Валентин Зорин - Мистеры миллиарды
Но как далек его реальный облик от того ангелочка, которому сейчас буржуазные историки и публицисты старательно пририсовывают крылышки за спиной и нимб над головой.
Джон Кеннеди был не только политиком, но и политиканом — без этого ни один буржуазной деятель в сегодняшней Америке карьеры не сделает, — не чуравшимся методов, которые даже видавшая виды американская печать называет сомнительными. «В начале своей карьеры, — пишет его биограф, — Джон Кеннеди большое место отводил оказанию услуг влиятельным лицам в его избирательных округах. Молодой сенатор хорошо знал, что американских законодателей оценивают, в большой мере исходя из их усердия в оказании бесчисленных мелких одолжений влиятельным лицам, нежели в связи с их ролью в законодательной деятельности». Пусть вдумается читатель в это: «мелких одолжений влиятельным людям», — представит, что кроется за этими словами, какое реальное содержание вкладывает в них автор в общем-то панегирика во славу Кеннеди, и мы увидим, как рассеивается нимб, как почти что вознесенный на небо образ опускается на землю, причем не обязательно чистую.
Но, быть может, так было действительно только «в начале карьеры» — уж очень хотелось выйти в люди, — а потом все стало стерильно и без «мелких одолжений»? Вот как описывала его деятельность, стремясь подчеркнуть энергичность кандидата, одна из американских газет, поддерживавшая Кеннеди накануне выборов 1960 года: «В течение трех последних лет он объездил всю страну. Не было ни одного штата, где бы он не произнес речи, не поулыбался бы избирательницам, не поцеловал сотни-другой младенцев. Нет ни одного человека, имеющего хотя бы самый незначительный политический вес в организациях демократической партии штатов, с которым Кеннеди не завел бы близкого знакомства, не пригласил бы пообедать».
Нет, положительно политический херувим, целуя младенцев сотнями и досконально зная, с кем следует поручкаться, а кого и за стол усадить, одно-другое пообещать-посулить, продемонстрировал, что ему досконально известно, где в Америке что лежит и что такое политическое пройдошество.
Или возьмем то, каким образом в политических кампаниях Джона Кеннеди использовался, всячески раздувался и безмерно превозносился факт участия его в войне. При этом делалось сие отнюдь не за спиной самого Кеннеди.
...На письменном столе его кабинета в Белом доме я обратил внимание на не вполне обычный предмет, контрастировавший строгому порядку, царившему здесь. То был кокосовый орех средних размеров, изящно оправленный в серебро. Заметив внимательный взгляд посетителя, Джон Кеннеди с видимым удовольствием поднимался с кресла-качалки и показывал собеседнику этот сувенир. На нем можно было разглядеть потемневшую от времени нацарапанную ножом надпись: «Туземцы знают место. Одиннадцать в живых. Кеннеди». Встретив недоуменный взгляд, президент с готовностью рассказывал, очевидно, далеко не в первый раз историю сувенира.
— Дело происходило в начале августа 1943 года. Я командовал торпедным катером РТ-109, входившим в отряд, действовавший в юго-восточной части Тихого океана и базировавшийся на острове Гуадалканал. — Дальше следовала история того, как катер, протараненный японским эсминцем, пошел ко дну. Оставшиеся в живых члены команды стали вплавь добираться до видневшегося вдали островка. После многочасового пребывания в воде обессилевшие и измученные моряки выползли на берег крохотного островка. Лейтенант Кеннеди помог выкарабкаться на берег сильно обожженному при гибели катера судовому механику. В течение нескольких дней одиннадцать моряков тщетно вглядывались в океанский простор, надеясь на помощь товарищей. Питались они кокосовыми орехами с нескольких пальм, росших на острове. Однако коллеги попавших в беду моряков не торопились прийти на помощь, полагая, очевидно, что их товарищей нет в живых. Через несколько дней на остров случайно высадилось несколько местных жителей, приплывших на пироге. Вот тогда-то лейтенант Кеннеди и воспользовался кокосовым орехом, на котором выцарапал свое послание командованию отряда морских охотников. Туземцы доставили орех по назначению, и вскоре потерпевшие были подобраны на борт присланного за ними катера.
Вот эта-то история и обросла огромной литературой безмерно рекламного свойства. На американской политической бирже котируются товары и куда менее ценные, чем боевые эпизоды из жизни политических деятелей. Так что нетрудно представить себе, до каких размеров была раздута реальная история с гибелью РТ-109 в годы, когда Джон Кеннеди поднимался по лестнице своей политической карьеры. Читателя американских газет и журналов усиленно потчевали россказнями вполне в стиле небезызвестного Кузьмы Крючкова, насаживавшего на свою пику целые полки вражеских солдат.
