотя место им на помойке или в застенках.
В 90-е годы американские стратеги ловко и тонко проникли в структуры силовиков, создав там очаги влияния. И даже за патриотическим настроем некоторых силовых группировок в окружении Путина легко угадываются те же самые инструменты, те же самые нити, те же самые сети. Казалось бы, одни – сторонники либерализма, откровенные западники, и с ними все понятно, но другие-то – наоборот, националисты, патриоты, противники Запада. Но вот только манипулируют ими одни и те же операторы из Вашингтона. Силовикам, в отличие от либералов и правозащитников, никто напрямую не говорит: «Давайте десуверенизируем Россию». Это говорит только Каспаров или гламурный, выживший из ума Немцов. С силовиками же все тоньше. Ими манипулируют через национализм: неявно, потакая провокациям в духе «Русского марша», чем силовики также подыгрывают Западу, который прекрасно понимает, что русский национализм является таким же эффективным сетевым оружием в развале России, как и национализм малых этносов, – только еще более действенным и разрушительным.
