Газета Завтра Газета - Газета Завтра 976 (33 2012)
Мы простили всё и всем, мы не простили только тебя.
Тебя ненавидели и "западные демократии", и "западные автократии", и эти самые финансовые круги, и ненавидят до сих пор, потому что помнят с кем имели когда-то дело.
Они имели дело с чем-то по всем показателям противоположным нам. Ты — иная точка отсчёта. Ты другой полюс. Ты носитель программы, которую никогда не вместит наше местечковое сознание.
Ты стоял во главе страны, победившей в самой страшной войне за всю историю человечества.
Ненависть к тебе соразмерна только твоим делам.
Ненавидят тех, кто делает. К тем, кто ничего не делает, нет никаких претензий. Что делали главы Франции или Норвегии, или, скажем, Польши, когда началась та война, напомнить?
Они не отдавали приказ "Ни шагу назад!". Они не вводили заградотряды, чтобы "спасти свою власть" (именно так мы, альтруисты и бессеребренники, любим говорить о тебе). Они не бросали полки и дивизии под пули и снаряды, не заливали кровью поля во имя малой высотки. Они не заставляли работать подростков на военных заводах, они не вводили зверские санкции за опоздание на работу. Нет! Миллионы их граждан всего лишь, спокойно и ответственно, трудились на гитлеровскую Германию. Какие к ним могут быть претензии? Претензии всего мира обращены к тебе.
При тебе были заложены основы покорения космоса — если б ты прожил чуть дольше, космический полёт случился бы при тебе — и это было бы совсем невыносимо. Представляешь? — царь, усатый цезарь, перекроивший весь мир и выпустивший человека, как птенца, за пределы планеты — из своей вечно дымящей трубки!
О, если б ты прожил ещё полвека — никто б не разменял великую космическую одиссею на ай-поды и компьютерные игры.
Да, к тому же, при тебе создали атомную бомбу — что спасло мир от ядерной войны, а русские города от американских ядерных ударов, когда вместо Питера была бы тёплая и фосфорицирующая Хиросима, а вместо Киева — облачное и мирное Нагасаки. И это было бы торжеством демократии, столь дорогой нам.
Ты сделал Россию тем, чем она не была никогда — самой сильной страной на земном шаре. Ни одна империя за всю историю человечества никогда не была сильна так, как Россия при тебе.
Кому всё это может понравиться?
Мы очень стараемся и никак не сумеем растратить и пустить по ветру твое наследство, твоё имя, заменить светлую память о твоих великих свершениях — чёрной памятью о твоих, да, реальных, и, да, чудовищных преступлениях.
Мы всем обязаны тебе. Будь ты проклят.
Российская либеральная общественность
СТЕСНЯТЬСЯ СВОИХ ОТЦОВ
Реакция на моё письмо многословная, обиженная, часто вздорная.
Дмитрий Быков любопытно и во многом точно пишет о мотивациях написания моего письма, но по существу письма — совсем не точно и не всегда любопытно. Быть уверенным в том, что единственной и главной целью Сталина было построение концлагеря от Бреста до Магадана столь же глупо, как быть уверенным в его доброте и человеколюбии.
Вполне возможно привести список — причём, огромный список! — предприятий, полигонов, заводов, пароходов и ледоходов, реально созданных при Сталине и реально распроданных и распиленных определёнными людьми, чьи имена известны.
Что ж в этом глупого-то, Дмитрий Львович? Я говорю очевидные вещи, разве нет? Или у нас с какого-то часа очевидные вещи стало произносить моветон? И когда пробил сей час?
Сталинская Россия — многоуровневая и сложнейшая система, оправдывать её сложно, но и упрощать незачем.
Вероника Долина приятно поражена предложением своих добрых друзей воздействовать на меня физически: вот бы кто-нибудь дал мне в лицо, радуется поэтесса, чья книжка "Фарфор" стоит сейчас ровно напротив меня — на поэтической полке возле моего стола. И останется там.
Поэтесса утверждает, что я нарушил главную линию раздела меж людьми и зверьми — и прощения после этого быть не может.
Вот ведь как: живёшь в родной стране, имеешь некоторое мнение по касающимся любого русского человека вопросам, а именно эпохи самой страшной мировой войны, — и рискуешь нарушить линию раздела, которую кто-то уже установил. Кто? А почему вы никого не спросили?
Почему мне, как в стихах Есенина сказано, порой кажется, что "в своей стране я словно иностранец"; да и один я так себя чувствую. Может быть, ваша линия раздела проходит поперёк коллективной национальной памяти?