В действительности дело обстояло значительно прозаичнее, не столь геройски и романтически, как это преподносится американскому читателю, хотя, безусловно, оказавшись в трудной ситуации, 24-летний Кеннеди проявил достаточное присутствие духа и вполне определенную стойкость характера.
Однако особых подвигов в боях с японскими кораблями Кеннеди и его катер не совершали. Да и боев-то, собственно говоря, почти не было. В течение нескольких месяцев — с апреля по август 1943 года — торпедный катер — 25-метровое деревянное суденышко, вооруженное четырьмя торпедными аппаратами и несколькими зенитными пулеметами, — нес патрульную службу на тихоокеанском театре военных действий.
Столкновений с боевыми кораблями японского флота до того памятного дня 1 августа, когда протараненный японским эсминцем катер пошел ко дну, не было. О рутине патрульной службы катера можно судить по собственноручным записям его командира, занесенным в судовой журнал рукой Кеннеди. Вот взятые на выборку строки из этого журнала за май 1943 года:
«8 мая, 18.20. Вышли в море из Сесапи вместе с РТ-59 для патрулирования района от острова Саво до мыса Эсперанс. Видимость равна нулю.
13 мая, 0.45. Далекие вспышки, вероятно, в районе островов Рассел.
17 мая, 0.40. Видели белый свет в центре острова Саво.
21 мая. Выпустили 10 очередей из пулемета по плавающим бочкам из-под горючего.
23 мая, 5.30. Вышли из района патрулирования, направляясь в Сесапи. 5.40. Видны вспышки от стрельбы зениток; по-видимому, наши. 21.30. Увидели красный огонь на поверхности воды, 30° по курсу, расстояние 4 мили. Обследовали место. Ничего не обнаружили».
Точно такие же записи и в другие месяцы. Ни одного боя, ничего общего с голливудскими россказнями американской пропаганды. Первому бою с японскими кораблями суждено было быть и последним. Видный советский исследователь профессор Н. Н. Яковлев на основе тщательного изучения американских источников рисует следующую картину этого боя. 15 торпедных катеров американского флота, включая РТ-109, получили в тот день задание перехватить группу японских кораблей. Поздно вечером катера заняли боевые позиции и на приглушенных моторах попарно патрулировали пролив. Вскоре один из катеров, имевший радар, обнаружил противника. Полагая, что это были самоходные баржи, катер ринулся в атаку и оказался под огнем четырех японских эсминцев. Выпустив весь запас торпед, каждая из которых прошла мимо цели, командир катера, не сообщив ничего остальным кораблям, удалился с поля боя.
Лейтенант Кеннеди, видевший вдалеке вспышки разрывов, но не получив по радио никаких сообщений, продолжал патрулирование. Внезапно прямо перед носом своего суденышка он увидел приближающийся темный силуэт большого корабля. Это был эсминец японского императорского флота «Амагири». Расстояние между кораблями сокращалось так быстро, что, пока команда торпедного катера сообразила, что происходит, открывать огонь было уже поздно. Корабль попал в мертвую зону.
Дальнейшее произошло мгновенно. Кеннеди скомандовал полный ход и приказал дать боевую тревогу. «Она давно уже объявлена», — последовал ответ торпедиста с правого борта. Пока лейтенант вращал штурвал, пытаясь развернуть катер для торпедирования, тень эсминца, шедшего на таран, надвинулась вплотную. Раздался страшный удар, вырвавший штурвал из рук Кеннеди. Он отлетел на несколько метров, ударившись спиной о металлический поручень. Очнулся уже в воде. Разрезанное пополам судно пошло ко дну. Вдали виднелись силуэты уходящих с поля боя остальных катеров. Впоследствии их командиры объясняли это тем, что решили, будто вся команда РТ-109 погибла. Остальное уже известно.
Все это в общем-то не выходит за пределы во время войны обычного. Если и есть здесь что-либо необычное, то это тот дух захватывающий миф, который был сооружен искусной пропагандистской рукой.
Столкновение с японским эсминцем оставило по себе не только физическую память — серьезную травму позвоночника, сделавшую необходимыми в последующие годы две серьезные операции. Прошедшая рядом смерть, гибель не сумевших выбраться из-под обломков тонувшего катера, равнодушие и трусость удравших с поля боя и бросивших на произвол судьбы экипаж тонущего катера оставили глубокий и неизгладимый след в душе у Кеннеди.
