Ирина Дегтярева - Повседневная жизнь российского спецназа
Между группами проводятся соревнования и по эстафетному многоборью, приближенному к бою, если можно так это назвать. Болельщики выстраиваются вдоль соревновательной полосы, кричат, улюлюкают, бьют по земле пустыми пластиковыми бутылками. Азарт невероятный, страсти накалены до предела. Участвуют все — от бойца до командира группы.
Первый боец проходит свой этап, присев на корточки, второй бежит, одетый «по тяжелому», в бронежилете, с автоматом и БК. На полпути он разбирает и собирает автомат и возвращается к старту, поглядывая на зазевавшегося противника. Пыль столбом от ботинок бегущих. Третий участник опять перемещается вприсядку, четвертый тащит на себе условно раненого бойца, пятый ползет по земле и волочет за собой ящик из-под патронов, набитый песком, шестой мчится в противогазе — в бою под пулями очень даже пригодятся все эти навыки. Один за другим бойцы повторяют все эти маневры, командир проползает по пыли, напоминая в камуфляже проворного крокодила.
Победители ходят, задрав носы кверху, побежденные страдают и готовятся к следующим соревнованиям.
Конкурсы устраиваются не только спортивные, но и певческие. Гитара в командировке — вещь необходимая, она, как и в мирной жизни, в туристическом походе в лесу у костерка, сплачивает людей, даже самых разных по характеру.
Целых три часа может продолжаться конкурс. И все без устали поют, вспоминая все новые и новые песни. Бойцы-зрители записывают кассеты на память, фотографируют исполнителей. После голосования и объявления победителя ему вручают в качестве приза что-нибудь из съестных припасов, ведь в боевых условиях и подарить-то особо нечего. Самое лучшее — это коробка сухпая, банка сгущенки.
Набор подарков примерно такой же и на случай дней рождения, которые отмечают в обязательном порядке, даже если вся группа и именинник на спецоперации. Дни рождения — дело святое.
По Ханкалёнку летом все бойцы ходят полураздетые, подставив крепкие торсы южному солнцу. Это не из-за распущенности и не из-за отсутствия дисциплины, а из гигиенических соображений. Просто необходимы воздушные и солнечные ванны для кожи после постоянного хождения в душных камуфляжах, в тяжелом снаряжении, особенно в жаркие дни.
Ханкалёнок оборудован и обустроен так, чтобы бойцы могли действительно почувствовать себя дома. Но не слишком часто удается за полгода командировки побывать на базе, в Ханкалёнке.
Как правило, домом спецназовцев становятся палатка и спальный мешок, лежащий прямо на земле. В таких временных лагерях, приближенных к месту боевой операции, офицеры и бойцы тоже стараются по максимуму создать условия для нормальной жизни. Ставят на улице столы, где в короткие часы отдыха можно сразиться в нарды или в шахматы. Играют в волейбол. Ходят купаться, если поблизости река.
Вид идущих купаться спецназовцев со стороны выглядит забавно. Чтобы не переодеваться на берегу, они выходят из временного лагеря в плавках и шортах, кто с пистолетом в руке, кто с автоматом на шее, поигрывая мышцами. Бойцы охранения надевают на голое тело разгрузник и вооружены автоматами. Командир с рацией в руке. Оружие оставляют на берегу с бойцом охранения. Пока его не сменят, он смотрит по сторонам, как положено, и то и дело бросает завистливые взгляды на купающихся товарищей. Тут же у берега плещутся местные мальчишки, с интересом поглядывая на отдыхающих спецназовцев.
Как бы хорошо ни устроились спецназовцы во временном лагере, они с удовольствием возвращаются в Ханкалёнок. Там ждет банька, там относительный в воюющей республике покой, там — дом.
Из дневника спецназовца
17 августа 1996 года.
Н.п. Ханкала. Мы получили приказ любой ценой доставить боеприпасы на заблокированный КПП. Необходимо было двигаться по течению реки Сунжа примерно километров десять. Река Сунжа, по которой лежал наш маршрут, протекала через весь город Грозный. На нашем пути стояло три КПП противника и два наших КПП.
С самого начала эта затея показалась мне невыполнимой. На свой страх и риск я решил изменить маршрут, никому об этом не сообщая. По моим размышлениям, подходы к каждому КПП должны быть капитально заминированы. К тому же связь с КПП была неудовлетворительной, прослушивалась противником, что могло привести к неминуемой гибели группы.
Приехав на исходную точку нашего маршрута, я случайно встретился с майором ГРУ, который очень помог, дал мне полную раскладку по районам, возможным засадам, местам концентрации противника. Спецназовское братство — это то, что помогло нам выжить, выполнить приказ и уничтожить встретившегося противника.
