Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью - Питер Померанцев
И здесь она столкнулась с главным парадоксом сирийской бойни. Во всех других исторических примерах преступлений против человечества, которые ей удалось изучить, всегда возникало подобие оправдания – якобы мир не знал о происходившем. Холокост? Мы не знали (или притворялись, что не знали). Жестокое убийство боснийских мусульман сербами в Сребренице? Это произошло так неожиданно, что никто не успел среагировать. Геноцид в Руанде? Политики заявляли, что не знали масштабов происходившего. А что теперь? Теперь все всегда обо всем знают. Есть масса видеоматериалов, фотографий и свидетельских показаний, данных научного анализа, SMS, терабайты свидетельств и примеров военных преступлений, распространяемые в режиме реального времени в социальных сетях с открытым для всех доступом. Однако реакция оказывается обратно пропорциональна количеству свидетельств.
Но если все знают обо всем и ничего не делают, ничего не чувствуют, если правда о произошедшем не всегда замыкается на том, что Мэри Ана называет «душой истории», к чему это может привести? К тому, что можно совершать массовые убийства и никто не почешется? Неужели на нашей планете возникли «черные дыры», где не работают никакие законы?
Посмотрите вокруг: эти черные дыры появляются буквально повсюду. «Возможно, за это должен нести ответственность весь мир, потому что мир – опасное место», – заявил президент США в конце 2018 года в ответ на многочисленные свидетельства того, что его союзник, наследный принц Саудовской Аравии, приказал убить журналиста на территории консульства страны в Турции. Эта фраза президента четко выражает позицию, согласно которой никакой объем доказательств не повлечет за собой ответственность [119]. Когда мы видим, как на Ближнем Востоке гибнут мирные жители (из-за действий Саудовской Аравии, США, Ирака, Израиля или Ирана) [120], [121], как социальные сети подпитывают этнические чистки и жестокие расправы в Бирме и на Шри-Ланке [122], как организуется подстрекательская деятельность – в режиме онлайн, со всемирными доступом, – нам сложно не заметить, как худшие страхи Мэри Аны становятся явью. Сначала свою роль играет дезинформация, а затем мы находим себе оправдание для того, чтобы соскочить с крючка: «Мы бездействовали, потому что боты запудрили нам мозги».
Тем временем 22 терабайта видео, снятого «Белыми касками», до сих пор хранятся в надежных местах по всей Европе. К ним можно добавить еще 60 терабайт видео, твитов и публикаций в фейсбуке, сделанных Сирийским архивом: 80 000 документов и свыше 3 000 заявлений свидетелей. Все эти материалы были собраны Комиссией по международному правосудию и ответственности, которой удалось установить причастность к преступлениям сирийских чиновников высшего уровня [123].
На данный момент это один из самых больших архивов, связанных с пытками, массовыми убийствами и военными преступлениями. И эти материалы ждут часа, когда факты вновь обретут смысл.
«Извините, а вы англичанин?»
«Кем ты себя ощущаешь – англичанином или русским?»
Эти вопросы преследовали меня все детство. Их постоянно задавали родители моих школьных друзей по дороге из Лондона в загородные дома, вечно наполненные троюродными братьями и сестрами, бесконечными дядями и двоюродными тетями. Эта укорененность была так не похожа на кочевую жизнь нашей семьи. Во время долгих поездок на задних сиденьях чужих машин я часто ошеломленно смотрел на границы между полями. Изгороди делили землю причудливым, но каким-то очевидно логичным образом; даже поля, казалось, были вовлечены в некий мудреный секретный разговор, вмешиваться в который было бы неучтиво. Англичане настолько точно делятся по социальным классам, акценту, школам, почтовым индексам, графствам, партиям и любви к спортивным командам, что для иммигранта вроде меня было крайне сложно найти среди них свое место.
Одно из первых правил, которое я усвоил как ребенок иммигрантов, заключалось в том, что мне не следовало во что бы то ни стало рваться в англичане. Возможно, в Штатах все по-другому, но пытаться наскоро заделаться англичанином – это было бы так… не по-английски.
«Вы так хорошо говорите на нашем языке, я бы никогда не подумал, что вы русский», – часто говорили мне, и я тут же чувствовал, будто пытался кого-то обмануть своим английским (может быть, думал я, мне нужно имитировать русский акцент?).
Проблема усугублялась тем, что я не мог просто ответить «я русский». Для начала, я родился в Украине, но в русскоговорящей семье. И кем это делало меня – советским? Россия, Украина, весь СССР были всего лишь огромными пятнами на карте, забрызганной кофе и вином, висевшей у нас на кухне; я никогда там не был и представлял себе эти места только по описаниям в книгах. Может быть, мне стоило считать своей родиной именно книги?
Моя идентичность могла слиться с Англией только одним путем – через массмедиа, телевидение и радио, которые синхронизировали мое внимание и чувства с нацией. Это был на удивление тонкий процесс – так, в 1980-е годы рассказы Игоря были переведены и транслировались на радио BBC. Одним из них был «Читая Фолкнера», и, когда его читал английский актер, мне казалось, что Черновцы находятся где-то в районе Саффолка:
Я лучше попробую еще раз, снова о Черновцах.
Мое зеленое, виноградное, тминное детство под сенью дедушек (позднее разобрался: дедушка – один, все остальные – его братья); не помню в раннем детстве зим; оглядываюсь и вижу: вечный июль, воздух, струящийся из набухших яблок, щекочущий до головокружения…
В 1987 году Игорь перешел из Всемирной службы BBC в лондонское бюро американского «Голоса», транслировавшего свои передачи на страны коммунистического блока. «Радио Свободная Европа» (Radio Free Europe, RFЕ) было создано в 1949 году американскими стратегами, по их словам, как «гражданская авантюра в области психологической войны» [124]. Главная цель проекта состояла в том, чтобы помогать изгнанникам стран, попавших в сферу влияния СССР, выразить иные политические взгляды на то, что происходит у них на родине. В 1953 году появилось «Радио Свобода», вещавшее на сам СССР. В отличие от BBC, где весь исходящий контент контролировали британские редакторы, на «Свободе» изгнанники имели намного больше возможностей для маневра. Первый вариант «эксперимента» закончился в 1956 году довольно плачевно, когда во время венгерского восстания против советской
