После Тяньаньмэнь. Восхождение Китая - Виджай Гокхале
Во многих отношениях 2005 год должен был стать кульминационным моментом в отношениях Индии и Китая в период после окончания холодной войны. Хотя и после 2005 года отношения продолжали прогрессировать, в течение следующих нескольких лет стало очевидно, что консенсус, изложенный премьер-министрами Индии и Китая в совместном заявлении в апреле 2005 года (во время визита премьера Вэнь Цзябао в Индию), соблюдается китайской стороной только тогда, когда это им выгодно. Позитивные заявления о двусторонней торговле и бизнесе продолжали звучать из Пекина, поскольку их экспорт завоевывал все большую долю индийского рынка. Однако по ряду вопросов, представляющих непосредственный интерес для Индии, включая чистое "исключение" индийско-американской сделки 123 в Группе ядерных поставщиков и вопрос о стремлении Индии к постоянному членству в Совете Безопасности ООН, китайцы занимали двойственную позицию и работали за кулисами, чтобы затормозить прогресс. Что касается кашмирского вопроса, то в середине и конце 1990-х годов был короткий период, когда Китай создал видимость корректировки своей позиции, отказавшись от ссылок на роль Совета Безопасности ООН в решении этого вопроса. Во время Каргильской войны, поскольку Индия представила китайской стороне неопровержимые доказательства активного участия Пакистана, китайцы заняли более нейтральную позицию на публике. Это было частью их усилий по поддержанию ровных отношений с Индией. Это закончилось после событий 11 сентября, и в дальнейшем индийские чувства практически не учитывались. Китайско-пакистанские стратегические отношения продолжали развиваться быстрыми темпами. Более того, китайцы, похоже, пришли к выводу, что улучшение отношений с Индией делает менее проблематичным для них дальнейшее взаимодействие с Пакистаном. Китайцы поставляли им ракеты М-9 и М-11 с ядерным зарядом и ракетные технологии, а также помогали Пакистану в осуществлении его стратегических программ. Даже когда их внимание было привлечено к конкретным случаям китайской помощи пакистанской программе создания ядерного оружия, таким как поставка Китаем кольцевых магнитов двойного назначения в 1995-96 годах, китайцы упорно отрицали это - даже после того, как американцы предъявили им доказательства. Оборонное соглашение, подписанное в 2006 году, было призвано укрепить доверие между двумя крупнейшими в мире постоянными армиями. В 2009 году Китай отказался выдать визу командующему Северной армией Индии, сославшись на то, что он осуществляет юрисдикцию над территориями, на которые они претендуют в Ладакхе, что заставило Индию усомниться в искренности их намерений по реализации даже ограниченных усилий по укреплению доверия. Даже в вопросе сотрудничества по общим рекам, после первоначального согласия на обмен ограниченными данными по рекам Брахмапутра и Сатледж, механизм экспертного уровня застопорился в своих усилиях по расширению усилий на другие общие реки, потому что китайцы передумали. Несмотря на все разговоры Китая о том, что он проявляет чуткость к проблемам Индии, его действия после 2005 года говорят громче слов. Тем временем Индию просили уступать китайским чувствам и повторять политику "одного Китая" в каждом крупном совместном документе. Кроме того, на Индию оказывалось все большее давление, чтобы учесть озабоченность Китая по отношению к Его Святейшеству Далай-ламе. Чрезвычайные меры безопасности, которых Китай смог добиться от Индии во время прохождения Олимпийского огня в 2008 году, включая полную блокировку центра Дели, сердца союзного правительства, в некотором смысле ознаменовали перигей в отношениях, которые теперь рассматривались как односторонние и неравные даже теми, кто хотел улучшения отношений с Китаем.
Откат назад был заметен и в пограничном вопросе. Через несколько месяцев после подписания Соглашения о политических принципах и руководящих параметрах в апреле 2005 года Китай решил по-новому истолковать ключевые положения, особенно статью 7, в которой говорится о "защите должных интересов оседлого населения в приграничных районах". В мае 2007 года министр иностранных дел Китая Ян Цзечи, как сообщается, заявил министру иностранных дел Пранабу Мукерджи, что само по себе наличие населенных пунктов в Аруначал-Прадеш не повлияет на претензии Китая на границу. С этого момента усилия по поиску рамочного урегулирования пограничного вопроса прекратились, и со временем механизм специальных представителей был сведен к ежегодным консультациям по вопросам внешней политики и безопасности вместо серьезной политической инициативы по разрешению давнего спора. Более того, после 2005 года китайские официальные СМИ стали называть Аруначал-Прадеш "Южным Тибетом". В конце 2006 года они сигнализировали о своих намерениях, отказавшись выдать визу индийскому правительственному чиновнику, работавшему в Аруначал-Прадеше. Впоследствии они начали практику выдачи "сшитых" виз - виза не вклеивалась в паспорт, а выдавалась на отдельном листе бумаги, который скреплялся с паспортом, - всем индийским гражданам из Аруначал-Прадеша (а также из Джамму и Кашмира). К концу 2009 года у индийской стороны не осталось сомнений в том, что китайцы сознательно стремятся подчеркнуть разногласия по пограничному вопросу, а не сгладить их. Примерно с этого времени LAC снова начал "жить".
Одним из факторов, подающих большие надежды, стала торговля между Индией и Китаем, которая расцвела после 2000 года. Поначалу обе стороны были довольны валовыми показателями, которые, казалось, росли в геометрической прогрессии в течение десятилетия. Однако темная правда заключалась в том, что и здесь наметился серьезный дисбаланс. В 2000 году объем двусторонней торговли составлял около 3 миллиардов долларов США. К 2012 году объем двусторонней торговли составил 66,47 млрд долларов США, но дефицит торгового баланса приблизился к 30 млрд долларов США. Поначалу индийская сторона также была увлечена китайскими заявлениями об инвестициях в размере 60 миллиардов долларов США, пока не поняла, что подавляющая часть этих инвестиций была связана с экспортом проектов, в которых не было реальных китайских денег, но