Позже, вспоминая нашу с ним встречу, я понял: если бы не та информация, которую я получил от него, то вряд ли бы сейчас был жив.
Майор ГРУ знал это не хуже моего, поэтому перед нашим выходом дал свои позывные и частоты, заметив при этом: «Если спецы не помогут спецам, то кто же?»
Уже темнело. Мы выдвинулись короткими перебежками в сторону здания, стоявшего на проспекте Победы. По моему плану, мы должны были там дождаться темноты и двинуться переулками к конечной точке. Вошли в здание, там были наши. Семь спецов из сорока, которые уцелели после боев. Встретили они нас как братья. Выставили на стол все, что у них было съестного. Поболтали о жизни нашей, вспомнили погибших спецов, среди которых оказались общие знакомые. Водку пить не стали.
В десять часов вечера стало совсем темно, и тогда мы выдвинулись. Я шел первым, шли мы перебежками от дерева к дереву, к сгоревшей бээмпэшке. Дорога была усеяна трупами наших бойцов, погибших в течение недели. Запах стоял жуткий. Шли тихо, добрались до перекрестка, где ожидалась встреча с противником.
Вдруг заработал пулемет, который начал простреливать проспект. Мы прижались к стенам. Судя по тому, что пули не попадали в эти стены, пулеметчик нас не видел. Пройдя еще метров сто, я засел за дерево, ждал подхода своего второго номера. В здании напротив раздалось два хлопка, два трассера ударили в стену в сорока сантиметрах от моего левого плеча.
Я понял, что снайпер бьет на шум. С того же здания вылетела ракета, я залег между трупами, ракета осветила и меня, и трупы. Между трупами хватило места только для меня одного, второй номер, пригнувшись, спрятался за дерево.
Эта картина, видимо, не вызвала интереса у снайпера. Дождавшись, когда ракета погаснет, я двинулся дальше. Прошел метров десять, и еще две пули того же снайпера ударили в стену за моей спиной. До поворота оставалось метров пять. Тут произошло то, чего я боялся больше всего. Из-за поворота «нохчи» начали долбить, не давая нам пройти вперед.
В свою очередь пулеметчик, работавший по проспекту, не давал нам перейти на другую сторону улицы, где бы нас не достал снайпер. Я принял решение отойти в разрушенное здание и занять оборону. Мы отошли под непрерывным огнем. При этом со снайпером свели счеты, ударили туда ВОГами, и он заглох, не знаю, надолго или навсегда. Отсидевшись в здании часа два, мы двинулись к спецам, это было утро 18 августа.
Встретились со спецами, которые великодушно дали нам два БТР. На них мы погнали во весь опор. «Нохчи» обалдели от нашей наглости и стреляли в основном уже вдогонку.
Прибыли на КПП. Поначалу было ощущение, что кроме призраков там уже никого нет. Я заорал, как только мог, вроде начали оживать.
Мы заняли круговую оборону вокруг БТР. Загнали БТР на блокпост, бойцы снова все забаррикадировали.
Сели, успокоились, поздоровались, познакомились. Выгрузили боеприпасы, узнали, что у них прикопанный труп, три раненых, один из которых «тяжелый».
Два хлопка, две пули над головой бойца ударились в стену, боец пригнулся, но если бы они попали ему в лоб, пригибаться было бы уже поздно. Снова заняли оборону, начался бой. Я дал команду стрелять одиночными и только по видимой цели. «Нохчи» тоже не дураки, поэтому стреляли, как правило, наугад. Их снайперы, конечно, исключение. В тот день пулеметчик наш положил их стрелка, когда тот перебегал к укрытию.
Тогда же с БМП долбанули по снайперу, которого напрочь завалило обломками крыши. Еще один идиот-снайпер решил отличиться, залез под черепичную крышу, поднял одну черепицу, рассчитывая через нее долбить по нам, притом «осветил» свой лоб, как только можно было его «осветить». Расстояние до него было не больше пятнадцати метров, и в его тупую голову можно было попасть даже из рогатки. Он дождался своего звездного часа, получив между глаз то, что отправило его разговаривать с Аллахом. А я сделал еще одну зарубку на цевье своего автомата.
Еще около часа мы долбили друг друга. В моменты небольших передышек мирные жители пробегали через мост, иногда кидая в нашу сторону сигареты, пищу. Одна такая сердобольная старушка несла крупу, рассчитывая передать ее на пост. Снова хлопок, и бабулька рухнула, скатилась в канаву. Наудачу это место не простреливалось «нохчами». Ребята ее вытащили, перевязали, уложили на матрац. Пуля ей попала в коленный сустав, бабулька мужественно терпела боль. С мирными нам удалось передать записку в церковь, и за бабулькой пришли. Дай бог, она еще жива!