Мне в течение нескольких дней написали благодарные письма и позвонили десятки людей, чьи имена являются цветом современной российской культуры — писатели, режиссёры, актёры, публицисты. "Спасибо за письмо", — сказали. Мне было тепло от их помощи. Я просил их не вмешиваться в этот развесистый скандал, но, положа руку на сердце, признаюсь, что многие из них и не очень хотели бы заявить о своих чувствах во всеуслышание.
Все боятся быть обвинёнными в ксенофобии. А вот в русофобии никто.
Вы понимаете, что вы делаете, самые ретивые оппоненты мои? Вы буквально запугали людей — в своей стране им страшно сказать то, что они думают.
Но всегда нужно помнить, что если заткнуть рот умеющим говорить и слушать — им на смену придут люди, которые не умеют ни того, ни другого.
Дмитрий Ольшанский написав в одной фразе, что я не прав, приводит в качестве доказательства список части расстрелянных в 1938 году. Последние фамилии в списке — Ольшанский и Прилепин — Егор Николаевич, из села Каликино Липецкой области, родственник моего деда.
Мить, я понимаю о чём ты, и мне ужасно даже видеть эти фамилии, где после каждой приписано "расстрелян такого-то числа". Я просто никак не возьму в толк, это ты писал не так давно замечательную статью о Троцком, рассматривая его не без некоторой, прямо скажем, симпатии? Или текст о Троцком написал один Ольшанский, а на моё письмо по поводу Сталина ответил какой-то другой человек? Или мне тоже по поводу Троцкого прислать тебе свой список?
Или, быть может, мы будем любой разговор на историческую тему подменять такими списками — подобрать их, при желании, можно на любую, даже вполне вегетарианскую, эпоху.
И уж тем более странно представить в подобном положении Пушкина, воспевшего Петра, истребившего людей в России больше — это не отрицают даже либеральные историки — чем Сталин.
Мы б в подобной ситуации окружили Александра Сергеевича и спросили: ну, что, папуас, не жалко тебе русских людей? Россию, говоришь, поднял на дыбы? Сейчас мы тебе прочтём поимённо, кого ещё он поднял на дыбе, приготовься не спать три недели и слушать.
Группа студентов еврейского университета также отвечает мне письмом, приводя в качестве доказательства непонятно чего, любимого мной Исаака Левитана, прожившего жизнь, по их верному замечанию, в бедности. Ребята, ваши преподаватели дали вам почитать моё письмо, прежде чем предложили написать ответ на него?
Кинорежиссёр Бардин пишет вообще чёрт знает что, разговаривая не со мной и не по поводу моего письма, а по поводу чего-то своего и глубоко личного.
Ещё один доброхот призывает всех приличных людей объявить мне повсеместный бойкот: не допускать меня в светское общество, гнать с порога, поставить печать на лоб, чтоб все видели, с кем имеют дело. Ну, это старая школа: "ату его, ату!" Этому нас учить не надо.
Некоторые уже прислушались к пожеланию. Посмотрим, что дальше будет.
Андрей Колесников, написавший по делу, всерьёз и хотя бы сделавший попытку оппонировать мне, а не выдумывать за оппонента, впроброс замечает в своём ответе мне, что в русском народе живёт страсть к погрому.
Отчего эти слова так легко слетают с ваших уст, друзья мои? — думаю я.
Представим себе безумца и подлеца, который напишет, что в еврейском народе тайно живёт Френкель, был такой создатель концлагерей в сталинские времена. Какая реакция будет на эти слова? Верно: автора такого допущения смешают с грязью, и поделом.
Но отчего ж можно сказать о русском человеке, походя, на бегу, всё что заблагорассудится — и это ничего: утрутся, проглотят, никуда не денутся.
По крайней мере, я до сих пор не читал открытых писем русского студенчества к журналистам или телеведущим с требованием перестать подозревать их в погромных намерениях. Также не видел и посланий в поддержку непрестанно охаиваемой с недавнего времени православной церкви, высказаться касательно которой имеют право все, живущие в России, в том числе и не православные вовсе — у нас же светское государство.
Виктор Шендерович, среди прочих толкователей, увидев в моём тексте признаки вопиющего антисемитизма, ставит диагноз: я болен сифилисом.
Ну, я не такой знаток половой гигиены, как некоторые. Однако вздорная память мне подсказывает, что подобный диагноз кому только не ставили: от Державина, Пушкина, Гоголя и Чехова до Блока, Есенина, Шолохова и Михаила Булгакова. Все вокруг больные, один Шендерович здоров. Я как-то обмолвился, что живи в наши дни Достоевский — Виктор Анатольевич и его рвал бы за штанину. На что Виктор Анатольевич слегка обиделся и отреагировал иронично: ну, да, мол, пока нет Достоевского — отыгрываюсь на Проханове. Отчего ж только на Проханове? Отыгрывались, к примеру, на Валентине Распутине, классике и великом русском писателе, и ничего, не поперхнулись.
