Русская доля - Сергей Львович Григоров
Гладко было на бумаге да забыли про овраги. Применительно к государству основная его функция должна вроде бы сводиться к обеспечению потребностей своих граждан – ведь именно они это государство создали, им оно и подотчетно. Но из этих же граждан государство состоит… получается, что выполнять свою главную функцию оно будет за их счет?
У любого государства наличествуют три непременных признака, три атрибута.
Во-первых, особая система органов и учреждений, осуществляющих властные функции, – так называемая система государственной власти. Довольно сложная конструкция, допускающая множество модификаций и соединений несоединимого. Для современной России в нее включают: президента с его администрацией, многочисленные законодательные учреждения начиная с Думы, федеральные и местные министерства и приравненные к ним ведомства, прокуратуры всех уровней, различные подразделения министерства внутренних дел, губернаторов и мэров с их аппаратами советников и исполнительных сотрудников, всех военных и гражданских служащих силовых структур, работников тюрем, судов и таможен, загсов и пожарных служб… извините, для нормального человека дать полный список – непосильный труд. Даже уборщиц туалетов в зданиях центральных министерств и ведомств следует причислить к важным сотрудникам органов государственной власти, так как порядок начисления им пенсий ныне такой же, как для министров. Если вовремя не остановить перечисление, может создаться впечатление, что все окружающие руководят тобой через государственные институты, а ты, умница, пашешь, как карла, кормишь эту уйму руководителей. И что бы ты без них делал?!
Второй атрибут государства – совокупность правовых норм, регламентирующих основы государственного и общественного устройства страны, систему и принципы формирования и деятельности органов государственной власти и управления, избирательную систему, права и обязанности граждан, – так называемое государственное или конституционное право. И, наконец, третий атрибут – это, конечно же, территория: никакое государство не может существовать в уме или в эфирном пространстве.
Вообще говоря, для «полноценного» государства необходимо добавить еще один атрибут – суверенитет, то есть независимость во внешних и верховенство во внутренних делах. Пользуясь удобным случаем, отметим, что привычное выражение «суверенитет и территориальная целостность», ставшее идиомой, избыточно, фактически схоже с «масляным маслом»: поскольку территория – неотъемлемый признак государства, то требование целостности территории равнозначно требованию сохранения суверенитета. Скажем также, что абсолютный, полный суверенитет не более чем абстракция. Во все времена все страны жили с оглядкой на соседей. А в современных условиях, с появлением процесса глобализации большинство субъектов международного права добровольно или принудительно отказывается от значительной, зачастую, части суверенитета.
Так вот, непредвзятый анализ внутренней жизни русского государства позволяет утверждать, что и до Ярослава, и после него Киевская Русь обладала всеми государственными атрибутами как целостность. Увеличивалась ли уменьшалась территория, подвластная какому-то одному центру, вокруг одного князя, многих ли строились органы власти – ничего принципиально не менялось.
Приближенная к современности модель происходящего в те времена напрашивается следующей. Представьте себе главу какого-то уездного города, старающегося отодвинуть подальше административные границы своего района. Как он будет действовать? Вначале, конечно, попытается найти юридическое основание увеличения своего «удела», обратится за содействием в вышестоящие инстанции. Затем может начать действовать силой – пошлет подчиненных ему милиционеров передвинуть межи и отогнать представителей соседней администрации. При этом рядовых жителей лаской и деньгами будут убеждать в преимуществе новых границ. Они же, посмеиваясь, будут наблюдать со стороны за перебранкой местных начальничков и выторговывать себе льготы. Примерно такая же картина наблюдалась на Руси до монголо-татарского нашествия, разве что место безропотных милиционеров занимали вооруженные до зубов дружинники да единичные смертоубийства случались – что поделаешь, в ту пору больше полагались не на обман, а на силу.
Классический феод по-европейски – это корпорация, коммерческое предприятие. Бизнес, одним словом. Отношения между гражданами регулируются письменными договорами. Оговариваются все представимые воображению случаи, особо – порядок раздела добычи и оказания посильной помощи в форс-мажорных обстоятельствах. Браку на небесах предшествует брачный контракт. Разве на этом держалось наше государство? Вокруг чего строились его атрибуты? Для тех, кто осилил «Характер», правильный ответ на поверхности: да на личностном статусе правителя, на чем еще-то?!
Князь на Руси – изначально не наследственный титул, а характеристика занимаемого общественного положения. Вспомните: жених на свадьбе, как и любая другая ключевая фигура на каждом народном празднестве, всегда именовался князем.
Первые Рюриковичи, несомненно, были выдающимися личностями, и основная масса русских людей, занимающих высокое общественное положение, добровольно потянулась к ним. Древнерусское государство сложилось как союз равных, как ильиновская большая семья с зачаточной сакральностью. Насилие и обман, непременные попутчики любой общественной власти, присутствовали, но не играли определяющей роли.
Перелистайте наши былины. Вот Владимир Красно Солнышко. Народный фольклор беспощаден: личной силой и молодецкой удалью князь явно не блещет, трусоват, гневлив и падок на лесть, разумом-проницательностью не выделяется. Любимое и чуть ли не единственное занятие – бесконечные пиры. Да разве можно в ходе постоянной попойки править огромным государством?
Оказывается, можно. Владимир Святославович всегда трезв и готов поговорить по душам. В непринужденной, дружеской обстановке завязываются личные взаимоотношения и даются взаимообязательства, что потверже любого письменного договора. Былины подчеркивают, что слово купца – кремень, но слово князя еще крепче. Во все уголки страны выезжают княжеские порученцы, знающие не по скупому предписанию, что и как надлежит им делать, а почерпнувшие из общения с самим князем его видение возникших проблем. И посылает Владимир только тех людей, в деловых качествах которых уверен. Тех, которые мыслят подобно или единообразно ему.
Сила и смелость – не главное для личностного статуса. У богатырей, собравшихся вокруг князя, силы предостаточно. Важно направить ее в правильное русло, чтоб боролись они не друг с другом, а с общим врагом, для блага всего народа. Чтоб мелкие недоразумения в миру были улажены, чтоб был лад на земле. И как бы ни был закручен сюжет, былинные истории заканчиваются на оптимистической ноте: князь разобрался по существу и вынес единственно правильное решение. Он верховный моральный авторитет. Сам живет по законам предков, опирается на народную мудрость. Справедливость при нем всегда торжествует. А что еще надо-то?
Личностный статус как стержень государственности – насколько эффективным и универсальным может быть этот механизм? Вождя, как было сказано в «Характере», выбирают в первичных общественных группах, в ходе непосредственного, личного общения, а затем эта весть сама собой разносится повсюду. Ну а если расстояния между городами и селами очень велики? А если бок о бок живут разные народы, с сильно отличающимися национальными характерами? В наше время, при мощных средствах массовой информации, панегирики какому-то конкретному человеку можно донести
